Фрэнк Норрис - Спрут
Минна без особого труда отыскала нужный ей дом - красивый маленький коттедж, стоявший в глубине участка и прятавшийся в тени пальм, дубов и неизбежных эвкалиптов. При виде его на душе у нее потеплело. Как хорошо было бы найти здесь уголок для себя, знать, что здесь твой дом, что тебе больше не страшны жуткие городские улицы, не грозит ощущение мучительного голода. Как бы она работала, как старалась бы угодить, как терпеливо сносила бы все попреки, была преданной, честной! И потом она ведь не обманывала, говоря, что умеет ухаживать за детьми - забота о сестренке Хильде всегда лежала на ней. Она прекрасно смотрела за ней.
С сильно бьющимся сердцем, затаив дыхание, нажала она кнопку звонка у входной двери.
Отворила дверь сама хозяйка - пожилая дама с приятным, добродушным лицом. Минна объяснила, зачем пришла.
- Но я уже наняла няню,- сказала дама.
- Да? - прошептала Минна, изо всех сил стараясь скрыть свое отчаяние.- А я думала, может быть…
Она повернулась, чтобы уйти.
- Очень жаль,- сказала дама. И, подумав, спросила: - А вы не отказались бы смотреть за тремя детьми и в свободные часы выполнять легкую работу по хозяйству?
- Не отказалась бы, сударыня.
- Моя сестра - она живет в Норт-Беркли, тут неподалеку - ищет служанку. У вас есть опыт? Хорошие рекомендации?
- Да, сударыня.
- Хорошо, я сейчас дам вам адрес. Как я уже сказала, она живет в Норт-Беркли.
Дама ушла в дом и через минуту вернулась с листком бумаги в руке.
- Вот адрес. Будьте осторожны, дитя мое, не размажьте чернила - они еще не высохли. Сходите к ней.
- А это далеко? Я дойду пешком?
- О нет! Поезжайте на трамвае. Остановка шесть кварталов отсюда.
Когда Минна добралась до Норт-Беркли, у нее не оставалось ни гроша. В довершение всех бед она села в трамвай, идущий в обратном направлении и, хотя ошибка оказалась легко исправимой, ей пришлось потратить на это последние пять центов. Сейчас она узнает, осуществится ли ее последняя надежда. Но и эта надежда быстро рухнула. Место тоже оказалось занятым, и Минна отошла от дверей с сознанием, что все ее усилия ни к чему не привели, что развязка близится: ей предстоит последняя - смертельная - схватка с жизнью, в которую она вступает, лишенная даже жалкой опоры, не имея ни цента.
Она снова пошла вперед, не зная куда и зачем идет, и вдруг почувствовала, что силы окончательно покинули ее, голова сильно кружилась. Она понимала, что ей не совладать со своей слабостью - голод окончательно изнурил ее. Неужели это конец? Смертельный ужас овладел ею.
- Я должна, я должна что-то сделать! Что угодно! Я должна раздобыть себе что-нибудь поесть.
Слишком поздно ей пришла в голову мысль, что она могла заложить в ломбарде свой жакет, но она находилась далеко от центра города и ломбардов - добраться туда было невозможно.
Она побрела дальше. Минул час. Она не представляла себе, где находится, окончательно запуталась, то и дело сворачивала за угол, шла какими-то переулками,- куда угодно, лишь бы двигаться; ей казалось, что стоит ей остановиться, и голод тут же набросится на нее с новой силой.
Наконец она забрела в какой-то сквер. Здесь было красиво: густо росли деревья, посыпанные песком извилистые дорожки манили углубиться в приятную тень. Сквозь деревья, за просторной лужайкой, поросшей побуревшей на жарком солнце травой, она увидела высокие здания и флагшток с развевающимся флагом. Что-то в этом парке говорило о его общественном и просветительном назначении, а по табличкам, прикрепленным к некоторым деревьям и извещавшим, что рвать цветы здесь не разрешается, Минна догадалась, что попала на территорию Калифорнийского университета. Она прошла дальше. Дорожка в конце концов привела ее в рощу исполинских вечнозеленых дубов, нижние ветви которых чуть не касались земли. Кругом зеленела трава, цвели цветы, было много тени. Более очаровательного уголка Минне не приходилось видеть. Рядом рос необъятный дуб, ствол которого окружала деревянная скамейка; и здесь, наконец, уставшая до полусмерти, доведенная до отчаяния, потерянная и несчастная, Минна Хувен присела, чтобы подумать, как же ей быть дальше.
Однако едва она села, муки голода усилились, стали нестерпимы. Поесть, отдохнуть, найти приют на ночь - только об этом могла она сейчас думать; и желание это охватило ее с такой силой, что она до хруста сжала в кулачки свои бедные ослабевшие руки, из глаз ее потоком хлынули слезы, а из груди, сдавливая горло, которое и без того саднило, все рвались и рвались безысходные рыдания.
Но спустя несколько минут Минна заметила, что по дорожке мимо скамейки, где она сидела, уже раза два прошлась взад и вперед какая-то женщина, с виду лет тридцати, и, присмотревшись повнимательней, вспомнила, что видела ее на пароме, когда плыла сюда из города.
Женщина была туго затянута в корсет, в шелковом платье, на голове у нее была нарядная вычурная шляпа. Минна пришла к убеждению, что женщина эта наблюдает за ней, но не успела она решить, как ей поступить, незнакомка, к большому удивлению, подошла к скамейке.
- Вот это совпадение так совпадение,- воскликнула она, садясь рядом.- Вы ведь та самая девушка, которая сидела напротив меня на пароме? До чего же удивительно, что я опять наткнулась на вас. Вы у меня целый день из головы не шли.
Вблизи было видно, что женщина сильно накрашена; вокруг нее распространялся запах дешевых духов. Больше ничего примечательного в ней не было, только невольно бросались в глаза жесткая складка у рта и устало опущенные веки, что как-то не вязалось с излишне самоуверенной манерой держать себя.
- Сдается мне,- продолжала женщина,- что у вас какие-то неприятности. Я, еще когда увидела вас на пароме, так подумала, ну а теперь и вовсе убедилась. Права я? Вы попали в беду? Вы ведь, наверное, из деревни приехали?
Обрадованная тем, что встретила сочувствующую душу, Минна призналась, что действительно находится в трудном положении; да, она приехала из деревни, а здесь в городе они с матерью потеряли друг друга, и что теперь будет, неизвестно…
- Я ищу работу,- закончила она,- но покамест мне ничего не удалось найти. Я никогда прежде не бывала в большом городе.
- Просто поразительное совпадение,- сказала женщина, выслушав ее.- Меня как толкнуло что-то, когда я вас увидела. Видите ли, мне как раз нужна молодая девушка вроде вас. Сама-то я по большей части живу совсем одна, и мне уж давно хочется найти хорошую, веселую, неглупую девушку, которая, так сказать, делила бы со мной компанию. Понимаете? В вас есть что-то приятное. Я это сразу заметила, еще тогда на пароме. Как вы на это смотрите?
В конце недели, когда Пресли возвращался под вечер в свой клуб, он неожиданно столкнулся с Минной, которая стояла на углу.
- Ну вот! - радостно воскликнул он, подходя к ней.- А я уж думал, что никогда вас не найду. Честное слово! По всему Сан-Франциско искал. Боялся, что вам тут придется туго, и хотел помочь. Как ваша матушка и Хильда? Где вы живете? Хорошо устроились?
- Я не знаю, где мама,- ответила Минна.- Мы потеряли друг друга, и я никак не могу ее найти.
Острый взгляд Пресли не мог не отметить дорогие кружева, которыми было отделано шелковое платье Минны, бархатную оторочку подола, серебряную пряжку на поясе. Она была причесана по-новому; широкополую, чуть сдвинутую набок шляпу украшали позолоченная пряжка и голубой плюшевый помпон. Он внимательно посмотрел на девушку.
- Но… но как же вам удалось устроиться? - спросил он.
Минна презрительно фыркнула.
- Как? - сказала она.- Пойдя по скользкой дорожке. Пришлось выбирать - или это, или голодная смерть.
Бледный и расстроенный, вернулся Пресли в свой клуб. Случилось худшее из того, что он мог предположить. Его помощь опоздала. Он опять оказался не способен сделать то, что хотел. Суеверный страх охватил его, он решил, что проклят судьбой, обречен на вечные неудачи. Вот до чего дошла… доведена была Минна, а он, не зная, на что решиться, замешкался и не сумел предотвратить беду. Неужели этому кошмару не будет конца? Неужели страшное воспоминание о том, что случилось, будет до конца дней преследовать его? Неужели далеко идущие последствия сражения у оросительного канала так и будут подстерегать его на жизненном пути? Когда же можно будет поставить на этом точку, постараться забыть? Есть ли в мире такое место, куда не дотянутся щупальца чудовища?
Страхи одолевали его, он чувствовал себя прескверно. Ему хотелось уехать отсюда, оказаться подальше от всех этих горестей, не видеть страданий, облегчить которые он был не в силах. Он упрекал себя в трусости. Испытывал к себе глубокое отвращение.
Презирая себя за то, что согласился принять участие в такой пустой затее, как званый обед у Сидерквистов, он начал одеваться.
Пресли пришел с опозданием на полчаса и не успел снять пальто, как на пороге гостиной появилась миссис Сидерквист. Она была в нарядном вечернем платье.
