Эдуард Тополь - Братство Маргариты (сборник)

Военврач Калинина замучила японцев этой проблемой.

– Как мне извести ваших вшей?!

Наконец она нашла выход, и после работы (а японцы практически с первых дней стали работать на шахтах) их колонной повели в деревенскую баню.

Баня была небольшой, но уютной, японцы с наслаждением терли свои тела и смыли с них много грязи.

После этого, выходя в предбанник, все должны были строиться в шеренгу, и парикмахеры всем подряд брили головы и срамные места. Поскольку бритвы были тупые, многие вскрикивали от боли. Но приходилось терпеть, иного способа избавиться от вшей просто не было. Да и парикмахеры не церемонились:

– Следующий! Подходи! Убери ладони! Что ты закрываешь? Боже мой, нашел что закрывать! Господи, дайте мне лупу! Да у него член такой маленький, я его вообще не вижу! Как бы я его вместе с волосами не отрезал!..

Но хуже всего было то, что из бани до лагеря шесть километров нужно было идти сквозь ночную метель, по снегу и заледенелой дороге. Конвоиры, как всегда, покрикивали:

– Быстрей! Бегом – марш! Давай, давай, япона мать! Шевели ногами!

– Сейчас вы все, полторы тысячи человек, теснитесь в трех бараках, – сказал майор Новиков. И это было правдой: в бараках было так тесно, что японцы спали вповалку и не могли даже ног вытянуть для отдыха. – Вот мой план, – сказал он. – Нужно срочно построить еще три барака, больницу, баню, парикмахерскую, прачечную, дезкамеру и карцер для нарушителей дисциплины. А также провести водопровод от озера, которое в двух километрах от лагеря. И расширить нужники, сделать канализационный сброс от сортиров в соседний овраг или еще дальше, в заброшенную шахту. А то ваши люди уже пол-лагеря засрали. Комбат Якогава, я не могу уменьшить для вас нормы добычи угля в шахтах, но вас много – подумайте, как можно поднять производительность так, чтобы освободить хотя бы сотню японцев для помощи нашим русским плотникам и строителям. Учтите: вся эта работа – для вас, чтобы вы не замерзли тут зимой и не вымерли все от тифа и других болезней. Вы меня поняли?

– Я вас понял, господин майор, – ответил Якогава. – Но если можно, скажите, пожалуйста: вы этот план сами составили или получили от вашего командования?

– А какое это имеет значение?

– Очень большое, господин майор. Если можно, ответьте, пожалуйста.

– Конечно, можно. Пожалуйста! У нас, комбат, плановая социалистическая система. И поэтому все решения и мероприятия – не только военные, но и политические, и экономические, и научные – всё у нас происходит только планово, по приказу сверху, а еще точнее – по личному указанию генералиссимуса Сталина и Политбюро нашей Коммунистической партии большевиков. В этом наша главная сила, именно поэтому мы победили Германию и Японию. Теперь вы меня хорошо поняли?

– Теперь я вас хорошо понял, господин майор. Спасибо, – сказал Якогава. – Если такой план реконструкции нашего лагеря пришел от генералиссимуса Сталина, значит, жить нам в этом лагере очень долго. Мы поднимем производительность нашего труда и освободим для строительства новых бараков не сто, а сто пятьдесят человек.

И буквально назавтра все японские плотники были освобождены от работы в шахтах, брошены на помощь русским плотникам. Стройка бараков и других помещений шла русским методом: сначала в уже промерзающей земле японцы долбили и копали ямы для фундаментов глубиной более трех метров, поскольку иначе, говорили русские, нельзя – всё померзнет: и водопровод, и канализация. Потом ставили и клали бревна, потом крыли досками крыши. И одновременно с русским методом строительства обучались русскому языку.

– Давай, давай, япона мать! – кричали русские плотники. – Копай быстрей на…уй! Забивай в п…зду!

В связи с таким эффективным методом японские бараки росли буквально на глазах, и, глядя на это, ефрейтор Сайто, который в Японии был бригадиром плотников, с восторгом сказал:

– Нет, вы только посмотрите, как эти русские орудуют топором! Молодцы в п…зду!

В начале лагерной жизни японцев кормили японскими продуктами, которые прибыли с ними. Но их было 1500 человек, они очень быстро все съели, даже коров и быков. И вскоре уже не могли питаться японскими блюдами – белой рисовой кашей и горячим супом «мисо», их начали кормить советскими продуктами по советским нормам: в день 300 граммов черного хлеба, очень мало мороженого мяса и совсем немножко мороженых овощей.

Однажды в русском штабе Юдзи, засмотревшись на красавицу Татьяну, помощницу бухгалтера, углядел на ее столе очень интересный документ.

Но конечно, даже из этого рациона к японцам не доходило и половины.

Когда Юдзи сказал об этом майору Новикову, тот возмутился:

– Что вы мне все твердите, что вам не хватает продуктов?! У нас была война, немцы уничтожили все сельское хозяйство Украины и европейской части России! Поэтому у нас карточная система, наш народ получает продуктов столько же, сколько и вы, а то и еще меньше!

Юдзи усомнился:

– Извините, господин майор, мне кажется, ваши люди получают достаточное питание. Посмотрите, какие они все жирные и толстые.

Тот с улыбкой покачал головой:

– Вы ничего не понимаете. Мы живы смекалкой. Иначе бы мы давным-давно вымерли, еще при царе Горохе!

– Простите, господин майор, я помню всех русских царей – Иван Грозный, Петр Первый, Александр Освободитель… А когда у вас был царь Горох?

Тот махнул рукой:

– Ладно, забудь про Гороха. Запомни наше правило: кто не работает, тот не ест. Понял?

– Никак нет, господин майор. Если вы хотите, чтобы человек хорошо работал, его нужно сначала хорошо покормить.

– Нет! Неправильно! Человек получает продукты по результатам его труда!

– Извините, господин майор. А что раньше – курица или яйцо?

– Не занимайтесь софистикой, Ёкояма! Идите работать!

Маленькое озеро Томь находилось на юге от лагеря на расстоянии двух километров. Из этого озера японцы и жители окрестных деревень возили себе воду на телегах в бочках. Поэтому воды всегда не хватало и японцам, и местным. Но сколько жителей в этих деревнях? Несколько сотен. Они не могли или не хотели заниматься прокладкой водопровода. А японцев было 1500 человек, они не могли навозить на всех воду в бочках!

Мастерам Зиннаю и Мацумото, которые в Японии были водопроводчиками, выделили сто человек для прокладки траншеи под водопровод. Поскольку зимой в Сибири земля промерзает в глубину на три метра, траншею нужно было рыть еще глубже, чтобы вода в трубах не замерзала.

Копать приходилось, конечно, вручную, а в октябре земля стала уже подмерзать и промерзать. Поэтому сначала японцы работали по-местному: били и рыхлили землю кайлами. А потом сообразили – стали на месте будущей траншеи разводить костры, а затем, когда земля отмерзала и оттаивала, копали уже и лопатами. И смеялись: «Смекалка, япона мать!»

Заодно часть рабочих вырыли небольшую канализационную траншею от нужников в соседний овраг, чтобы нечистоты не собирались в лагере.

Иногда, перестав долбить и копать, японцы разгибались и видели небо. В небе перелетные птицы косяками летели на юг. «Ах, – говорили японцы, расчувствовавшись, – вероятно, они летят в Японию. Если бы у нас были крылья!..»

Но крыльев не было, и они, вздыхая, снова принимались долбить чужую сибирскую землю.

У колхозных гусей крылья, конечно, были, но они им не помогали.

Когда колхозные гуси приближались к японцам, некоторые из рабочих тут же начинали гонять их – и гоняли до тех пор, пока те не сваливались в канаву. Из трехметровой канавы гуси не могли ни выйти, ни вылететь, японцы ловили их и в мешках отправляли на свою кухню.

Конвоиры делали вид, что не видят этого, а часто и правда не видели – участок работы был очень длинный, а конвоиров было очень мало, порой всего два-три человека.

Работали японцы всегда допоздна, до вечерней зари, которая в сибирские морозы очень красива.

А когда заря догорала и наступали сумерки, японцы, расслабившись, любовались яркими искрами сварки, которые летели со дна траншеи. Там водопроводчики Зиннай и Мацумото сваривали водопроводные трубы.

КАН!.. КАН!.. КАН!.. – неслось над лагерем еще до рассвета.

Посреди лагеря пирамидой стояли три высоких бревна, между ними в центре висел кусок рельса. В этот рельс сигнальщик Комэда бил молотком каждое утро – давал сигнал к подъему.

Все японцы выходили из бараков и, трясясь от холода, строились на площади в колонну по пять человек. Адъютант Хирокава, громко покрикивая, руководил этим построением.

Когда лагерь был построен, из караульного помещения степенно и важно выходил седой и толстый майор Каминский. Его широкое бабье лицо было исполнено суровой важностью предстоящего действа, а в руке у него была деревянная дощечка «гунпай» с ручкой на манер японского веера или кухонной доски для разделки рыбы. На этой доске карандашом было записано, сколько людей вчера вернулось в лагерь с работы и сколько сегодня должно быть на построении.