Сергей МАВРОДИ - Искушение. Сын Люцифера

— Я сказал: ВОЗМОЖНО, будет, — спокойно поправил Кубрина его невероятный собеседник.

— Ну и что? Что значит «возможно»? — Кубрин по-прежнему ничего не понимал. Странный какой-то разговор. Дикий совершенно! Как будто с Господом Богом. «Завтра на Солнце, ВОЗМОЖНО, будет вспышка»! Ну и что? Что на это вообще отвечать прикажете? И как реагировать? — А!.. Так об этом объявляли, наверное?!.. — с запоздалым облегчением сообразил наконец он.

— Нет, — все так же спокойно возразил Кубрину мужчина. — Никто об этом нигде не объявлял. Об этом вообще пока никто не знает.

— Так откуда же тогда Вы знаете?! — Кубрин, несмотря ни на что, ощутил поднимающееся в душе раздражение. Что это, в самом деле, такое?! Издеваются над ним, что ли?

— Да уж знаю! — на губах мужчины снова заиграла ироническая усмешка. — Что-то для гения Вы не слишком сообразительны. Ладно, впрочем, — погасил он тут же свою усмешечку. — Перейдемте-ка лучше к делу! Вы ведь знакомы с неравновесной термодинамикой? Хотя бы в общих чертах? — мужчина вопросительно посмотрел на Кубрина.

— С чем-с чем? — даже растерялся на мгновенье Кубрин, настолько неожиданным был переход.

— Ну, флуктуации, точки бифуркации… — подбодрил его мужчина. — Вспоминайте, вспоминайте! «Когда система, эволюционируя, достигает точки бифуркации, детерминистическое описание становится непригодным. Флуктуация вынуждает систему выбрать ту ветвь, по которой будет происходить дальнейшая эволюция системы. Переход через бифуркацию — такой же случайный процесс, как бросание монеты», — менторским тоном, будто читая лекцию в университете, процитировал он. — Ну, припомнили?

— Погодите, погодите! — с трудом стал соображать Кубрин. — Точки бифуркации — это критические точки, что ли? Когда сколь угодно малое воздействие может привести к принципиально новому поведению всей системы? В частности, к катастрофе. Цистерна с капающей сверху водой, стоящая на наклонной платформе. Последняя капля опрокидывает цистерну. Бабочка, пролетевшая на границе области зарождения тайфуна и вызвавшая смерч где-нибудь в Калифорнии. Вы об этом?

— Ну, вот видите! — широко улыбнулся мужчина и поощрительно покивал головой. — Вот Вы и вспомнили! «Усиление микроскопической флуктуации, происшедшей в «нужный момент», приводит к преимущественному выбору системой одного пути развития из ряда априори одинаково возможных».

— Ладно, положим, — Кубрин все еще не понимал ровным счетом ничего. — И что? Причем здесь Солнце?

— Завтра как раз «нужный момент», — ласково пояснил ему мужчина. — Критическая точка. Точка бифуркации. Когда микроскопическое воздействие может вызвать или не вызвать катастрофу.

— И что!!?? — чуть не закричал Кубрин. — Причем здесь я?! Для чего Вы мне всё это рассказываете? Чего Вы от меня вообще хотите?! Можете Вы в конце концов внятно мне объяснить?!!

— Ну Вы же сами всё вчера уже сообразили! — укоризненно покачал головой мужчина. — Ну, Николай Борисович? Как же так?.. Ну, вспомнили?.. Грешные души… Излучение смерти… Ну?..

— Постойте, постойте! — потер лоб Кубрин. — Ну, да… Излучение смерти… Вы что, хотите сказать?..

— Да-да-да, Николай Борисович! — мягко подтвердил Кубрину его собеседник. — Именно! Именно так. Лишняя жизнь или смерть завтра может решить всё. Будет на Солнце вспышка или нет. А вспышка — это тысячи и тысячи новых смертей. Магнитные бури, всякие хронические больные, чутко на них реагирующие, и пр. и пр. Да Вы и сами всё это прекрасно знаете.

— Ну, хорошо, хорошо! — попытался сосредоточиться Кубрин. — Положим, я всё понял. От меня-то Вам что надо!? Зачем Вы мне всё это всё-таки рассказываете?

— Как зачем? — совершенно натурально удивился мужчина. — Разве Вы не хотите спасти тысячи ни в чем не повинных людей? Сохранить им жизнь. Стать героем! Завтра Вам представится такая возможность. Правда, тайным героем, тайным… — уточнил он и опять усмехнулся, проницательно глядя на Кубрина. — Никто об этом никогда не узнает. Но какая в конце концов разница? Вы же не для славы это сделаете.

— Что я сделаю? — с еле сдерживаемым бешенством прошипел Кубрин. — Можете Вы мне сказать наконец толком, что Вы от меня хотите? А?.. В конце-то концов?

— Хорошо! — сугубо деловым тоном заговорил мужчина и шевельнулся в своем кресле. — Я предлагаю Вам завтра стать спасителем человечества. Героем. Спасти для начала одного человека. Ребенка. Оплатить ему операцию. 15 тысяч долларов. Это сохранит ему жизнь. А возможно, заодно и жизни многих тысяч других людей. Поскольку, возможно, предотвратит вспышку на Солнце. Микроскопическая флуктуация, происшедшая в «нужный момент», — оба слова «возможно» собеседник Кубрина в своей речи явно намеренно выделил. Произнес оба раза с чуть большим нажимом и ударением.

— Вы это что, серьезно? — в величайшем изумлении уставился на своего визави Кубрин. Он всего ожидал, но только не этого! — Вы хотите сказать, что я, ради каких-то солнечных пятен, должен потратить все свои деньги?! Неизвестно зачем и на кого? И неизвестно еще, что из всего этого получится! Вы же сами говорите все время: «возможно!.. возможно!..». Значит, никаких гарантий нет и быть не может, и Вы это прекрасно знаете. Да и вообще!! — в полном смятении и растерянности закричал он. — Даже причем здесь это?! Что вообще за бред!! Что за чушь! Гарантии, не гарантии!.. Да не собираюсь я свои деньги тратить! И с чего я вообще должен Вам верить? Кто Вы??!! Что это всё вообще за комедия?! Всё это мне только снится!

— Николай Борисович! — сказал мужчина и встал. Кубрин машинально последовал его примеру. — Завтра в газете Вы найдете объявление: «Помогите!! Срочно требуются деньги на операцию ребенку!». Это и есть тот самый человек, которому надо помочь. Этот больной ребёнок. Вам решать. Всего хорошего.

— А… — начал было Кубрин — и проснулся.

Да, на этом самом дурацком «А…» я и проснулся, — поморщился Кубрин. — Герой и гений. Два «Г». «Г» в квадрате. В проруби, бля! Спаситель человечества от солнечных пятен… Герой, ага!.. Да только не моего романа!!.. Ну, и бред! Приснится же вообще такое!

Кубрин, кряхтя, встал с постели, повертел затекшей шеей и пошел в ванную. Умывшись и приняв душ, он сел завтракать. О своем сне он старался не думать и не вспоминать и всячески гнал его из памяти. Всеми силами! Но это плохо получалось. Тот упорно, снова и снова, лез ему в голову. Как тот самый знаменитый розовый слон, о котором ни в коем случае нельзя думать. Наконец Кубрин сдался и с какой-то удивившей его самого злобой принялся размышлять.

Ну, хорошо! Что мы имеем? Мне приснилась какая-то хуйня! Привиделась, блядь! Которая просто ни в какие ворота не лезет!! Бред какой-то! Ахинея!! Так почему меня всё это так волнует? А? Ну, приснилась и приснилась.

Потому что никакая это не ахинея, — тут же ответил он сам себе. — И я это прекрасно знаю. Слишком для ахинеи было всё связно и логично. «Неравновесная термодинамика»!.. Твою мать! Да я слов-то таких не знаю! Или все-таки знаю?.. Что-то мы там, действительно, в университете изучали такое… Были какие-то лекции… Не помню я уже, конечно же, ничего, но что значит: не помню? Кажется только, что не помню, а на самом-то деле!.. В подсознании…

Так значит, я сам мог себе всё напридумывать. Про все эти вселенские катаклизмы. Начитался вчера Чижевского, перевозбудился, вот и!.. Подсознание со мной злую шутку и сыграло, — он остановился, перевел дух и с тоской посмотрел по сторонам, будто ожидая помощи. Дальше думать не хотелось. — Да, а ребенок? — наконец нехотя признал он. — Объявление в газете? Если это мой собственный личный бред, не в меру разыгравшееся воображение, то никакого объявления, естественно, там нет и быть не может. Если только не вообразить, что помимо этой ёбаной гениальности, я обладаю теперь еще и даром предвидения. Могу, блядь, трепетной рукой приподымать завесу будущего. Угадывать объявления в газетах. Прямо, блядь, Кассандр какой-то, в натуре! — он невесело усмехнулся. — Ёб твою мать! Ебать мой хуй! Ну почему это всё именно со мной происходит??!! Миллионы же людей живут своей нормальной, растительной жизнью, и никаких им снов вещих не снится! Никакие монстры им во сне не являются. Никаких веток на голову не падает, — Кубрин тяжело вздохнул и опять с тоской обвел глазами кухню. — Одному мне всегда так везет. Ну, и что теперь делать? А? Объявление искать?.. На хуй оно мне нужно!! Если оно есть, конечно, — тут же поспешно поправился он. — Нет же там наверняка никакого объявления! Это же всё мои собственные фантазии и сказки! — Кубрин встал и, тяжело ступая, бесцельно подошел к окну. Посмотрел в окно, потом подошел к холодильнику и, сам не зная зачем, открыл его. Постоял, глядя внутрь, перед ним некоторое время, захлопнул и снова сел. — Ну, что, что??! Читать газету или нет?.. Не буду! — решил он.