Лидия Раевская - Билет на вчерашний трамвай

– Ваш заказ будет у вас через тридцать минут. Курьер уже в пути. И положила трубку.

– Не смотри на меня так. Щас доем – и поеду.

– А как я на тебя смотрю?

– Так, будто я тебе денег должен. Кстати, дай в долг, а? Денежный вопрос в фирме, где мы с Сережкой работали, всегда стоял остро. Получали мы там гроши, а семьи были у всех.

Я покрутила пальцем у виска.

– Сдурел? Когда у меня лишние бабки были? Серега ковырнул в носу.

– Не знаю. Ты ж баба симпатичная… Может, тебе спонсоры подкидывают…

– Не смеши мою жопу, она и так смешная. Мои спонсоры денег на бензин просят, если меня к себе в гости везут, и сигареты стрелять не гнушаются.

– Ну и дура.

– Сам такой. Бери заказ и дуй на «Новослободскую», там уже развонялись.

Я вручила курьеру пакет с заказом и посмотрела на часы. Сидеть предстояло еще долго… Достав из ящика стола миллион раз перечитанную «Американскую трагедию», я погрузилась в нее с головой.

Телефонный звонок выдернул меня из полусонного состояния.

– Фирма «Циркон», Ксения. Здравствуйте.

– Ксюха! – завопил из трубки Сережка. – Мне конец! Я моментально проснулась.

– Ты где? Что случилось? Отвечай!

– Я сижу в кустах, – трагически сообщил Серега, – и воняю. И заказ отвезти не могу.

Ну вот какого черта именно с ним приключается всякая шляпа, а? На прошлой неделе, помнится, по дороге в Бутово, он наступил в лужу и промочил ноги. В мокрых носках посчитал ходить негигиеничным, посему у ближайшего метро купил у бабки пару носков и переодел их где-то в подворотне. А поскольку Сережу Мартынова воспитывала интеллигентная мама-врач, он не смог зашвырнуть промокшие носки в кусты. Поэтому аккуратно свернул их в бублики и положил в пакет с заказом, намереваясь выкинуть в урну где-нибудь по дороге.

Но забыл.

А Ксюша потом долго выслушивала визги Татьяны Петровны из компании «Альфа» по поводу открывшегося у нее рвотного рефлекса после того, как она своими руками извлекла из пакета два мокрых и не слишком чистых мужских носка.

Мартынов, разумеется, сказал, что он не хотел и что все это ерунда, дело, блин, житейское.

Может, оно, конечно, и ерунда, только вот компания «Альфа» с нами больше не работает.

Так что лучше выяснить, во что на этот раз вляпался Сережка, чтобы, на всякий-який, начать искать себе новую работу.

– Что с тобой опять, паразит? – взревела я, и глаза мои налились кровью.

– Я не хотел… Я только подошел… Я только чуть-чуть… – Мартынов явно испугался.

– Куда ты подошел? С какого ты воняешь? Я убью тебя, Мартынов! И мне за это ничего не будет! Кроме Нобелевской премии!

Через две минуты я положила трубку, вытерла вспотевшее лицо и пошарила по столу глазами в поисках газеты «Работа и зарплата», которые каждое утро приносил в офис Сережка. Дело было – труба.

Двадцать два года назад семье Мартыновых показалось, что живут они как-то скучно и невесело. И было принято решение родить Сережу. Ну, чтоб поржать с недельку, для разнообразия.

Родили. Поржали. А он выжил.

Старших Мартыновых давно уже не удивляет способность сына нарываться на неприятности. А меня – удивляет. Хотя, нет. Не удивляет. Бесит.

На этот раз Сережина история выглядела так.

Погожий майский денек наполнял его душу благостью, эйфорией и сексуальными мечтами. Красивые девушки в открытых маечках волновали его воображение. Сережа шел по улице, вдыхая выхлопные газы и размахивая пакетом, в котором лежал заказ для Елены Матвеевны из «Улыбки Плюс».

Он был абсолютно счастлив.

На автобусной остановке он вдруг сообразил, что стоит один-одинешенек. А еще майский ветерок донес до его носа подозрительный запах. Сережа принюхался и вспомнил, что очень похожую вонь он чувствовал, когда у его бабушки Нюры в деревне под крыльцом сдохла кошка.

Сережа отправился на поиски трупа.

Стоящие поодаль люди, зажимая носы, с интересом наблюдали за ним. В том числе и высокая блондинка в розовой футболке, туго обтягивающей грудь. Мартынов шел навстречу страшной опасности и вони ради нее.

Источник миазмов Сергей обнаружил в двух метрах от остановки. При жизни это была довольно крупная овчарка (Сережа поставил себе пятерку за умение идентифицировать породу собаки по останкам недельной давности).

Мартынов торжествующе обернулся, посмотрел на розовую грудь, а потом поднял глаза чуть выше. Ему показалось, или блондинка ободряюще улыбнулась? Дескать, давай, сделай что-нибудь!

Сережку никогда не пугали трудности. К тому же розовая грудь стояла у него перед глазами, заслоняя покойное животное. Это придало ему сил.

Оглянувшись по сторонам, Сережа обнаружил невдалеке от остановки очень удобную палку. Которой можно спихнуть дохлую собаку в канавку. И тогда розовая грудь поднимется еще выше, а ее хозяйка непременно подойдет к Мартынову и спросит, что он делает сегодня вечером. Ведь она совершенно свободна до пятницы, и родители у нее на даче, а Сережа такой герой…

Он наклонился и, одной рукой крепко прижимая к себе пакет с заказом Елены Матвеевны, схватил другой рукой палку и отважно ткнул ею в собаку.

Заглушая бойкое чириканье московских воробьев, раздался взрыв…

– Ксюха, я ж не думал… Я ж людям хотел помочь… Че она лопнула-то, а? Ты приедешь ко мне? А одежду привезешь? – двумя минутами позже ныл супермен-лузер, сидя в кустах за остановкой и провожая тоскливым взглядом розовую грудь, погружающуюся в подошедший автобус.

– Чтоб тебе здоровьица прибавилось, зараза! – ласково пожелала я Мартынову, положила в сумочку «Работу и зарплату», налила из-под крана две двухлитровые бутылки воды и поехала отмывать вонючего героя дня.

Чем дольше живешь, тем чаще начинаешь задумываться о том, что совпадений и случайностей не бывает. Есть только твоя собственная жизнь. И выбираешь ее ты сам.

Нет никакого рока. Нет кем-то написанной истории. Есть точка отсчета. От которой, как от катушки ниток, начинается отматываться каждый виток твоей жизни. И только ты сам можешь выбрать цвет и длину нитки, диаметр катушки и скорость ее разматывания. Только от тебя зависит, как жить дальше. Как и то, будет ли эта нить черной и длинной или белой и короткой? Или даже длинной и белой.

Имеющий глаза да увидит.

Телефонный звонок раздался в субботу утром. Зевая, я выползла из комнаты в темную прихожую и сняла трубку.

—Привет, жаба моя, – раздался в трубке Лелькин голос, – ты что сегодня делать будешь?

—Аборт, – сурово ответила я и посмотрела на часы. Конечно, Лелька – моя лучшая подруга, но телефонный звонок в восемь утра, в субботу, я не прощу даже Папе Римскому.

– Ты сдурела?! – завопила Лелька. – Какой еще аборт?! От кого?

—От дяди Кузи с Красной Пресни. Не задавай глупых вопросов в такое время суток – не будет тебе идиотских ответов. Ты что, не могла позвонить попозже?

В комнате загремел игрушками проснувшийся Андрюша. Я поняла, что сегодня мне уже не поспать, и разозлилась еще больше.

– Не злись. Я вообще еще не ложилась. Ик! Пардон, подруга… – икнула в трубку Лелька, и все встало на свои места.

Леля Скворцова по-прежнему жила в Зеленограде и в Москве бывала наездами. Толясик кормил ее завтраками насчет переезда, но дальше этого дело не шло. И Леля негодовала.

Утешало ее лишь одно: Толик периодически отъезжал в командировки на неделю, и Лелька получала возможность навестить друзей. В первую очередь, меня.

Но на этот раз, судя по тому, что она в восемь утра икала в телефонную трубку, первой в списке оказалась не я. И слава богу. Моя мама не приветствовала наши с Лелькой дружеские встречи. Особенно когда я возвращалась домой под утро, и не одна. Я ж не брошу свою подругу, правда?

В общем, что Бог ни делает – все к лучшему.

– Ладно, проехали. Ты где сейчас? – спросила я, прижимая правым плечом трубку к уху, а левой рукой почесала нос. Черт. Просто так по субботам нос не чешется – это все знают. А я-то хотела поваляться вечером с сыном на диване и посмотреть «Том и Джерри». Да уж, благими намерениями…

– Недалеко от тебя. У Генри дома. Знаешь Генри?

– Это кто?

– Да никто. Знакомый чел. Я, когда еще тут жила, в одной компании с ним тусила. Блин, да знаешь ты его!

– Может, и знаю. Где он живет?

– В первом доме, рядом с Алексом.

– Не, не знаю. Ты когда ко мне зайдешь?

– Я? Ик! Пардон еще раз… Вечером.

– Блин, Леля, а зафигом ты тогда звонишь мне в восемь утра, а? – снова разозлилась я.

– Ты что, я все продумала. Если б я позвонила вечером, ты бы могла уже что-нибудь запланировать, а так получается, что я – первая! Я гений?

– Ты жаба, Скворцова. Отвратительная такая жаба.

– Я тоже тебя люблю. Ик! Да что ж это такое? Генри! Налей мне водички ! Ик! Алле, ты еще тут?

– Уже нет. Быстрее говори, у меня Андрюшка встал. Из-за тебя. Во сколько придешь?

– Я это… Щас спать лягу, а как проснусь – позвоню. Идет?