Ирина Мамаева - С дебильным лицом
Отец Андрея тоже особенно-то не разговаривал с женой. Иногда, когда ему хотелось поговорить, долго и пространно излагал сыну свои теории. Мать же временами о чем-то шушукалась с сестренкой. Но говорили ли они между собой, Андрей не помнил. Если бы вдруг он задумался об этом, если бы решил поговорить об этом с Татьяной, то им хватило бы разговоров на несколько часов. И они могли бы прийти к каким-нибудь удивительным выводам, сделав по пути несколько открытий и почти докопавшись до истины. Но они не говорили об этом.
“Может, и не нужно с мужиком разговаривать?” — думала Татьяна, ожидая Андрея из магазина — лениво складывая фигуры тетриса. Ей нужна была длинная прямая палка, а падали упорно одни загогулины, и она раздражалась.
Андрей с пивом в пакете долго курил у ее подъезда, глядя на первые звезды в светлом еще весеннем небе с уходящими ввысь ветвями деревьев, черными и пустыми. Постоянно кто-то звонил: Димка, Петр, даже Колян. Все что-то хотели: друзья по поиску — смотреть снарягу, Колян — ехать “по бабам”. И тут он понял, что ему уже давно ничего не хочется, давно ничего не нужно и давно на все наплевать.
Вспомнилось вдруг ясно, четко: в его родном городке был единственный компьютерный клуб: десяток приличных машин, новые игры и дружная компания фанатиков. Леха Косой, учившийся на два класса старше, вечно пьяный, вечно при деньгах Черемша, Василич, азартный спорщик, постоянно проигрывающий из-за своей несдержанности, Ванька-мелкий, непонятно как затесавшийся в их компанию, другие пацаны… Где они сейчас, что с ними стало? Как уехал Андрей учиться, так и оборвались нити этой дружбы.
Только ли играть он приходил? Нет, конечно. Компьютерный клуб как-то быстро стал для него, для них для всех тем местом, куда, каждый знал это, можно было прийти в любом настроении, с любой бедой, без денег, голодным-холодным, и тебе всегда были рады. Всегда кто-то бежал за пивом, кто-то спрашивал, не хочешь ли ты поесть, кто помогал решить твои проблемы.
Там все было… сказочно. Именно сказочно: и можно было отключиться от всех проблем, уйти из реальности. Тихая заводь, укромное место, прятка от вечно недовольных родителей, придирающихся преподавателей… Даже от девчонок. Свою первую, школьную любовь Леночку Белову, Андрей так ни разу и не взял с собой. Зачем? Ведь в клубе он прятался и от нее: от ответственности, от чувства вины за свою невзрослость, от ее критики и страха не оправдать ожидания.
Вот и сейчас хотелось спрятаться где-нибудь, в каком-нибудь укромном углу, зажмуриться… Хотелось прийти к Татьяне и ни о чем не говорить, ничего не выяснять. Погасить свет и лечь рядом с ней. Уткнуться в такое уже знакомое близкое плечо, чтобы притянули и погладили по голове, как в детстве, и почувствовать себя маленьким и слабым… Каждую ночь с ней он ждал этого, желал больше всего на свете. И больше всего на свете боялся.
Как же тяжело быть взрослым, большим и сильным! Особенно, когда ты на самом деле такой маленький и слабый, ребенок, по какой-то нелепой случайности попавший во взрослую жизнь… Жизнь, где все по-настоящему, где нужно днем учиться, а вечерами работать до изнеможения и все равно постоянно сидеть на хлебе и воде, где никто больше тебя не успокоит и не ободрит, и родители неожиданно стали твоими детьми со своими проблемами, которые разрешать приходится почему-то тебе…
— Может, спать ляжем? — робко спросил Андрей.
— Опять двадцать пять. У тебя семь пятниц на неделе: то ему пиво, то —
спать… — Татьяна за две недели успела напридумывать себе такого, что теперь сама судорожно пыталась понять: изменилось в их отношениях что-нибудь или нет.
Андрей, кляня себя за малодушие, разлил пиво по кружкам и, не зная, что делать дальше, уселся за компьютер.
— Опять ты сел играть! А мне что делать? Сидеть и смотреть?
Что он мог с собой поделать: у нее стоял современный компьютер, на котором, в отличие от машины Андрея, шли все новые игры.
— Чего ты хочешь?
Но Татьяна уже и сама не знала, чего она хочет.
— Давай поговорим.
— Говори.
Она отхлебнула из кружки, встала, прошлась из угла в угол, открыла форточку — в комнате висели клочья сизого дыма: Андрей закурил.
— Ты мне не ответил, почему ты не звонил! Ты — безответственный, ты… ты… просто ни в грош меня не ставишь!
— Я же тебе один раз сказал: приду, как освобожусь. А ты ко мне привязываешься изо всех сил. Вцепляешься, как бульдог. Вечно чего-то требуешь. Я же тебе сто раз говорил — главное для меня — свобода, независимость!
— Я привязываюсь? Это ты навязался на мою голову, одни проблемы от тебя! Я… я выкину все твои игрушки. В окно.
— Попробуй.
И замолчали. Но Татьяна быстро взяла себя в руки.
— Прости, прости меня, пожалуйста, Андрюшечка, миленький. Давай посидим-поговорим. Скажи мне… — она мучительно придумывала тему для разговора. — Чего ты хочешь в жизни? Чего ты ждешь от будущего?
Андрей и сам не мог понять, как и с чего они начали ругаться, и честно хотел вернуть все назад, в самое начало, когда им по-настоящему было хорошо вместе.
— А чего люди хотят? — серьезно ответил он. — Денег? Это все ерунда! Я тебе скажу — все мужчины хотят власти. И только власти. Деньги — фигня. Нужно, конечно, иметь квартиру, машину. Хорошую машину. Не для понтов, а потому что она дает свободу сорваться и поехать, куда хочешь. И не в “Жигулях” этих гребаных трястись, а в приличном чем-нибудь. Дачу хочу. Чтобы не вкалывать, а было, куда выехать отдохнуть. Но это так, это минимум. Нужно, чтобы была власть. Чтобы не гнуть ни перед кем спину.
— Хочешь командовать людьми? — снисходительно улыбнулась она.
— Что ты ко мне пристала, как банный лист?! Ты вообще газеты читаешь, телевизор смотришь? Вылези в Интернет! Зациклилась на своих тряпках, помадах-бигудях, не знаю… Со своими бабскими разговорами, с Лариской своей. Ты понимаешь, что мне начхать, сколько у нее там мужиков?!
Татьяна подскочила, уязвленная:
— А ты, ты со своими игрушками, войнушками-стрелялками, детскими обидками на преподавателей, со своими патронами-стволами — ты шибко умный, да?
— Я, по крайней мере, вижу немного дальше своего носа! В мире, между прочим, война идет. Американская агрессия все усиливается. Или ты не слышала о существовании так называемого “черного рынка” атомных технологий? Ядерные державы втихомолку торгуют ураном и чертежами бомб. Пакистан поставил Ирану технологии для создания ядерного оружия. А в свое время они продали ядерные секреты Ливии и в Северную Корею. Вот так-то. С распадом Союза наши недосчитались сотенки таких маленьких ранцевых ядерных минок. Весит такая штучка тридцать — сорок килограммов, а хлопнет в городе — квартала как не бывало. И где они сейчас — никто не знает. Индия в ответ на запуск Пакистаном баллистической ракеты средней дальности с ядерной боеголовкой успешно опробовала свою. Ведь, как ты знаешь, индо-пакистанский конфликт далеко еще не исчерпан.
— Индо-пакистанский конфликт? — удивилась Татьяна: все, что он говорил, казалось ей дикостью, домыслами заигравшихся мальчиков.
— Да, есть у меня стволы, есть “мыло”, — язык у Андрея развязался. — По крайней мере, я уверен, что, когда начнется заварушка, у меня будет что взять в руки.
— Но если начнется такая заварушка, поздно будет брать что-то в руки!..
— Ай, отстань, женщина, все равно ты ничего не понимаешь…
— Подожди, подожди… Хорошо, начнется что-нибудь попроще, то есть ты готов в армию идти, родину защищать?
— Какую родину? Ни в какую армию я не собираюсь. Я себя, мать свою, сестренку защищать буду, а не все эти жирные морды; разворовали страну, разграбили, а мне с экрана про патриотизм рассказывают! Они там нефть делят, газ, а я ради этого должен в дерьме два года сидеть, портянки дедам стирать?! Я и без армии шмальнуть из любого ствола смогу, если потребуется.
Татьяна уже ничего не понимала… В голове гудело от спиртного, и она отправилась в ванную, чтобы прийти в себя. Но при нажатии на выключатель лампочка, сверкнув, лопнула. Она вздрогнула, постояла, соображая, потом, порывшись в кухонном шкафу, нашла новую и позвала:
— Андрей! Лампочка лопнула — вкрути!
— Подожди, у меня тут такая заварушка, — он яростно щелкал по клавиатуре.
— Что значит — подожди? Тебе трудно лампочку вкрутить? Как пиво — так ему купи, а как помочь мне сделать что-нибудь по дому — так подожди!
— Купила пиво — так я теперь его отработать, что ли, должен?
— Конечно! Должны же быть у тебя какие-то обязанности. Я тебя кормлю, пускаю в Интернет рефераты скачивать. Должна же быть какая-то благодарность! Ты приходишь, пользуешься всем… Хоть бы раз пришло в голову посуду помыть, прибраться! — Иногда она, уходя на работу, не будила его, жалея и давая выспаться. Благо дверь можно было просто захлопнуть. — Сколько раз я тебя просила — наведи порядки, не в гостинице же!
