Ян Отченашек - Хромой Орфей

После пяти она почувствовала прикосновение его тела и охотно прильнула к нему, при десяти мужская рука легла на ее грудь, и все началось сначала. Ну и пусть, думала она, сдаваясь, пусть рушится весь мир!

Над посеревшим городом завыли сирены.

«Надо было как-нибудь отвертеться от этого, - думал Бацилла, когда они стояли в холодной мгле у застекленных дверей на одной из кривых староместских улочек. - Надо было! Хотя бы на сегодня».

Заведение называлось «Ирис». Название звало и пугало одновременно. Мысленно Бацилла уже сто раз прошел через эти двери и теперь собирался с духом, чтобы сделать решающий шаг. Потной рукой он сжимал в кармане пачку кредиток, полученную от продажи собрания сочинений И. Ш. Баара     [63] в кожаных переплетах, и не мог двинуться с места. Как все это будет? Как выглядит она? Одна мысль о ней приводила в волнение.

Бацилла вздрогнул на сквозняке, переступил с ноги на ногу и чихнул.

- Долго мы еще тут будем торчать? - проворчал рядом с ним Богоуш. Сдрейфил?

Не торопись, мысленно осадил его Бацилла, меня не испугаешь.

- Иди-ка первый, - сквозь зубы сказал Богоуш. - Это твоя затея,

- Как это моя? Сегодня предложил ты.

- Сегодня! А вообще-то твоя. Ну хватит дурить!

- Мне сегодня что-то нездоровится, - сказал Бацилла. Он чувствовал, что его забирает простуда, и противно чихал. Хорошо хоть, что уже темно. В конце концов чистая случайность загнала их в подъезд; они заметили, что на углу прохаживается какой-то тип с поднятым воротником и нахально рассматривает их. Это решило дело. Кто-то вошел первым, неважно кто, а дальше все уже шло как по конвейеру, который неудержимо уносил их в страшное царство снов.

- Входная плата - пятьдесят крон, - сказал человек за столиком с лампочкой. Его равнодушный и деликатно пониженный голос внушал доверие. Волнения юных клиентов он даже не заметил. Юноши торопливо заплатили, получили входные билеты и по пакетику презервативов, которые они поскорей сунули в карманы.

- Направо, вешалка внутри.

С них сняли пальто. Бацилле показалось, что потертая красная дорожка сама движется под его переступающими ножками. Весь какой-то бестелесно легкий, он словно плыл рядом с Богоушем в розоватом полусумраке узкого коридора; проходя мимо зеркала, он глянул в него и не узнал себя. Ого, - подумал он в тупом ошеломлении, - вот он я!.. Вот он я, но что за рожа, словно подменили.

Вдруг в нос ему ударил запах дешевых духов. Бацилла повернул к Богоушу перекошенное лицо и попытался изобразить на нем подбадривающую улыбку, но Богоуш ошалело молчал. Он смешно шевелил бровями, словно только этим движением мог выразить все свое беспокойство. Его ежик выглядел здесь еще глупее, чем на заводе, жалкий он был и грустный. Приветик! Сзади раздались приглушенные ковром шаги, и, едва они успели посторониться, мимо них проплыло шелестящее облако из тканей и ароматов. Одна из них! - подумал Бацилла, у которого заныло под ложечкой и пересохло в горле. - Наверно, надо было поздороваться.

- Бог мой! - шепнул Богоуш. - Видал, какова штучка?

В помещении, куда их привела ковровая дорожка, штучек было несколько. Рассевшись небольшими группами на высоких табуретках у стойки бара, они вполголоса разговаривали; две из них даже вязали, постукивая спицами. Брюнетки, блондинки, крупные и миниатюрные, монументы из белесой плоти, шелестящие платья... Чем-то все это походило на витрину магазина. Девицы тянули через соломинку разноцветные напитки, из скрытого репродуктора слышались звуки скрипки; движения девиц были такие же уныло-медлительные. В помещении было тепло, даже душно, воздух был пропитан запахом духов и обнаженного тела.

Заметив в углу свободный столик, Бацилла и Богоуш втиснулись в потертые кресла и, как зачарованные, стали глядеть вокруг. Казалось, что на их появление никто не обратил внимания, они с облегчением вздохнули. Настольные лампы с изваяниями нагих фигурок лили из-под абажуров приятный неяркий свет.

«Ирис»! - повторял вспотевший Бацилла. Он был изумлен. Все это никак не вязалось с его представлением о публичном доме - месте грехов и распутства. Встреть он на улице любую из присутствующих здесь девиц, никогда бы не догадался о ее профессии. Ему даже казалось, что эти жрицы любви ведут себя со светской непринужденностью, не слышно было громкого смеха, незаметно вызывающих взглядов, распутства, опьянения, наоборот, все это заведение, где говорили приглушенным голосом, прямо-таки дышало гигиеной и законностью, внушало доверие. Подлинное назначение «Ириса» скрывалось под личиной образцового и потому несколько скучного увеселительного заведения. Здорово, а? Если бы время от времени кто-нибудь из мужчин не удалялся от стойки по направлению к коридору с красной дорожкой. Бацилла и Богоуш вообще подумали бы, что они попали не туда.

Удивительно разношерстная была здесь публика! Несколько юнцов возраста Бациллы и даже моложе держались напряженно, как деревянные, глаза у них бегали, лица были бледные; они походили на не выучивших урок учеников, которых вот-вот вызовет учитель. В кресле около бара расселся прожженный кутила седина в висках, блестящая булавка в галстуке - видно, завсегдатай; девицы проявляли к нему особое внимание и называли «пан доктор». На некоторых лицах выражалось скучающее ожидание. Было здесь несколько озабоченных отцов семейств и добропорядочных граждан. Вели они себя скромно, без претензий, так же хмуро и покорно, как ведут себя люди в приемной зубного врача. Розовая и добродушная физиономия могла принадлежать сельскому попику, а апоплексический затылок, наверно, спекулянту мясом, который зашел сюда порастрясти туго набитый бумажник. За соседним столиком клевал носом одинокий человечек с унылым горбом на спине.

Неожиданно послышался приветливый голос: «Рада вас видеть, господа», - и около столика Бациллы и Богоуша неслышно появилась невысокая дама вполне достойного вида. Великолепное ожерелье врезалось в ее пухлую шею. Немного погодя юноши поняли, что она-то и есть душа этого заведения. Ее почтительно называли «мадам». Ее миссией было солидно, на светском уровне устанавливать контакт между девицами и клиентами. Весь вид мадам говорил о том, что здесь совершенно неуместны какие-либо непристойные выходки посетителей; пьянчужек и бродяг она вежливо выпроваживала, прежде чем они успевали опомниться.

- Если вы хотите познакомиться с кем-нибудь из наших девушек, я в вашем распоряжении, - произнесла она с профессиональной непринужденностью. - Если не ошибаюсь, вы у нас в первый раз. Должна предупредить вас, что алкогольные напитки у нас по принципиальным соображениям не подаются.

Шелестя платьем, она отошла к соседнему столику, и, хотя Бацилла и Богоуш ничего не заказывали, им тотчас подали два бокала на тонких ножках. Стоило только пригубить напиток, чтобы убедиться, что это зауряднейший лимонад, да еще на сахарине, однако благодаря какому-то полусгнившему фрукту на дне бокала напиток именовался «пунш» и цена его повергла юношей в трепет.

- Что скажешь? - шепнул Бацилла.

- Сила! Никак не ожидал! В жизни еще не бывал в таких местах. А бабы тут красотки...

Тут ему вспомнились жуткие иллюстрации в отцовской книге о венерических болезнях; в горле у него пересохло.

- Только бы монет хватило, - вздохнул он.

- Пунша больше заказывать нельзя, - отозвался Бацилла. - В крайнем случае я тебе дам взаймы, у меня есть в запасе две сотни.

- Гм... а что, если смыться отсюда? - предложил Богоуш, не подозревая, что высказывает заветное желание товарища, который все больше волновался при мысли о том, что вскоре должно произойти.

Которая из них это будет? Бацилле нравились почти все. Вот и выбирай! Пожалуй, вон ту брюнетку в обтянутом платье ядовито-зеленого цвета, так подчеркивающем крутые бедра. Живая ваза! Платье это почему-то пугало Бациллу, но лицо девицы, как ни странно, не казалось ему страшным, возможно, потому, что она была слегка похожа на одну из его многочисленных кузин, Радку. Только Радка страшно добродетельная девчонка и никогда не позволяла даже поцеловать себя. А теперь перед ним ее живая копия... Но о чем же я с ней буду говорить? Нет, нет, лучше смыться отсюда и дома переварить впечатления. Его вдруг мучительно потянуло домой.

- Думаешь, стоит смываться? - неуверенно возразил он лишь затем, чтобы не показать, как обрадовался.

Но было уже поздно. Не успели они встать, как у их столика снова возникла мадам. Делать было нечего, и Богоуш игривым и нетвердым голоском сообщил, какая девушка ему нравится. Мадам объявила, что, к сожалению, сегодня она уже занята. Богоуш смешался и почти наобум указал на другую, довольно полную блондинку с безвкусными серьгами, она вязала что-то и, видимо, этим вызвала его доверие. Бацилла фистулой попросил копию своей кузины и стыдливо опустил глаза.