Мариша Пессл - Некоторые вопросы теории катастроф
Это у нее, а не у Джейд отец «разбогател на нефти, так что на его совести кровь и страдания тысяч бедняков». Она, а не Джейд, сбежав из дома, добралась от Нью-Йорка до Сан-Франциско, и «эти шесть дней перевернули всю ее жизнь». В тринадцать лет она, а не Лула сбежала с турком («красивым и страстным», так она выразилась). Ей, а не Мильтону необходимо было хоть во что-то верить, чтобы удержаться на плаву. Она и вступила, только не в «уличную банду», а к «ночным кому-то там» – к «Ночным дозорным». Убийство полицейского она тоже взяла из своего прошлого и прицепила к родителям Найджела, будто наряжая бумажную куклу.
«В жизни все решают одна-две секунды, и никогда не угадаешь заранее, когда они наступят», – сказала в ту ночь Ханна, и по одной ее интонации можно было бы сообразить, что она говорит о себе, и ни о ком другом.
«Интонацию мрачной задумчивости в стиле Хитклифа люди всегда приберегают для истории собственной жизни, больше ничьей, – говорил папа. – Нарциссизм сочится из всех пор западной цивилизации, как машинное масло – из „эдсела“».[477]
«Кто-то спускает курок и разносит вдребезги все вокруг, – сказала Ханна в буквальном смысле с горящими глазами. – А кто-то спасается бегством».
Выдающийся криминалист Мэттью Неймод в своей книге «Задыхаясь в одиночестве» (1999) пишет, что люди, пережившие тяжелую травму, – дети, потерявшие родителей, или преступники, совершившие одно-единственное жестокое преступление, – «часто, сознательно или подсознательно, зацикливаются на каком-либо слове или образе, связанном с обстоятельствами этой травмы» (стр. 249). «Они повторяют это слово, когда волнуются, или же, задумавшись, выводят его на листке бумаги, на подоконнике или на пыльной полке. Посторонним это слово может показаться бессмыслицей и не привлечь внимания» (стр. 250). В случае Ханны слово очень даже привлекло внимание: Лула видела, как Ханна в рассеянности несколько раз написала его на листке бумаги возле телефона, однако Ханна сразу спрятала листок, и Лула в спешке неверно прочла. Вероятно, там было не «Валерио», а «Валлармо» – название техасского городка, где Ханна убила человека.
И тут меня озарило. Я себя не помнила от азарта. Выпусти меня на беговую дорожку – побила бы все рекорды, а заставь прыгать в высоту – взмыла бы в воздух, как на крыльях. Я поняла, что скрывалось за историей о спасении человека в горах!
Поврежденное бедро, операция, одна нога короче другой… Этим человеком был Джордж Грейси! Он скрывался в Адирондаках – а может, как раз эту подробность Ханна выдумала. Он мог скрываться где угодно на протяжении Аппалачской тропы[478] или хоть в Грейт-Смоки-Маунтинс, как Зловещая Троица из романа «Беглецы» (Пилларс, 2004). Ханна доставляла ему еду и прочие припасы – потому и стала такой бывалой походницей. Сейчас он живет на острове Паксос у западного побережья Греции, а Ханна каждый раз в начале учебного года говорит Эве Брюстер, что мечтает поехать в Грецию, чтобы «любить себя».
Но с чего она вдруг решила таким окольным способом рассказать мне историю своей жизни? Почему жила в Стоктоне, а не в Греции с Грейси? И чем сейчас занимаются «Ночные дозорные» – если вообще чем-нибудь занимаются? (Разгадывать загадки, связанные с преступлением, – все равно что истреблять мышей в доме; одну прикончишь, глядь – еще полдесятка уже шмыгают по углам.)
Возможно, Ханна почуяла, что у меня одной из всей компании хватит мозгов раскрыть ее тайну (у Джейд и прочих недостаточно дисциплинированный ум; а у Мильтона так вообще и ум, и тело джерсейской коровы).
«Лет через десять будешь решать», – сказала Ханна. Очевидно, она хотела, чтобы кто-нибудь узнал правду, но не сейчас, а после того, как она разыграет свое исчезновение. В ту ночь, когда я к ней явилась без приглашения, Ханна уже, конечно, знала про Аду Харви. Наверняка она опасалась, что эта решительная южная красотка, пылающая жаждой мести за смерть Большого Па, раскопает настоящую личность Ханны и передаст эти сведения ФБР.
Ехать к Грейси было нельзя, поскольку они оба все еще находились в розыске. А может, их роман выдохся, как откупоренная бутылка минеральной воды «Пеллегрино». «Средний срок годности для великой любви – пятнадцать лет, – пишет Венди Олдридж в книге „Правда о том, как они жили долго и счастливо“ (1999). – После этого уже требуются сильнодействующие консерванты, зачастую вредные для здоровья».
Широкая общественность пребывала в убеждении, что «Ночные дозорные» живы и полны сил. (С мнением большинства соглашался и Литтлтон, хотя никаких доказательств у него не было. Папа проявлял больше скептицизма.) «Благодаря умелой вербовке их численность сейчас даже больше, чем прежде, – пишет Гийом на сайте www.hautain.fr. – Однако вступить в их ряды не так-то просто. Они наблюдают за вами и выбирают, кто им подходит. Это позволяет им оставаться невидимыми». В ноябре 2000 года Марк Лесенк, сотрудник компании, занимающий ответственный пост и замешанный в скандале с финансовыми махинациями, внезапно повесился у себя дома, в фамильном особняке к северу от Батон-Руж. Рядом на полу нашли заряженный пистолет – не хватало только одного патрона. Самоубийство Лесенка всех потрясло, потому что незадолго до этого и он сам, и его адвокаты во время телеинтервью держались спокойно и самоуверенно. Поползли слухи, что его смерть – дело рук борцов за справедливость из Les Veilleurs de Nuit.[479]
В других странах также происходили тайные убийства разных крупных шишек, промышленных магнатов и коррумпированных чиновников. Анонимный главный редактор сайта www.newworldkuomintang.org пишет, что с 1980 года по настоящее время более трехсот олигархов (чье суммарное состояние оценивается в 400 миллиардов долларов) из тридцати девяти стран, включая Саудовскую Аравию, были «тихо и четко ликвидированы» стараниями «Ночных дозорных». Неясно, правда, какую пользу внезапная кончина олигархов принесла угнетенным и обездоленным, но, по крайней мере, корпорации занялись выяснением внутренних проблем и дележкой руководящих постов, благодаря чему отвлеклись от простых людей, которыми в ином случае могли бы пожертвовать ради увеличения прибыли. Многие служащие вышеупомянутых корпораций жаловались на резкое падение производительности после гибели руководящих работников или попечителей. Некоторые употребляли даже такое выражение, как «нескончаемый бюрократический кошмар». Невозможно ничего решить и ни один проект невозможно осуществить, поскольку любой пустяк требует подписей начальников из самых разных отделов. На некоторых сайтах, особенно в Германии, высказывают гипотезу, что «Ночные дозорные» внедрились в руководство корпораций и нарочно раздували масштабы бумажной волокиты, чтобы корпорации день за днем сжигали миллионы в бесконечной игре на выжидание и «постепенно сожрали сами себя изнутри» (см. www.verschworung.de/firmaalptraume).
Мне хотелось верить, что «Ночные дозорные» и в самом деле еще ведут активную деятельность, – это значило бы, что ежемесячные поездки Ханны в Коттонвуд были не тем, чем казались. Она не подбирала мужчин у дороги, словно старые консервные банки, а участвовала в конспиративных встречах «один на один» для платонического обмена важными сведениями. И может, именно Док, славный старый Док с лицом, похожим на макет гористой местности, и шарнирными ногами сообщил Ханне о расследовании Смока Харви. После этой встречи (в первую неделю ноября) Ханна решила убить Смока. Больше ей ничего не оставалось, если она хотела оградить от опасности убежище своего бывшего любовника на острове Паксос.
Как же она осуществила свой замысел?
Этот вопрос поставил в тупик Аду Харви, а я, прочитав о других убийствах, совершенных «Ночными дозорными», могла теперь ответить с закрытыми глазами (и с небольшой помощью книги Хелига «Незримые козни»).
Если верить слухам, получается, что «Ночные дозорные», поставив себе в январе 1974 года задачу стать невидимыми, начали и убийства совершать как можно более незаметно, не оставляя следов. Наверняка в их арсенале имеется нечто, подобное «стрекозе в полете», о которой рассказано в «Истории линчевания на американском Юге» (Киттсон, 1966). (Я уверена, что именно так был убит Марк Лесенк, чью смерть признали самоубийством.) По всей вероятности, они используют и другой, еще более надежный способ – его впервые официально задокументировал врач из Лондона Коннолт Хелиг – тот самый, кто по просьбе полиции осматривал тело Мэри Келли, пятой и последней жертвы серийного убийцы по прозвищу Кожаный Фартук, более известного широкой публике как Джек-потрошитель.
В главе 3 своей книги Хелиг, весьма уважаемый медик, подробно описывает «единственный возможный способ совершить безупречное недоказуемое убийство».
