Сильвио Пеллико - Пеллико С. Мои темницы. Штильгебауер Э. Пурпур. Ситон-Мерримен Г. В бархатных когтях
— Как ты узнал, что я буду здесь проезжать?
— Угадал! — отвечал Марко, придерживая язык за зубами. — Ты, вероятно, не откажешься выпить кофе. Мы уже заказали его. Выходи и обогрейся, пока лошади будут отдыхать.
И он повел ее к гостинице.
— Что ты говоришь? — спросил он, обернувшись на пороге.
Ему показалось, что она что-то шепчет про себя.
— Я говорю: слава Богу!
— Почему?
— Я говорю: слава Богу, что у тебя такой ум и такое мужественное сердце.
Когда они вошли в комнату, Саррион, ловкий и юношески стройный в своем дорожном костюме, разводил огонь. Увидев сестру, он быстро пошел ей навстречу. Сестра Тереза молча поцеловала его. В их отношениях было всегда что-то недоговоренное, что-то такое, что заставляло их молчать.
— Кофе на столе, — сказал Марко. — Нам нельзя терять время.
— Марко хочет сказать, — значительно произнес Саррион, — что нам нельзя откладывать дело в долгий ящик.
— Он прав, — отвечала монахиня.
— В таком случае поговорим откровенно, — продолжал Саррион. — Конечно, мы не должны упускать из виду ни твоих обетов, ни твоего положения, — прибавил он, пожимая плечами. — Мы не поссорим тебя с твоим духовником. Да и Хуаниту тоже.
— О Хуаните думать нечего. Духовника выбрала ей я сама.
— Где она? — спросил Марко.
— Здесь, в Сарагосе.
— Зачем?
— Не знаю. Я уже две недели не видела ее. Я только случайно узнала вчера вечером, что ее привезли в Сарагосу вместе с другими воспитанницами, которые прошли шестимесячное испытание и должны сделаться послушницами.
— Но ведь Хуанита к этому не готовилась?
— За нее могут сказать что угодно.
— Но ведь никто не имеет права этого делать, — шутя сказал Саррион. — Да если б она и стала послушницей, она всегда может отказаться от пострижения.
— Есть такие ордена, — отвечала сестра Тереза, медленно помешивая кофе, — которые гордятся тем, что никогда не выпускают от себя послушниц.
— Извини меня за настойчивость, — продолжал Саррион. — Я знаю, что ты предпочитаешь лучше говорить вообще, чем о ком-нибудь в частности. Скажи, пожалуйста, разве Хуанита действительно имеет желание принять монашество?
— Так же, как… — запнулась сестра Тереза.
— Вероятно, желание очень небольшое, — прервал Марко, выглядывая в окно.
— И все другие, которые уже поступили так, — докончила сестра Тереза.
Саррион рассмеялся и вдруг переменил тему разговора, довольно щекотливого для монахини и людей, которые всей Испании были известны, как лидеры так называемой антиклерикальной партии.
— Давно ты видела нашего друга, Эвазио Мона? — спросил Саррион.
— Только что. Он едет за мной.
— За тобой? Я слышал, что он отправился из Памплоны в Сарагосу вчера.
— В Арагоне мне говорили, что он в дороге, у него сломалось колесо и он задержался в Кастехоне.
— Ага, вот в чем дело! — воскликнул Саррион, поглядывая на Марко, караулившего у окна.
— Тебе и самой пришлось, вероятно, спешить из Памплоны. Я слышал, что железнодорожное сообщение прервано карлистами.
— Повреждения уже исправлены. Моя поездка была не из приятных. Главное дело в том, что я приехала.
— А зачем ты приехала? — вдруг спросил Марко.
— Затем, чтобы предупредить, если можно, большую ошибку. Хуанита не побоялась угроз и отказалась наотрез.
— И что же?
— Теперь пустят в ход более хитрые средства, — прошептала монахиня.
— Ты хочешь сказать — обман. Перетолкуют ее слова как-нибудь иначе. Ты намекаешь на то, что ее завезли сюда обманом и обманом же заставят принять постриг. О, не качай головой! Ведь против церкви я ничего не говорю. Я сам добрый католик. Но тут дело не в церкви, а в политике. А в политике нужно бороться тем же самым оружием, какое пускает в ход противник. Мы ведь только политики, — закончил Марко.
— Все? — спросила сестра Тереза, взглянув на него своими глубокими глазами, в которых отражался сначала мир, а потом уж небо.
Марко, не отвечая, отвернулся к окну и опять стал глядеть на дорогу.
— Тут дело все во взаимных услугах, — весело вставил свое слово Саррион. — Иногда церковь пользуется политикой, а иной раз и политика прибегает к услугам церкви. И в то же время они при каждом удобном случае делают выпады друг против друга. Мы не отдадим Хуаниту монахиням. Она, может быть, и пригодилась бы для церкви, которая воображает, что так будет лучше для ее счастья. Но мы на этот счет другого мнения… Мы…
Он вдруг оборвал свою речь и, расхохотавшись, протянул руки, как бы прося о прощении: сестра Тереза давно уже подняла руки к тому месту, где у нее были уши, и крепко прижимала ими свой белый чепец.
— Я ничего не слышу, — промолвила она. — Ровно ничего.
Видя, что брат перестал говорить, она отняла наконец руки и стала молча пить кофе. Марко по-прежнему стоял у окна, откуда ему на несколько миль была видна дорога, тянувшаяся по равнине.
— Что бы ты стала делать по приезде в Сарагосу, если б не встретилась с нами? — спросил он тетку.
— Я отправилась бы в дом Саррионов и сообщила бы тебе или отцу, что Хуанита теперь не под моим надзором и что я не знаю, где она.
— А потом?
— Потом я отправилась бы к Торреро, — продолжала она, — куда сейчас и тронусь. Там я узнаю, в котором часу и в какой церкви произойдет сегодня церемония.
— Церемония, в которой Хуанита будет участвовать только в качестве зрительницы?
Сестра Тереза кивнула головой.
— Это не может случиться без тебя?
— Нет. Необходимо также, чтобы здесь был Эвазио Мон. Одна из будущих послушниц — его племянница и, по-возможности, родственники в этих случаях всегда должны быть налицо.
— Да, я знаю это, — заметил Марко. Он, очевидно, изучил этот вопрос основательно. — Эвазио Мон задержался в дороге, и это дает нам время составить план действий.
Сестра Тереза вопросительно посмотрела на Марко, который не спускал глаз с дороги.
— Ты, пожалуйста, не беспокойся, Долорес, — весело сказал Саррион. — Подобного рода дела улаживаются между политиками в Испании довольно мирно.
— Я уже перестала бояться с тех пор, как увидела Марко у гостиницы, — отвечала она.
— Твои лошади готовы, если ты не устала, — заговорил Марко после некоторой паузы. — Мы поедем назад в Сарагосу кратчайшим путем.
— Повторяю тебе, что беспокоиться нечего, — опять сказал Саррион-старший. — Мы покончим это дело с Эвазио Моном совершенно миролюбиво и сегодня же возьмем Хуаниту из школы. Наш друг Пелигрос уже ждет у нас дома ее прибытия. Марко устроил все дело, как следует.
И он сделал быстрый жест рукой, как бы желая сказать, что дело кончено бесповоротно.
— Здесь тебе нечего делать, тетя, — промолвил Марко, не отрываясь от окна. — Не теряй время. Вот мили за три показался какой-то экипаж.
Сестра Тереза заторопилась и быстро покинула гостиницу. Вслед за ней двинулись и оба Сарриона. Вернувшись в Сарагосу, они заперлись в своем мрачном дворце и стали ждать известий от сестры Терезы. Ждать им пришлось недолго, и тот самый извозчик, который узнал Марко на дороге в Арагон, принес записочку, на которой было написано: «№ 5, улица de la Merced. Будут ждать».
— А другой экипаж, который мы видели на дороге, прибыл? — спросил Марко. — Экипаж, в котором ехал кабальеро?
— Нет еще, — отвечал извозчик. — Мне говорил один человек, проходивший по дороге, что с ним произошло второе несчастие, как раз у самой гостиницы «Два Дерева», где их превосходительство изволили кушать кофе. Ничего особенного, но все-таки это задержало их, по крайней мере, на час. Не везет этому кабальеро.
Говоривший серьезно взглянул на Марко, который ответил ему таким же серьезным взглядом. Они были словно родные братья, сыны одной и той же природы, к которой они любили обращаться, борясь с ее ветром, жаром, холодом, холмами и реками, читая в облаках, в ночном и предрассветном мраке тысячи ее секретов, о которых горожанин и не подозревал.
— Ступай с Богом, — промолвил Марко.
Кучер исчез. Пробило уже двенадцать часов.
— Идем. Нам необходимо побывать в доме № 5 по улице de la Merced, — сказал Марко отцу. — Ты знаешь этот дом?
— Да. Это один из тех многочисленных в Сарагосе домов, которые стоят пустыми. Это старинный дом, принадлежавший когда-то духовенству. Его разграбили в царствование Христины.
Он подошел к окну и выглянул на улицу. Впервые за много лет были открыты окна в доме Саррионов, которые заняли комнату, выходившую окнами на Эбро.
— Ого, ты уже заказал экипаж! — воскликнул граф, увидев около ворот кучера.
Старые ворота дома были открыты настежь.
