Питер Гитерс - Кот и хозяин. История любви. Продолжение
Ничто не сравнится с историей, которая произошла с нами в Сиэтле. Это случилось в 6.05 утра. Я не жаворонок, хотя, конечно, при необходимости могу проснуться рано. Мы приехали в город в десять вечера и заснули далеко за полночь. Признаюсь, перспектива встать в пять на следующий день меня не прельщала, но работа есть работа. Утром я ждал звонка с радиостанции, попивая кофе. Я ответственный и надежный писатель, но относился к мероприятию скептически, время от времени зевая и потягиваясь. Внезапно раздался звонок, началась программа для радиослушателей в пути. Меня попросили несколько минут подождать, пока передавали сводку с дорог. Я зевнул и услышал энергичный голос диджея: «Через минуту мы будем беседовать с Питером Гитерсом, автором книги „Необыкновенный кот и его обычный хозяин: история любви“ и его уникальным питомцем. Привет, Питер! Ты нас слышишь?» Я подтвердил. Ведущий спросил хитрым голосом: «Скажи, Питер, что Нортон думает об отношениях в девяностых?»
Я люблю поговорить, и надо сильно постараться, чтобы поставить меня в неловкое положение или озадачить. Искренне надеюсь, что замешательство — результат недосыпа и интенсивного графика поездок. Кажется, я смог выдавить только: «Что?» Диджей повторил вопрос, и я сказал: «М-м-м, ну, он их одобряет». «Большое спасибо! — отозвался диджей. — С нами был Питер Гитерс, автор книги „Необыкновенный кот и его обычный хозяин: история любви“, и его удивительный питомец. Мы говорили об отношениях в девяностых». Ведущий положил трубку. Я сам виноват в случившемся. Интересно, как Толстой ответил бы на такой вопрос, если бы рекламировал «Анну Каренину». «Скажи, Лев, что думает графиня Вронская об отношениях в тысяча восьмисотые?» Я оделся, поцеловал кота и пошел на следующее интервью.
Путешествуя по стране, мы больше всего любили ходить по книжным лавкам. Я не только с удовольствием бродил по удивительным и красивейшим магазинам, еще раз напоминая себе, почему выбрал профессию писателя, но и с интересом наблюдал, какое впечатление производит Нортон на окружающих. В книжном магазине Бостонского университета одна женщина пришла за автографом с фотографией своей семьи — шести вислоухих шотландцев. В Рочестере в магазине «Уиллидж грин» Нортон познакомился с двумя дамами — заводчицами котов его породы. Они взяли с собой альбомы с изображениями симпатичных котят. Именно благодаря очаровательным леди Барбаре Мейерс и Трейс Саттон Эстер, мой агент и ярая противница кошек, сдалась и завела вислоухого друга по имени Тейт. Люди выстраивались в очередь, когда наступало время подписывать книги. Я сидел за столом, Нортон — на столе, я брал протянутый экземпляр книги и подписывал для кого-то по имени Флаффи, Спитбол, Пу или Пинат Баттер. Тем временем Нортона гладили, чесали, давали (или не давали) банку «Паунс» в качестве презента. Одна читательница робко угостила меня конфетами «Эм энд эмс», ей стало жалко, что никто не обращает внимания на писателя, хотя в основном я так и оставался на заднем плане.
Случайные прохожие, раньше не слышавшие о книге, заходили в магазин, безразлично смотрели на меня, потом видели трюки Нортона, широко открывали глаза и начинали задавать вопросы. Приведу пару стандартных:
Вопрос.Это дрессированный кот?
Ответ.Нет.
Вопрос.Почему он смешной?
Ответ.Такая порода.
Вопрос.Кот очень спокойный. Он употребляет наркотики?
Ответ.Нет!
Вопрос.Вы купировали коту уши?
Ответ.НЕТ!
В магазине «Джин букс», расположенном в торговом центре «Король Пруссии», проводился конкурс фотографий кошек, и мне предстояло определить победителей в следующих номинациях: «Самый толстый кот», «Самый забавный кот» и «Самый симпатичный кот». Я словно оказался в ситуации, когда необходимо выбрать самого лучшего и красивого ребенка. Приложив максимум усилий и стараясь не выбирать исключительно вислоухих шотландцев, чтобы не показаться предвзятым, я определил победителей. Призеры были благодарны, а остальные участники не пытались меня избить и порвать книги. Другими словами, я имел все основания утверждать, что конкурс прошел успешно.
Во Флориде в «Либертиз букс энд файн мьюзик» в Бока-Ратоне читатели принесли своих кошек на встречу с Нортоном. Один парень зачем-то привел в магазин сенбернара. Больше всего мне запомнился большой черный кот, самый спокойный из всех, которые встречались на моем жизненном пути. Несмотря на уравновешенное и достойное поведение Нортона в обществе, он всегда начеку. Если доклад длится более тридцати минут, кот может заснуть или перевернуться на спину и потребовать ласки. Однако в основном Нортон спокойно сидит и следит за обстановкой. Но большому черному коту вообще было наплевать на обстановку и происходящее вокруг, он был похож на кусок желе. Когда владелец поднес животное ко мне, оно свешивалось с рук, как кусок говядины из миски. Не знаю, ревновал Нортон или просто с жалостью смотрел на попытки черного кота угодить. Скорее всего последнее, мой друг выше ревности, но он явно не благоволил своему конкуренту.
В Дейтоне, Огайо, в «Букс энд К о», во втором самом крупном независимом магазине страны и воплощении мечты книголюба, я выступал сразу после первого докладчика, которым стала женщина, написавшая прекрасную книгу об американских семейных традициях. Мы с Нортоном стояли в стороне и готовились к выходу. Пока несчастная женщина выступала, присутствующие заметили кота, начали подходить к нему и гладить. Вскоре вокруг Нортона собралось около пятидесяти человек, и только трое читателей слушали автора, рассказывавшего о семейных традициях. По возвращении в гостиничный номер я был практически уверен, что теперь в семье автора появится новая традиция — ненавидеть писателей, повествующих о котах.
В Далласе Нортон не только попробовал настоящее барбекю, но и заснул на ток-шоу. Программа проводилась в традиционном стиле передачи «Сегодня вечером»: ведущий сидел на стуле, гости — на диване. Мы с Нортоном были единственными приглашенными. Кот расположился рядом с ведущей, я сел около Нортона. Звезда программы оказалась фанатичной любительницей кошек. Я так и не понял, впрочем, как и она, кому были адресованы вопросы, мне или Нортону. Каждый раз, слыша ответы, она с удивлением смотрела на меня. В ходе беседы я чесал Нортона, пока ведущая не заметила: «Вижу, Нортону тяжело под грузом известности». Я взглянул на кота, думая, что увижу съежившегося кошачьего Пери Комо, [12]но Нортон спал сном младенца, блаженно мурлыча. Когда на следующий день мы приехали в книжный магазин «У Тейлора», я понял, что Нортон начал серьезно относиться к публичности и славе. Примерно сто человек выстроились в ряд, чтобы познакомиться с котом, и мне показалось, что Нортон слегка расстроился, не обнаружив камер, следящих за каждым его движением. Кстати, движений было не так уж много: в основном поднятие головы, чтобы почесали под подбородком, и наклон головы, чтобы покормили с рук. Нортон — минималист на публике.
Думаю, мы с Нортоном испытывали одинаковые чувства, когда тур с книгой в твердом переплете подошел к концу. Наступило облегчение. Приятно было оказаться дома, а не в гостиничном номере, еще приятнее — в уединении, когда не надо куда-то бежать, что-то делать (особенно если это «что-то» не очень хорошо получается у писателей и котов). В то же время было немного тоскливо. Нортон и я на короткий промежуток времени оказались в центре событий. Не волнуйтесь, мы не превратились в актрису Салли Филд на премии «Оскар», но, думаю, все-таки попали в некоторую зависимость от общественного признания. В основном коты и писатели — одиночки, поэтому всегда приятно сознавать, что мы можем доставить радость окружающим.
Мне кажется, после турне Нортон стал несколько иначе относиться к людям. До поездки в основном только я любил и почитал кота. Хотя мои бывшие подружки обожали Нортона, а друзья всегда старались его порадовать. Во время путешествия кот встречался с незнакомыми людьми, которые способствовали повышению его самооценки. Однако только сейчас Нортон понял, что тысячи людей любят его. Если не его, то кого-то очень похожего.
Я с интересом наблюдал за трансформацией. Зачастую кошки странным и загадочным образом влияют на жизнь людей, меняя ее к лучшему. Именно поэтому они вправе называться кошками. Самим же людям крайне редко удается влиять на жизнь кошек, мой случай можно отнести именно к такой категории.
Поскольку Нортон не умеет говорить, вести с ним философские беседы достаточно сложно, хотя я научился толковать его мяуканье. Я не уверен в серьезных переменах. Можно поменяться с котом местами, наблюдать за ним, анализировать действия, при этом я абсолютно уверен, что кот по-разному стал вести себя с людьми, которые обожают его, и с теми, кто сам жаждет обожания.
