Моррис Глейцман - Болтушка
И лишь один какой-то зануда прострекотал: «Ты об этом пожалеешь!» - но я сделала вид, что не слышу.
Я дошла до банка, сунула карточку в банкомат и сняла со счета все свои сбережения.
Потом зашла в телефонную будку на другой стороне улицы и отыскала в адресной книге фамилию Пек. Она там встречалась дважды, но я решила, что «Пек. Удаление волос с лица и тела» мне не подойдет, и отправилась по второму адресу.
Это был большой деревянный дом, у ворот - покрытая ржавчиной статуя фламинго с приделанным к шее почтовым ящиком. Во дворе - два мотоцикла.
Мне пришлось нажать на звонок четыре раза, прежде чем дверь наконец приоткрылась и показался рыжебородый дяденька, до пояса замотанный в простыню.
- Это вы рисуете на небе? - написала я в блокноте.
Он уставился на мою записку, зевая и протирая глаза.
- Тебе нужен Энди, - сообразил он в конце концов. Потом повернулся и крикнул куда-то в глубь дома: - Эн-ди-и!
Когда он проорал это трижды, в дверях появился рыжеволосый парень в тренировочных штанах. Он тоже протирал глаза.
- Ей нужен Энди, - пояснил тот, что в простыне.
Тот, что в трениках, уставился на меня, потом повернулся и тоже гаркнул:
- Энди!!
Тут из дверей высунулась еще одна голова.
Только это был не Энди.
Это был тот, кого я меньше всего хотела видеть.
Дэррин Пек.
Глаза у него сперва округлились, потом сузились.
- Тебе чего тут надо?
- Исчезни, придурок, - бросил ему тот, что в простыне.
Приятно, что родные Дэррина знают, как с ним обращаться.
- Отвали, пиявка! - рыкнул тот, что в трениках.
Вообще-то могли бы и помягче.
У Дэррина был такой обиженный вид, что он напомнил мне папу на спортивном празднике, когда мистер Косгроув назвал его «скверно одетым, назойливым типом».
Он скорчил мне рожу и исчез.
Дверь открылась пошире, и вперед вышел худой паренек в майке и шортах. Я догадалась, что он-то и есть Энди, по надписи на майке: «Сельскохозяйственная авиация. Ваш урожай - у нас под крылом!»
- В чем дело? - спросил он, глядя на меня.
- Это, должно быть, та самая девчонка из Дэрринова класса, - вполголоса объяснил ему тот, что в трениках. - Ну, про которую он вечно заливает. Ей вроде как малайские пираты прострелили горло, и она с тех пор не разговаривает.
Теперь они глазели на меня втроем.
Вид у Энди был недоверчивый, а мне нужно было срочно завладеть его вниманием, пока не вернулся Дэррин с очередной историей о моих приключениях.
Поэтому начать я решила не с записки, в которой заранее изложила свою просьбу, а просто вытащила из кармана деньги и показала их Энди.
Он посмотрел на двести девяносто долларов у меня в руке и сказал:
- Давай-ка поподробнее.
Куда он подевался?
Обещал в четыре, а сейчас двадцать три минуты пятого.
Ну давай же, Энди, давай!
Может, он потерял шпаргалку, а слова забыл? Да нет, он ведь записал их ручкой прямо на запястье. После того, как отсмеялся и дал свое согласие.
Если он сейчас не появится, будет поздно.
Папа успеет переконфузить всех учителей и родителей на этой ярмарке, и для борьбы с ним создадут народное ополчение, и нам придется бежать из города.
Он уже смутил пожилую леди у стойки с джемами, спросив ее, нельзя ли ему перепробовать содержимое всех банок, чтоб выбрать самое вкусное варенье. Она сделала вид, что смеется, а сама разозлилась, уж я-то знаю.
Он сконфузил отца Меган О'Доннел, купив у него целых двадцать лотерейных билетов, потому что ему, видите ли, необходимо выиграть третий приз - компакт-диск с песнями Карлы Тэмуорт. Мистер О'Доннел тряс ему руку и хлопал по плечу, но я-то видела: он догадывается, что дома у нас даже нет проигрывателя для этих дисков, и считает папу идиотом.
И уже человек шесть сказали, что папина рубашка, похоже, сшита из той же ткани, что и желто-лиловое знамя Ассоциации учителей и родителей, развевающееся над большим шатром. Все они дружески улыбались - вот, мол, отличная шутка, - а на самом деле, спорить могу, их от этого тошнит.
Спасибо, хоть Косгроувы не пришли.
Жаль, конечно, что я не увижусь с Амандой, но пусть уж лучше так, зато папа и мистер Косгроув не проткнут друг друга шампурами.
Двадцать четыре минуты пятого.
Где ты, Энди?
Может, у него поломка. Нет, все ведь знают, что у этих ребят самолеты всегда великолепно отлажены. Ни один фермер их не наймет, если «кукурузники» начнут падать на амбары.
В животе у меня ком величиной с Антарктиду.
Спокойно, кишки, все будет в порядке!
Разговаривать в уме полезно для здоровья. Это отвлекает от тяжелых мыслей и защищает от язвы желудка. Вот если б я сейчас не болтала как заведенная, у меня бы давно уже наступил нервный срыв.
Ну вот, только этого не хватало!
Я просто ушам своим не верю.
Папа объявил, что выставляет на благотворительный аукцион... песню. В собственном исполнении.
Он всерьез думает, что люди заплатят деньги, чтобы его послушать.
Это невыносимо.
Я бы спряталась в большом шатре, если б не беспокоилась об Энди: вдруг у него отказали навигационные приборы, и мне придется разжечь для него сигнальный костер из куриных шашлыков.
Бедный папа, как ему будет обидно, если никто не назовет даже стартовую цену.
Представляю себе его лицо.
Ой, кто-то назвал!
Два доллара, это просто унизительно.
Ну что за люди! Кто больше?
Родители Дуга Уолша предлагают четыре.
Вы что, хотите, чтоб он совсем перестал себя уважать?
Папа ухмыляется, но я-то знаю, как ему плохо.
Ух ты, мисс Даннинг предлагает десять долларов!
Ну почему все смеются? Она ведь хотела его поддержать.
А-а, вот оно что.
Десять долларов - это за то, чтобы папа не пел.
Мистер Фаулер трижды ударяет молотком и объявляет ее победительницей.
Все смеются и хлопают, папа тоже, но я-то знаю: в глубине души он истекает кровью.
Двадцать семь минут пятого.
Энди, слышишь, дела у нас совсем плохи.
Может, для тебя небесное рисование просто хобби, но сейчас это вопрос жизни и смерти.
Мисс Даннинг подбивает папу на бег в мешках.
Потрясающая женщина.
Хотя папа напялил мешок вместо ног себе на голову и в душе она, должно быть, корчится от стыда, она все равно делает вид, будто ей весело. Только бы его не обидеть.
Определенно, она святая.
Двадцать восемь минут.
Где он?!
Если Энди Пек улетел с моими двумястами девяноста долларами в Западную Австралию, я его все равно разыщу, даже если придется потратить на это всю оставшуюся жизнь. Знаете, сколько бесконечных часов я батрачила в саду, чтоб заработать эти деньги?
О, вон Аманда.
Она, наверное, только что пришла.
Ну что ж, будет хоть кому пожаловаться на вероломное семейство Пек.
Постойте-ка! Если здесь Аманда, значит...
Мистер Косгроув.
Вон он идет.
Увидел папу.
Не надо, пап, не снимай с головы мешок!
Снял.
Увидел мистера Косгроува.
Они смотрят друг на друга.
Это конец.
Минуточку, что там за шум?
Неужели...
Так и есть.
Самолет!
Оказалось, Энди Пек и впрямь неплохо пишет на небе. Для любителя - просто здорово. Правда, раз я его наняла и заплатила за работу, теперь он, наверное, может считаться профессионалом.
В общем, заказ он выполнил на совесть, и я очень довольна.
Вполне довольна.
Так мне кажется.
Буквы у него получились большущие, ровные, четко выписанные белоснежным дымом на ярко-голубом фоне. Когда послышалось гудение самолета, мистер Фаулер прервал аукцион.
- Сделаем передышку, - объявил он, -и насладимся интересным зрелищем.
Почти все уже и так смотрели в небо.
- Что это он пишет? - спросила какая-то женщина поблизости от меня.
- Комитет попросил его написать школьный девиз, - ответил ей стоявший рядом мужчина.
- Вот не знала, что девиз нашей школы начинается с «не», - удивилась женщина.
- Я тоже не знал, - пробормотал мужчина, щурясь из-под руки на огромное НЕ, повисшее в безоблачном небе.
- Он ошибку сделал, - хихикнула мне прямо в ухо подбежавшая Аманда. - Школьный девиз - «Ни шагу назад!».
- Это не девиз, - объяснила я. - Это он мне помогает спасти папину репутацию.
Аманда уставилась на меня.
Я поискала глазами папу.
А он и не смотрел на небо. Он направлялся прямо к мистеру Косгроуву.
И тут я разозлилась.
«Слушай, ты, тупица, - хотелось мне заорать, - я с тобой разговариваю!»
Но как заорешь руками, да еще на таком расстоянии?
Я чуть не лопалась от ярости.
Ситуация была чрезвычайная.
И я засунула пальцы в рот и трижды свистнула. Изо всех сил.
