Valery Frost - Заговор по душам. (Малоросский прованс.)
- Меня интересует... - Вера не спешила отвечать. Не потому что непринято в обществе говорить открыто о нижнем белье, а потому еще, что, словно сговорившись, все клиентки салона красоты, как по команде, повернули головы в сторону новой покупательницы со странной косой. - Меня интересует... то, что никому не видно, но повышает самооценку.
У Женевьеф округлились глаза. Первый раз видела девушку столь изысканно выражающую свои желания. Тем более - желание прикупить нижнего белья.
- Пойдемте-ка, милая...
Отдел исподнего находился в дальнем от входа углу. И не было представлено для обозрения ни единой модели. Веру покрутили, осмотрели и выложили на прилавок несколько вариантов торшерных абажуров.
- Это что? - взмолилась покупательница.
- Это лучьший францюзський модель! - возмутилась чужим невежеством Женевьеф. - Удобный, практичный, элегантный...
Вера заметила, как внезапно исчез акцент, как ласково гладит материал рука, внезапно избавившаяся от перчатки.
- Они такие... длинные...
- Ах, - Женевьеф прикрыла рот рукой, сдерживая возмущение, - это милочка не кальсон, а пань-та-лонь! Нансуковия, с шитьем и прошивкой, шертинговия. А это панталонь шертинговия, с шитьем и прошивкой, тоже нансуковия и полотняния. Се ля манифик - панталонь дамския, шертинговия, тоже нансуковия, тоже полотняния. И наконец, панталонь дамския нансуковия с шитьем и лентами.
Вера смотрела, с какой нежностью и страстью обращалась модистка к вещам, выкладывая на прилавок все новые модели. Вот уж любовница из любовниц!
- Но они же длинные... - вновь шепотом попыталась возразить Епанчина. В своем двадцать первом веке Солнцева едва ли надела бы шорты такой длины! А тут - трусы по колено!
Женевьеф с досады хлопнула рукой по прилавку и отвернулась, бурча себе под нос нечто непонятное. Вере стало стыдно.
- Мадмуазель Женевьеф, будьте любезны, - попыталась ретироваться Епанчина, - а вот эти ваши "шертинговыя", "нансуковыя" - это что... самое лучшее?
Модистка вскинулась, вперилась взглядом, смутив покупательницу, и стояла так долго. Щурилась, присматривалась, хмурилась.
- Милочка...
- Вера Николаевна.
- Верочка, а вы откуда родомь будете? - проигнорировав официоз, уточнила Женевьеф.
Первым порывом стало желание опустить взгляд, стать серой мышкой... Однако уже в следующее мгновение брошенному вызову был дан достойный ответ:
- Издалека... Из краев с дикими нравами и временем, несущимся вскачь, - Вера чуть повела подбородком, словно подвела черту - не стоит более расспрашивать покупательницу.
- И у вас тамь, в вашем Здалека не носять белье?
Вопрос, заданный с детской непосредственностью, заставил Веру улыбнуться уголком рта. И оставить его без ответа.
- Короткий панталонь будет тереть. Трудно носить - больно.
Это Вера уже и сама поняла. Переплетение нитей этих самых "шертингов" и "нансуков" оставляло желать лучшего. Далеко от шелка, но недалеко от дерюжки.
- Возможно, в другом месте я найду шелк? - Епанчина, упершись ладонью о стойку, медленно развернула корпус, оглядела салон усталым взглядом.
Женевьеф тут же вздернула носик:
- Только под заказ!
- И это, конечно же, невероятно дорого? - заговорщицки прошептала покупательница, склоняясь к продавщице.
Женевьеф разгадала ребус мгновенно: ее глаза загорелись азартом, уши заложило от шелеста бумажных ассигнаций.
- Очень дорого...
Обменявшись многозначительными взглядами, Вера и Женевьеф вновь надели образы простушек. Дальше пришлось выбирать. И панатлоны, и нижнюю рубашку, и сорочку.
- А купальный костюм? - повеселевшая и уставшая от количества оборочек Вера, решила не тянуть кота за хвост.
Тут все было просто: шерстяной трикотаж, который не приветствовался при изготовлении нижнего белья, так как был крайне эластичен и подвергался довольно сильной деформации, шнуровка на спине и по внешней стороне ноги - от колена и до бедра, полосатый окрас - красно-белый либо сине-белый, и шапочка для купания.
На последнем пункте Вера не сдержалась - закатила глаза:
- Дань моде, чтоб ее!
Настал момент истины. Епанчина приготовилась услышать сумму. Но видя, как несмело переминается продавщица с ноги на ногу, заподозрила неладное.
- Мадмуазель, сколько я вам должна?
Внезапно ожил попугай:
- Не тяни резину за хвост в долгий ящик!
- Какой умный попугай! - вскользь заметила Вера.
- И постоянно бдящий! - оскалилась модистка, но к совету птицы прислушалась. - Мне не нужны деньги. - И вот акцент пропал совсем. Вера повела бровью и приготовилась - бесплатно только птички поют. - Вы научите меня плести такие косы.
Выгода явила свое аккуратное личико. Еще шагая по бульвару, Епанчина ловила на себе заинтересованные взгляды местных красавиц. Зайдя в салон мадмуазель Женевьеф, стала объектом завистливых взглядов. И вот теперь столь щедрое предложение...
- Провожу три мастер-класса для ваших подопечных и ко всему этому, - пальчик обвел кучу на прилавке, - получаю сшитые на заказ шелковые панталоны. Вот такой длины!
У Женевьеф снова загорелись глаза, румянец пробился из-под толстого слоя пудры:
- По рукавам! А что такой мастерь-клась?
Глава 5.
Как девушка современная и опережающая чужое время, Вера готовилась к поездке к морю основательно. Билет на транспортный тарантас был куплен загодя. Дорожная кожаная сумка а-ля саквояж приобретена по случаю и облегчила карман учительницы аж на семьдесят копеек и два рубля. Шляпка модная - с широкими кружевными полями и парящими за плечами лентами. Сменная обувь, купальный костюм и льняное полотенце упакованы. Начальство и кухонные доброжелатели - осведомлены.
Жалко было темные очки, оставшиеся на палубе прогулочного катера. Жалко было книги - с ерь-кириллическим алфавитом не сильно развлечешься. Или наоборот - развлечешься, если мозги поломать хочешь. Одни обороты в газетных сводках чего стоили: "Был найден детеныш женскага пола", "Общественная библиотека городского собрания проситъ ее членовъ не забывать вноситъ членский взносъ так как тогда они вынуждены будутъ исключены", "Шведкое бълье "Композиция" - не требует ни стирки, ни глажки", "Мужикомъ былъ подан искъ о том что другой мужикъ обвинилъ его в томъ что он професийоналъ... и что онъ не потерпитъ иже такие ругательства к себе".
Процесс избавления от лишних волос заслуживал вообще отдельной истории! Вооружившись знаниями и станком с помазком, Вера посетила ванную комнату. Промучившись с вспениванием, намыливанием, определенным наклоном станка, Епанчина плюнула и отправилась за советом. И насоветовали ей много. И все способы были похожи на пытку. Избрав самый изящный - хамам, Епанчина отправилась в мусульманский квартал.
Разительно отличались улицы православного Херсона от исламского. В противовес широким мощеным рекам Суворовской или Говарда, магометанские закоулки были сжаты с двух сторон глухими стенами ракушечника. Еще в первые дни пребывания в дореволюционном городе, Епанчина обратила внимание на чистоту улиц. Нет, правило "Чисто не там, где убирают, а там, где не сорят" работало. Однако и регулярные рейды дворников не исключались. Херсон был вылизан. И не важно было, чей район - православный или иноверный.
Зайка, вновь вызвавшийся сопровождать даму своего маленького сердца, шел быстро, бросая по сторонам сосредоточенные взгляды, и старался не притрагиваться к шершавым бокам домов.
Вера была благодарна судьбе за подарок - маленького ангела-хранителя. Мало того, что сопровождал, охранял и показывал дорогу, так еще и посоветовал взять с собой книгу в кожаном переплете, и крепко прижать к груди. Свои пусть думают, что набожная, чужие - что мирная.
Бани нашлись довольно быстро. К сожалению, толком никто не смог объяснить гостье условия посещений и девушка искренне надеялась, что не будет разделения на женские и мужские дни. Надежды оправдались - хамам был разделен пополам.
Почтенная дама на входе смерила недоверчивым взглядом новоприбывшую, зацепилась за прижатую к груди книгу, цокнула языком. Выразила уважение или удивление - не понятно. Но пройти пригласила. Кивком головы.
Встречали, провожали и переодевали молча. Крайне удивились, когда Вера объяснила, чего хочет. Даже не поверили поначалу - стали переспрашивать, предлагать варианты. Но девушка настаивала на процедурах и уже через полчаса распаренная и подготовленная ждала первых прикосновений.
- Что там? - спросила Епанчина у девушки, которая медленно вращала маленькой деревянной лопаткой, перемешивая что-то в миске.
- Мед. Сначала он греет и не разрешает грязи и болезни зайти внутрь. Орех. Он сделает медленный рост, - "волос" поняла Вера, - живица от сосны. Смола. Основа.
Епанчина приготовилась к боли. Однако ошиблась. Кожа от массажа разгорячилась, волшебные масла помогли справиться с сопротивлением и уже через пару часов кривляний Вера вздохнула облегченно. Почувствовала себя заново родившейся. И голой.
