Харуки Мураками - О чем я говорю, когда говорю о беге
Там, за высокой травой, уже видна моя цель — Марафонская стела, установленная на въезде в город. Эта штука появилась в поле зрения настолько неожиданно, что я даже не сразу понял, цель это или не цель. Разумеется, я рад, что финиш уже близко, однако ж такая внезапность меня дико раздражает. Я выхожу на финишную прямую и делаю отчаянную попытку прибавить скорость, но ноги меня не слушаются. Я не справляюсь с собственным телом. Такое ощущение, что кто-то прошелся по мышцам ржавым рубанком.
Финиш.
Я добежал до финиша. Не испытываю ничего похожего на чувство выполненного долга — только облегчение при мысли о том, что больше не надо никуда бежать. Вода из водопроводного крана на бензоколонке приятно освежает, смываю осточертевшую соляную корку. Харуки Мураками — человек соляное поле, я покрыт этой солью с ног до головы. Когда старик механик понимает, в чем, собственно, дело, он срывает несколько цветков с растения в горшке и преподносит мне букет со словами: «Молодец. Поздравляю!» Подобные жесты со стороны местного населения неизменно трогают меня до глубины души.
Марафон — маленькая, тихая и дружелюбная деревня. Трудно представить себе, что несколько тысяч лет назад здесь произошло кровопролитное сражение, принесшее грекам победу в войне с персами. Я сижу в деревенской кафешке и пью холодный «Амстел». Очень вкусно, но должен сказать, что ни «Амстел» и никакое другое пиво не сравнится с тем, о котором я мечтал во время бега… В мире вообще не может быть ничего прекраснее фантазий, посещающих головы обезумевших людей.
Путь от Афин до Марафона занял у меня три часа пятьдесят одну минуту. Не самый лучший результат, но все-таки я в одиночку пробежал всю дистанцию. Моими соперниками были транспортный ад, невообразимая жара и дикая жажда. Наверное, я могу гордиться собой. Но сейчас меня это не очень волнует. Я просто ужасно рад, что больше не нужно никуда бежать. Э-эх, вот оно счастье-то! Можно не бежать.
* * *Это был мой первый опыт, моя первая попытка пробежать от начала до конца сорок два километра (ну, или чуть меньше). И к счастью, первый и последний раз, когда я совершал забег в таких чудовищных условиях. В декабре того же года я бежал марафон в Гонолулу и показал совсем неплохой результат. На Гавайях было жарко, но тамошняя жара не шла ни в какое сравнения с афинской. Марафон в Гонолулу стал моим первым официальным марафоном. С тех пор я взял за правило бегать марафон каждый год.
Перечитывая статью, которую я написал тогда в Греции, я обнаружил, что после двадцати с лишним лет и двадцати с лишним марафонов ничего не изменилось. Когда я бегу дистанцию в сорок два километра, я всегда испытываю одни и те же чувства. На тридцатом километре я уверен, что смогу пробежать с хорошим результатом, на тридцать пятом — у меня кончаются силы, и я начинаю тихо ненавидеть все вокруг. На последних километрах я чувствую себя машиной, которая едет без горючего. Но буквально через несколько часов после окончания забега я забываю о перенесенных мучениях и начинаю думать, как бы мне пробежать следующий марафон с гораздо лучшим результатом. Вы будете смеяться, но ни опыт, ни возраст не имеют никакого значения. Каждый новый забег для меня — лишь повторение предыдущего.
Мне кажется, в природе существуют процессы, которые, как ни старайся, невозможно изменить. И если вдруг оказывается, что один из таких процессов крайне важен для твоего существования, то единственное, что тебе остается, — путем неустанного повторения измениться (пусть даже до неузнаваемости) таким образом, чтобы он стал неотъемлемой частью твоей личности.
Вот и все. Э-эх!
Глава 4
Писать книги я во многом научился благодаря ежедневным пробежкам
19 сентября 2005 г. Токио
Десятого сентября я распрощался с Кауайем и вернулся в Японию, где планирую провести две недели. Теперь езжу на машине из дома — я живу в префектуре Канагава — в свой токийский офис [5]. Разумеется, я продолжаю бегать, хотя за время моего долгого отсутствия накопилась куча дел, которую срочно нужно разгребать. А уж сколько народу мне необходимо за эти две недели повидать — страшно подумать. Поэтому бегать в таком же режиме, как в августе, я не могу. Но время от времени выкраиваю пару-тройку часов, чтобы пробежать дистанцию подлиннее. С тех пор как вернулся в Японию, я два раза пробегал по двадцать километров и один раз — тридцать. Стараюсь, чтобы в среднем получались все те же десять километров в день. К тому же я специально бегаю по гористой местности. Рядом с нашим домом есть недлинная трасса, идущая по холмам (разница между самым высоким и самым низким участком равняется высоте пяти — или даже шестиэтажного дома). Недавно я пробежал ее двадцать один раз. За час сорок пять. В тот день была духота и большая влажность, и я, прямо скажем, слегка перенапрягся.
Сама по себе трасса Нью-Йоркского марафона ровная, но она проходит через семь крупных мостов, большинство из которых подвесные, а у подвесных мостов центральная часть заметно поднята. Я уже трижды участвовал в Нью-Йоркском марафоне, и каждый раз эти пологие подъемы и спуски нагружают мне ноги куда сильнее, чем я рассчитываю.
Последний этап марафона — Центральный парк. Там прямо от входа начинаются неровности рельефа, на которых я всегда торможу. Во время утренних пробежек по Центральному парку я их, как правило, почти не чувствую, но под конец продолжительного забега они становятся непреодолимой преградой. Они по капле выжимают из меня последнюю энергию. Финиш совсем близко, говорю я себе, но поскольку к тому времени мое продвижение вперед происходит только на ментальном уровне, то финиш как-то не спешит приближаться. В горле пересохло, однако желудок категорически не согласен принимать очередную порцию жидкости. Именно на этом этапе мои ноги начинают взывать о помощи.
Вообще-то нельзя сказать, чтобы я был совсем некомпетентен в вопросах бега по гористой местности. Напротив, я вполне неплохо с ним справляюсь. Мне нравятся трассы с подъемами, потому что на подъеме есть шанс обогнать других бегунов. Но эти холмики в Центральном парке — просто кошмар. Они оказываются на моем пути тогда, когда единственное, чего я хочу, — это добить последние километры и, выложившись на все сто, с улыбкой пересечь финишную линию. И я буду стремиться к тому, чтобы в этом году все произошло именно так.
Даже если общий километраж и уменьшился — ничего страшного, во время тренировок главное правило — никогда не отдыхать два дня подряд. Мускулы — они ко всему привыкают быстро, как рабочий скот. Если вы постепенно повышаете нагрузку, они непременно к ней приспособятся. Важно с помощью конкретных примеров четко дать им понять, на какое количество работы, по вашему разумению, они должны быть способны. Постепенно мускулы подстроятся под новые обстоятельства и станут сильней. Понятно, что это не произойдет за один день. Но если делать все последовательно и методично, то они не будут на вас в обиде — разве что скривятся недовольно разок-другой, но это не в счет, — а послушно окрепнут. Повторение — это способ донести свои ожидания. В конце концов, мышцы у нас сознательные — если играть по правилам, они не посмеют жаловаться.
Но если несколько дней подряд на мускулы нет никакой нагрузки, то они тотчас приходят к выводу, что можно расслабиться, и быстро теряют сноровку. Они действительно похожи в этом смысле на животных — ищут максимально легкий путь. Если их не напрягать, они, естественно, расслабляются и, так сказать, «забывают» нагрузку. Чтобы освежить их память, надо проделать весь путь с самого начала. Разумеется, иногда необходимо дать мышцам отдохнуть, но в критические моменты, когда речь идет о подготовке к марафону, нужно, чтобы они знали, кто тут начальник и что от них требуется. Приходится безжалостно держать их в напряжении, но при этом важно не перегибать палку. Со временем тонкостями этой тактики овладевает любой бегун.
Буквально на днях вышел в свет новый сборник моих рассказов «Токийские легенды», в связи с этим мне предстоит дать несколько интервью. Кроме того, надо проверить верстку сборника музыкальной критики, который должен выйти в ноябре, и встретиться с людьми, которые занимаются дизайном обложки. Еще я хочу просмотреть свой старый перевод полного собрания сочинений Раймонда Карвера. Его планируют переиздать в мягкой обложке, вот я и решил пройтись еще разок по всем текстам. А на это, знаете ли, уходит масса времени. В довершение всего я должен написать длинное предисловие для сборника «Blind Willow, Sleeping Woman» («Слепая ива, спящая дева»), который, по-видимому, опубликуют в Штатах в следующем году. Ну и наконец, эти мои эссе о беге, писать которые меня никто не просил… Я, как деревенский кузнец, молчалив и работящ.
Ах да, есть еще несколько деловых вопросов, требующих немедленного решения. Единственный сотрудник нашего токийского офиса — женщина, которую мы взяли на работу на то время, что будем жить в Штатах, неожиданно сообщила, что следующей весной выходит замуж и поэтому собирается уволиться до конца этого года. Значит, надо как можно скорее найти ей замену. Ведь нельзя же закрыть офис на все лето. А в Кембридже, практически сразу же после возвращения, мне предстоит прочесть несколько лекций, а их, понятное дело, для начала нужно бы написать.
