Джеффри Арчер - 36 рассказов
— У меня, ваше превосходительство, имеется одна работа этого периода, на которую, возможно, вам будет интересно взглянуть. Это статуэтка, которая хранится в нашей семье вот уже семь поколений.
— Я почту за честь, — ответил посланник.
— Напротив, это честь для меня, ваше превосходительство, — сказал скульптор и, выскочив через черный ход (едва не наступив при этом на бездомного пса), ринулся к старому крестьянскому домику в нескольких метрах от мастерской. Посланник и мандарин оставались в мастерской, поскольку сэр Александр знал, что скульптор мог пригласить почетного гостя в свое скромное жилище лишь после нескольких лет их знакомства, и к тому же, если бы он уже побывал дома у сэра Александра.
Прошло несколько минут, и вот маленькая фигурка в синем халате, с болтающейся за спиной косою, бегом вернулась в мастерскую. Старик что-то нес в руках — истинное сокровище, судя по тому, с какой нежностью он прижимал это к груди. Когда он передал посланнику принесенную вещь, сэр Александр обомлел от изумления. Маленькая статуэтка, не более пятнадцати сантиметров — император Кун, прекраснейший образец искусства династии Мин. Ничего более замечательного сэру Александру не доводилось встречать. Он не сомневался, что это была работа скульптора Пен Ку, которому покровительствовал император, — значит, ее можно датировать концом XV века. Единственным изъяном было отсутствие подставки, на которой обычно крепятся такие фигурки, и из-под императорской мантии торчал небольшой стержень; но в глазах сэра Александра ничто не могло умалить красоту статуэтки. Старый скульптор не говорил ни слова, но в его глазах отражалось то безмерное восхищение, которое испытывал гость, рассматривая фигурку императора.
— Вы полагаете, это хорошая работа? — спросил старый скульптор через переводчика.
— Великолепная, — ответил посланник. — Просто поразительная.
— Мои работы нельзя и рядом поставить, — смиренно произнес старый мастер.
— Не согласен, — сказал сэр Александр; но мастер знал, что это неправда и что высокий иностранец говорит так просто из вежливости; ведь было видно, с какой любовью держал он эту статуэтку — пожалуй, с такой же, с какой относился к ней и сам старый мастер.
Посланник улыбнулся скульптору, вернув ему фигурку. И тут, впервые за тридцать пять лет его службы королеве и Британской империи, у него вырвалась недипломатичная — точнее, просто бестактная — фраза:
— Как бы я желал иметь эту статуэтку!
Сэр Александр тотчас же пожалел о том, что высказал свою мысль вслух, но мандарин уже переводил сказанное. А ведь посланник очень хорошо был знаком со старинным китайским обычаем: если почетный гость попросит о чем бы то ни было, то хозяин, пойдя ему навстречу, тем самым особо возвеличивает себя в глазах окружающих.
В глазах старого мастера мелькнула печаль, и он протянул статуэтку посланнику.
— Нет-нет, это я просто так… — пробормотал сэр Александр, пытаясь вернуть подарок хозяину.
— Если вы не возьмете императора, ваше превосходительство, то тем самым навлечете позор на мой скромный дом, — сказал старый мастер обеспокоенно, и мандарин, с видом важным и серьезным, кивнул в знак согласия с его словами.
Посланник какое-то время растерянно молчал. Потом он сказал: «Я уже навлек позор на свой дом», и с мольбой взглянул на мандарина, но тот сидел с непроницаемым лицом.
Старый мастер поклонился. «Сейчас я подберу подставку, — сказал он, — а иначе вы не сможете поставить статуэтку так, чтобы ею можно было любоваться».
Он отошел в угол мастерской и открыл деревянный сундучок, где лежало не меньше сотни подставок, припасенных для его работ. Порывшись там, он выбрал подставку, украшенную небольшими темными фигурками; хотя посланнику и было все равно, но он не мог не признать, что подставка идеально подошла к статуэтке. Старый мастер заверил сэра Александра, что там имеется клеймо знаменитого художника, хотя доподлинно история подставки ему не известна.
Посланник, так и не оправившийся от смущения, принял дар и попытался, как мог, выразить свою благодарность. Мастер еще раз низко поклонился, провожая сэра Александра и мандарина, покидавших его мастерскую.
По пути в Пекин мандарин не мог не заметить, в каком угнетенном состоянии пребывает посланник, и решился заговорить первым:
— Вашему превосходительству, несомненно, известен старинный китайский обычай: когда незнакомец проявляет щедрость, то следует воздать ему добром в течение календарного года.
Сэр Александр благодарно улыбнулся и принялся всесторонне обдумывать слова мандарина. Вернувшись в свою резиденцию, он незамедлительно отправился в библиотеку посольства, чтобы попытаться определить реальную стоимость подаренного ему маленького шедевра. В ходе кропотливых поисков он нашел изображение статуэтки эпохи Мин, которая была почти точной копией, а затем, с помощью мандарина, смог оценить ее материальный эквивалент — сумма равнялась его жалованью практически за все три года службы британской короне. Сэр Александр обсудил ситуацию с леди Хиткоут, и она высказала свое несомненное согласие с тем, что намеревался предпринять ее муж.
На следующей неделе посланник отправил частным образом письмо своим банкирам, фирме «Кутс и К°» на Стрэнде, с просьбой перевести ему в Пекин, причем как можно быстрее, значительную часть его сбережений. Деньги прибыли через девять недель, и тогда сэр Александр снова обратился к мандарину, который выслушал его вопросы и неделю спустя дал подробные ответы.
Мандарин выяснил, что старый мастер Юнг Ли происходит из старинного и почтенного семейства Юнг Шау, члены которого на протяжении пяти веков были скульпторами и резчиками по кости. Сэр Александр узнал также, что работы многих предков Юнг Ли хранятся во дворцах маньчжурских принцев. Сам Юнг Ли, ощущая приближение старости, мечтал удалиться на покой и поселиться в холмистой местности неподалеку от деревни, где умерли все его предки. Его сын уже был готов унаследовать его мастерскую и продолжить семейную традицию. Посланник поблагодарил мандарина за его усилия, после чего обратился к нему еще с одной просьбой. Мандарин внимательно выслушал английского дипломата и отправился во дворец за ответом.
Через несколько дней императрица согласилась удовлетворить просьбу сэра Александра.
Почти год спустя после того памятного дня посланник в сопровождении мандарина отправился из Пекина в деревушку Халичуань. По прибытии сэр Александр спешился и вошел в столь памятную ему мастерскую. Старый мастер сидел на своей рабочей скамье, шляпа чуть набок, любовно держа в руке необработанную заготовку слоновой кости. Он оторвался от работы и шаркающей походкой двинулся к гостю, но узнал его не сразу, а лишь когда подошел буквально вплотную к иностранцу-великану. Тогда он отдал ему низкий поклон. Посланник сказал ему через мандарина:
— Я вернулся, сэр, еще до окончания календарного года, чтобы воздать вам за вашу доброту.
— В этом нет никакой необходимости, ваше превосходительство. Моя семья гордится тем, что маленькая статуэтка нашла приют в вашем великом посольстве, а со временем ею смогут любоваться и у вас на родине.
Сэр Александр не нашел слов, которые могли бы послужить достойным ответом, и просто предложил старому мастеру отправиться вместе в небольшое путешествие.
Мастер согласился без лишних слов, и они втроем, верхом на ослах, отправились на север. Они ехали более двух часов по узкой извилистой тропинке, поднимаясь на холм, высившийся за мастерской; а когда достигли деревни Матиен, их встретил другой мандарин, который низко поклонился посланнику и предложил сэру Александру и старому мастеру продолжить путь уже пешком. Они в молчании дошли до края деревни и остановились, достигнув лощины между холмами, откуда открывался прекрасный вид на всю долину, вплоть до деревни Халичуань. В лощине стоял недавно построенный белый дом, небольшой, но удивительно пропорциональный; вход охраняли две каменные львиные собаки с высунутыми языками.
Старый мастер, не произнесший ни слова с того момента, как они вышли из мастерской, так, похоже, и не догадался о цели их путешествия, пока посланник не обратился к нему со следующими словами:
— Этот скромный, не заслуживающий внимания дар, — моя слабая попытка воздать вам за вашу доброту.
Старый мастер упал на колени и стал молить мандарина о снисхождении, потому что знал: принимать дары от иностранцев запрещено. Мандарин поднял его с колен и разъяснил, что разрешение даровано самой императрицей. Радостная улыбка осветила лицо старого мастера, и он медленно пошел к двери этого прекрасного белого дома, а перед входом замедлил шаг и, не удержавшись, погладил одну из каменных собак. Путники провели больше часа, с восхищением осматривая дом, а потом вернулись в мастерскую в деревушке Халичуань, причем старый мастер весь обратный пребывал путь в восторженном молчании. Там они расстались. Долг чести был уплачен, и сэр Александр по пути в Пекин удовлетворенно размышлял, что его действия встретили одобрение как мандарина, так и леди Хиткоут.
