Станислав Стратиев - Недолго светило солнце
Наверху ведро опорожнили, поставили в него бутылку с водой, и ворот снова запел: скрип-скрип. Сашко плотно прижался к железобетонному кольцу, чтобы ведро не ударило его.
Вода была холодная, бутылка сразу же вспотела от тепла, исходившего от земли. Запрокинув голову, Сашко долго пил… Примостив бутылку в стороне, он взял в руки кирку с укороченной ручкой и начал копать…
Водоносный слой был еще далеко, да и до обеда оставалось больше часу.
Потом наступило время обеда. Над дубовым лесом сияло солнце, заливало светом дачную зону. Воздух был прозрачен до самого горизонта, соединявшего тонкой линией холмы и небо.
Сашко щурил отвыкшие от яркого солнца глаза и слушал Ванку, рассказывавшего очередную историю, на сей раз о браконьерах, которые охотились в этих местах в прошлом году. За дичью они гонялись по полю на машине, и у них кончился бензин. Попросили они Банку продать им немного, чтобы только добраться до города.
– Я бензином не торгую, – ответил Ванка. – У меня нет собственной бензоколонки. Вот если дадите зайца, тогда…
Дали они ему зайца, и он так его приготовил, что до сих пор облизывается, когда вспоминает, – с морковью, в винном соусе. А какой аромат исходил от того зайца! У Ванки потекли слюнки, когда он рассказывал об этом.
– Нашел о чем рассказывать, – ворчал Антон. – Думаешь приятно слушать о твоем зайце, когда ешь кильку в томате. Лучше бы помолчал!..
– Почему? – удивился Ванка. – Чем плоха килька? Я кильку тоже люблю…
Закончился обед, закончился и отдых. Остались наверху, за окружностью колодезного отверстия, и горизонт, и высокое солнце. Снова скрипел ворот, накручивая веревку, ведро поднималось наверх…
Сашко копал сухой грунт, который был словно прошит корнями, пот ручьем тек по его лицу, заливал глаза.
Вдруг из колодца послышался его испуганный голос:
– Бай Ламбо! Антон! Лестницу, скорей лестницу!
Бай Ламбо и Антон переглянулись. Для перекура было еще рано, но они спустили лестницу. Сашко вылез на поверхность бледный как полотно, сел на камни и сказал:
– Внизу человек.
– Внизу? – удивился Антон. – Какой человек?!
– Внизу человек, – повторил Сашко.
– Что за бред, – воскликнул Антон. – Какой человек? Что он там делает?
– Ты случайно… не рехнулся? – спросил Бай Ламбо. – Ну-ка выпей водички.
Сашко покачал головой.
– Там мертвец, – сказал он.
У него дрожали руки, он еле сдерживал приступы тошноты.
– Выпей, выпей водички, – испуганно повторял бай Ламбо, подавая ему бутылку. – Антон, у нас не осталось немного водки?
– Не осталось, – ответил Антон. – У Крумова в шкафу есть. Но он запирает его на десять замков.
– Свистни Ванке, – сказал бай Ламбо. – Он всегда с собой анисовку носит.
Антон сунул пальцы в рот и свистнул в сторону ревущего метрах в ста от них бульдозера, потом, поняв, что его не слышат, замахал руками. Ванка увидел его и выключил двигатель.
– В чем дело? – крикнул он в наступившей тишине. – Чего размахался?
– Возьми анисовку и живо сюда! – крикнул ему Антон. – Скорей!..
Ванка спрыгнул с бульдозера и побежал к даче Крумова.
– Успокойся, Сашко! – говорил бай Ламбо. – Успокойся. Ничего страшного не случилось.
Сашко отпил три-четыре глотка анисовки, тряхнул головой.
– В чем дело? – спросил Ванка. – Ему стало плохо?
– Внизу человек, – ответил Антон.
– Где внизу? – не понял Ванка.
– В колодце, – сказал Антон. – Мертвый.
Ванка посмотрел на Сашко, который сидел, машинально затягиваясь сигаретой.
– Сашко копал?
– Сашко, – ответил Антон. – Сашко, потому что он маленький. Мы там едва помещаемся.
Ванка понимающе кивнул.
– А вы спускались туда? – немного подумав, спросил он.
– Нет, Сашко только что его обнаружил.
– Давайте спустимся, посмотрим, – предложил Банка. – Может, ему показалось…
Антон покачал головой:
– Я не полезу. Ты, если хочешь, лезь.
Ванка сделал несколько глотков из бутылки, попросил спички, сунул коробок в карман и полез в колодец.
Солнце клонилось к дубовому лесу, лучи его стали короткими, а воздух совершенно прозрачным. Было тихо и безветренно. Ни звука в дачной зоне. Дачи стояли неподвижно, словно прибитые к месту гвоздями. Сашко курил, и в голове его роились, путались мысли. Он старался не думать, отпил еще два глотка анисовки…
– Человек, – сообщил Ванка, поднявшись на поверхность. – Видно, давно там лежит, от него почти ничего не осталось.
Он выложил из кармана на нагретые солнцем цементные плитки ржавые пуговицы и пряжку от пояса, обрывки истлевшей одежды.
– Вот, – сказал он. Только это сохранилось. И еще вот это.
Он пошарил в кармане и достал простое оловянное кольцо с выгравированными на внутренней поверхности инициалами и цифрами, вероятно, означающими год.
Над клубникой вились пчелы, оранжевый навес на веранде пламенел в лучах солнца, четверо молча рассматривали предметы, лежавшие на цементной плитке.
– Да-а, дела, – сказал бай Ламбо. – Это все, что осталось от человека.
Они сидели под грушами и молчали. В тишине слышалось только жужжание пчел.
– И надо же, прямо в колодце, – сказал Ванка. – Вот так невезение. Ведь уже три метра прокопали…
– Столько трудов и все напрасно, – подтвердил бай Ламбо.
Сашко молча курил. Антон взял кольцо:
– Интересно, что означает эта надпись: „С. И. 20".
– Кто его знает, – сказал Ванка. – Меня другое интересует: почему человек закопан именно здесь, в лесу?.. И так глубоко?
– Кто-то его спрятал, – сказал Антон. – Дачи здесь стали строить всего семь-восемь лет назад.
В мерцающем свете заката на дороге, ведущей из леса, показались старик и старуха. Они всегда появлялись там в это время. Над ними витал аромат собранных трав. Сейчас они медленно брели по проложенной Банкой дороге, по желтому утрамбованному грунту, возвращаясь в „Бакингемский дворец".
– Добрый день, – сказал старик, когда они проходили мимо железной калитки дачи Крумова.
– Добрый день, – ответил бай Ламбо. – Добрый день.
– Извини, бай Михаил! – вдруг окликнул старика Ванка. – Можно тебя на минутку!
Старик удивленно посмотрел на него и вернулся вместе со старухой.
– Заходи, заходи, – сказал Ванка. – Хотим тебя кое о чем спросить.
Пожилая пара медленно прошла по плиткам, между которыми проросли трава и ромашки, подошла к грушам.
– Посмотрите, что мы нашли, – Ванка показал им извлеченные из колодца предметы. – А сам человек внизу, на глубине трех метров.
Старики молча рассматривали разъеденные ржавчиной пуговицы и оловянное кольцо.
– Ты долго жил, много повидал на своем веку, – сказал Ванка. – Что это за человек, как ты думаешь? Мы нот сидим тут и гадаем. Видать, что он пролежал в земле лет тридцать, а то и больше, но почему именно здесь?..
Пчелы почуяли запах трав и устремились к корзинкам. Солнце уже наполовину скрылось за верхушками деревьев. Старик задумался.
– В двадцать третьем, – сказал он, – или в двадцать пятом многих забирали и отвозили куда-то. Никто из них не вернулся.
– Все они бесследно исчезли, – добавила старушка, – было такое дело.
– А может, это конокрад какой, – вдруг подал голос Сашко. – Может, на этом месте воры делили добычу, а потом поссорились… А?..
Старик медленно покачал головой.
– На глубине трех метров… – сказал он. – Нет, это не конокрад. Конокрады не носили оловянных колец. У них даже зубы были золотые.
– Это с двадцать пятого года, – подтвердила старушка. – Или с двадцать третьего. Я сама видела из аптеки, как их гнали под конвоем.
Хлопнула железная калитка, и по плиткам энергичным шагом прошествовал Крумов.
– Здравствуйте! Что за собрание? – засмеялся он. Увидев пуговицы, ржавую пряжку от пояса, кольцо и обрывки истлевшей одежды, спросил:
– Что тут происходит? Что это такое?
– Мы человека нашли, – сказал бай Ламбо. – Это его вещи.
– Где нашли? – встревожился Крумов.
– В колодце, – ответил Антон.
– В двадцать пятом убит, – сказал старик. – Или в двадцать третьем. Тогда много людей исчезло.
– Глупости, – прервал его Крумов. – При чем тут двадцать третий год?!..
– После восстания, – сказал старик. – Тогда многих арестовали и куда-то угнали. Никто не вернулся. И в двадцать пятом было то же самое.
Крумов посмотрел на пуговицы, лежавшие на плитке.
– Глупости ты говоришь, бай Михаил, – резко сказал он. – Человек, когда состарится… При чем тут восстание, здесь были одни леса…
– Именно поэтому, – сказал Сашко.
Крумов обвел всех взглядом, поставил на землю хозяйственную сумку и быстро спустился в колодец.
– Глупости болтаете, – сказал он, выбравшись на поверхность. – Нашли пуговицы и сразу: человек! Нет никакого человека. Черт знает что вам привидилось! И ты, бай Михаил, вместо того, чтобы своим делом заниматься, развел тут болтовню. Идите себе, куда шли, нечего людей баламутить!
