Альфред Бестер - Обманщики
– Увы, – покачал головой Уинтер. – В куполе Болонья, перед самым возвращением на Землю.
– Но... Но... – Деми вскочила на ноги и мгновенно стала похожа на фурию мщения: Уинтеру показалось даже, что он различает вплетенных в ее волосы змей. – Послушай, Роуг Уинтер, если ты вешаешь мне лапшу на уши, я...
– Нет, нет, нет, – прервал этот поток Роуг. – Неужели я способен шутить на такую тему?
– Еще как способен. Ты прожженный лгун.
– Сядь, лапа, успокойся. – Уинтер похлопал по дивану. – Это и вправду целая история, только я ее не придумывал Она произошла, и мне нужно обсудить все с кем-нибудь, кому можно верить.
– Да? – Деми недоверчиво присела. – Ну рассказывай.
– В Болонье я вышел на след весьма необычной структуры, завязанной на мета-мафию. Как тебе известно, джинки с Тритона – полные монополисты по части мета, и ребята они крутые, как яйцо. Устанавливают цены и квоты по своему разумению и разговаривают с внутренними варварами очень просто: если ты им чем-нибудь вдруг не понравишься – сразу урезают квоту. Мало удивительного, что возникла мета-мафия, занимающаяся контрабандой с Тритона. Цены они ломят зверские, но товар доставляют, совершенно при этом не интересуясь, кто ты такой или что ты такое. Этакие честные жулики. Пока все ясно?
– Кроме мета, – призналась, помедлив, Деми. – Я знаю, что это – сокращение от «метастазис» и как-то там связано с получением энергии, но только как?
– Тут все довольно сложно.
– Постараюсь понять.
– Ну хорошо, начнем с атомов и заряженных частиц. Мета может переводить их из основного состояния в возбужденное. При этом они забирают у мета энергию и сваливаются обратно в основное состояние, выделяя эту самую энергию, – вот и весь процесс метастазиса. Сечешь?
– Нет. Слишком уж научно, а я совсем не похожа на Мари Кюри.
– И слава Богу, она красотой не отличалась. Хорошо. Ты говорила со мной химически – я попробую поговорить с тобой структурально. Представь себе лазерный пучок, способный проделать дырку в стальной плите или передать сигнал на большое расстояние...
–
– Понимаешь?
– Пока тут нет никаких структур. Одна прямая линия.
– Да, но откуда взялась эта линия? Подумай об облаке частиц, находящихся в своем основном, спокойном состоянии. Нечто вроде большой толпы нулей...
о о
о о о
о о о о о
о о о о
о о о о о о о
о о о о о о
о о о о о
о о о
– Теперь приведем эту толпу в возбужденное состояние, накачав в нее энергию. Все нули превратятся, так сказать, в плюс-частицы...
+ +
+ + +
+ + + + +
+ + + +
+ + + + + + +
+ + + + + +
+ + + + +
+ + +
– Но мы получили в результате не естественное стабильное состояние, а нечто вроде массовой атомной истерии, так что частицам быстро это надоедает, и они начнут возвращаться в нулевое состояние – ну вроде как в привычное, удобное кресло. Понимаешь схему?
– Continuez. Continuez lentement <Продолжайте. Продолжайте медленно (фр.)>.
– С другой стороны, они ведь не живоглоты какие, а ребята честные, поэтому частица возвращает полученную ранее энергию, а тем самым заодно подает добрый пример паре своих дружков, и те тоже возвращаются в основное состояние, отдавая свои порции энергии, после чего за ними следуют еще четверо, затем – восемь, шестнадцать, тридцать две, шестьдесят четыре, процесс идет по нарастающей и в результате вся энергия излучается в виде пучка.
о +
о о + +
+ + + +
+ о + +
о о + о + + + +
+ + + + + + + + + + + + + +
+ о + + + +
+ + + +
+ +
– И все это – за наносекунды, и все – в фазе, чем и объясняется мощь лазера. Теперь сечешь?
– Да, только при чем тут мета?
– Плохо одно – чтобы перевести атомы и частицы в возбужденное состояние, нужно затратить огромное количество энергии, большее, чем они потом отдают, так что если подсчитать доходы и расходы, всегда оказываешься в убытке. А вот если использовать для их возбуждения мета, получается доход. Тратишь единицу, а зарабатываешь сотню.
– Как? Почему?
– Потому, что этот бредовый катализатор – настоящая энергостанция, работающая на запасенной энергии. Запасенная энергия, Деми, имеется буквально во всем, и для ее высвобождения нужна лишь электронная система передачи. Представь спичку. У нее есть головка из серы, фосфора, селитры и всякой прочей химической дряни, головка эта полна энергии, только и ждущей, чтобы ее высвободили – к примеру, трением. Но когда энергия выделяется из мета – это уже не спичка, это скорее ящик динамита. Нечто вроде шахматной легенды, воплощенной в жизнь.
– Я не знаю такой легенды.
– Рассказывают, что некий философ изобрел шахматы для развлечения индийского раджи. Раджа пришел в полный восторг и обещал ученому любую награду, какую тот только пожелает. Ученый попросил положить одно зернышко риса на первую клетку шахматной доски, два – на вторую, четыре – на третью и так далее до шестьдесят четвертой.
– Что-то он поскромничал.
– То же самое сказал и раджа, думавший расплатиться золотом или самоцветами – ценными, в общем, вещами. Просьба ученого казалась ему очень скромной – пока не выяснилось, что на последнюю клетку доски не хватит всего риса Индии и Китая. Вот что такое возрастание в геометрической прогрессии, а именно это и происходит с энергией под действием мета.
– Как же это получается?
– Не знаю. Мне всегда хотелось изучить процесс во всех подробностях, но джинки с Тритона темнят. Обращение энтропии – это единственное, что могут сказать наши, местные физики. Ну и Бог с ними, пускай разбираются дальше.
– Энтропия? Никогда не слыхала такого слова.
– Не понимаю, в этом вашем богоугодном заведении вообще чему-нибудь учили?
– На факультете иностранных языков никаких энтропий не проходят.
– Да, это не язык, а стопроцентный упадок. Энтропия – это распад.
Если физическую систему не трогать, ее энтропия увеличивается, то есть система дряхлеет, слабеет, энергия, пригодная для выполнения какой-либо работы, иссякает. Мощь, сконцентрированная в мета, разворачивает этот процесс, да еще со страшной силой.
– Ты посмотри! Действительно хитрые штуки.
– Да уж, не простые.
– А как выглядит мета?
– Я никогда не видел. Инженеры трясутся над своими кристаллами, как евнухи, защищающие гарем. Никаких посетителей. Никаких праздных зевак.
Объясняют, что это очень опасно... Прекрати сейчас же, Деми!.. И трудно их в чем-нибудь винить. В прошлом происходило очень много самых дурацких несчастных случаев.
– Ну а теперь вернемся к Шестой Заповеди, – сказала Деми, оставив попытку превратиться в обнаженную одалиску.
– Что, прямо сейчас?
– Пожалуйста.
– Но мне хочется поговорить о нас с тобой, это гораздо приятнее.
– Потом.
– А вдруг потом будет уже поздно? «У любви, как у пташки крылья, – жалостливо запел он. – Ее нельзя никак поймать».
– Не голос, а услада уха! Половина нот уходят на полтона вниз; наверное, это можно назвать энтропическим пением. Так что же там насчет Шестой Заповеди? Прошу тебя, Роуг, нельзя, чтобы это нас отдаляло.
– А что, отдаляет?
– Да, – кивнула Деми. – Я все время чувствую... ну, словно над тобой висит крохотная, но мрачная туча.
– Боже ж ты мой, – прошептал Уинтер скорее самому себе. – Чистая фантастика... Ощутить такое... да еще в тот момент, когда ты буквально меня пожирала.
– Прошу тебя, Роуг, напрягись и попробуй быть серьезным.
– Да я просто пытаюсь переключить скорость, – неуверенно пошутил Уинтер. – Подожди секунду, дай мне собраться.
Деми погрузилась в сочувственное молчание. Вглядываясь в прошлое, Роуг негромко барабанил пальцами. «А ты сейчас отстань», – прервал он неслышный монолог какого-то там стола или стула, мешавшего ему думать. И в конце концов поднял на Деми глаза.
– Ты же знаешь, что на Венуччи живут не одни итальянцы. Там скорее все Средиземноморье – греки, португальцы, алжирцы, албанцы и так далее.
Каждый из этих народцев цепляется за свои традиции, свой стиль жизни, да и итальянские купола придерживаются местных региональных культур – сицилийцы, неаполитанцы, венецианцы, есть даже нью-йоркская Малая Италия.
Там говорят на трущобной итало-английской тарабарщине, а посмотрела бы ты, что творится в Тутовом куполе, когда там отмечают дни святых!
Деми молча кивнула, все еще не понимая, к чему он ведет.
Внимательный взгляд Роуга заметил выражение ее лица.
– Подожди, – улыбнулся он. – Потерпи немного. Помню, однажды компания «Суп-За-Секунду» обратилась ко мне с недоуменным вопросом: почему изо всех итальянских куполов их продукция идет только в Болонье? Мне пришлось объяснить, что итальянские жены – убежденные домашние хозяйки, гордящиеся супами собственного своего приготовления. За одним исключением – эмансипированные болонки, да будет позволено назвать их этим собачьим словом, предпочитают служебную карьеру – ну, знаешь, долой Kinder, Kirche, Kuche und Kleider – вот они и прибегают домой, язык на плечо, и стряпают, что попало, из пакетов и банок.
