Альфред Кох - Ящик водки. Том 2
«Слово „Схоластика“ происходит от лат. Schola — школа… Этим именем обычно обозначается философия, преподававшаяся в школах средних веков… Сущность схоластики… во-первых, в том, что главная задача научного исследования полагается в изыскании твердо установленного и к различным проблемам одинаково применимого схематизма понятий; во-вторых, в том, что придается чрезмерное значение некоторым общим понятиям, а за ними и обозначающим эти понятия словам, вследствие чего… пустая игра понятиями и словами заступает место действительных фактов, от которых эти понятия отвлечены…» — Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона, т. 63, стр. 177, ст. «Схоластика».
Откровенно говоря, это определение абсолютно точно подходит для позднего марксизма-ленинизма, которому нас всех учили в советских институтах. И вот эта доцентка-брюнетка, щекастенькая такая (видать, в молодости была ничего), звонко, как на комсомольском собрании, запела до боли родную песню: «… с одной стороны — нельзя не признать, с другой стороны — нельзя не отметить…» И так это было знакомо, так неопасно, что я не испугался. Нестрашно.
И еще. Она спорила, а не молчала. И смотрела на меня с экрана телевизора горящим пионерским глазом, а не жестко, как Тузов. И желваки у нее не ходили. Сразу стало понятно — болтовня. В ней не было боли. В тузовском молчании боль была.
Я понял, в чем дело. Он, Тузов, был солдат-победитель, а победителем не выглядел. В нем был дух античной трагедии. Спокойное мужество проигравшего. Это его стариковское молчание, а не ворчание и есть стойкость. В принципе они с Сахаровым были ровесниками. Сейчас таких не выпускают. Сняты с производства.
Вот если бы все коммунисты были, как доцент Тузов, то я бы с ними согласился коммунизм строить.
Кох: — Нет, не помню я, чтоб сильно задумывался про эту Андрееву. Другое дело, когда приняли закон о кооперации! Твою мать, мы сидим в каком-то закрытом НИИ, никак не вырваться из него, а наши товарищи на воле вон кооперативы строят и х… забили на работу. А ведь я мог бы преподавать где-нибудь и в то же время кооперативчик держать. Но нет — сиди за закрытыми дверями с девяти до шести, никуда не выйти, пропуск такой с дырочками.
— А сейчас у тебя больше рабочий день?
— Сейчас больше, конечно… Тогда, чтоб создать кооператив, надо было его сначала зарегистрировать. А это только в рабочее время. В течение которого я сижу на месте и никуда не двигаюсь. Точка. И еще надо пробашлять всех этих девочек в райисполкоме, которые регистрацией занимаются.
— Нанял бы еврея толкового.
— Но тогда эти евреи еще не появились! Закон-то только вышел! А самому, работая в закрытом НИИ, совершенно невозможно было создать кооператив. А в ящик я не от хорошей жизни пошел, а потому, что меня в Питере на работу никто не брал — не было ленинградской прописки, только областная. А я мечтал уйти на настоящую работу — на преподавательскую. Работа в закрытом ящике меня так ломала! Эти ежемесячные накачки первого отдела: «Если вы пообщались с иностранцем, обязаны прийти и рассказать»… Секретные комнаты, чемоданчики с документами — полная херня.
— Щас бы ты сидел и только б писал про иностранцев. — Да… А потом я нашел себе работенку — меня переманили, слава богу, в Ленинградский политех — и я считал это охерительным рывком в своей карьере. Но это позже, в 89-м году. А в 88-м честно работал в этом сраном НИИ… Обсчитывал экономию материалов… В прикладной математике есть задачи о раскрое, есть специальное программное обеспечение на машине…
— Вот когда говорят — продали Россию, то ее надо сперва раскроить, с программным обеспечением…
— Ну, перестань ты. Ну, не было в 88-м году никакой продажи России! Как ее, впрочем, вообще не было. Продавали отдельные предприятия.
— А че ты так кипятишься?
— Ничего. Ну, короче, 88-й год. Я — кандидат наук, получаю десять рублей надбавки за ученую степень. А сидел я около Александро-Невской лавры. Как раз там и происходили основные торжества в рамках тысячелетия крещения Руси.
— Оно, помню, отмечалось в 1988 г. Тысячелетие крещения Руси не оставило авторов книги равнодушными и ныне. Вот, кстати, об отношении государства к религии: как сейчас помню, накануне 8 марта 1988 года я сходил поплавать в бассейн «Москва». Его же потом вскоре закрыли — когда решили восстановить храм Христа Спасителя.
— Да. И вот у нас на глазах все эти шествия с хоругвями… Колокольный звон… Лавру в порядок приводили.
— А ты тогда еще был атеистом.
— Да я никогда не был по-настоящему атеистом. Но и по-настоящему религиозным тоже не был. Я все время в каком-то промежуточном состоянии… Но, если вдуматься, то я скорей верующий, чем не верующий.
— Но был ты некрещеный.
— Был некрещеный. Но что — обрядовость? Главное, что это живой интерес во мне вызывало. И, пожалуй, было главным событием года в моей жизни.
— А я, когда наблюдал за торжествами, тоже был некрещеный. Но интерес и у меня, безусловно, имелся… Особенно приятно было даже не христианство само по себе, а то, что вот большевики давили-давили православных, взрывали храмы — и все зря, ничего у них не вышло. Большевики на тот момент пробыли у власти всего семьдесят лет, и непонятно было, как у них дальше дела пойдут. А христианству две тысячи лет — фуфло не продержалось бы столько. Я как представлю, что в древности при отсутствии промышленности, при необыкновенно скудных ресурсах люди тем не менее собирали фантастические деньги и строили огромные храмы… Это серьезное доказательство бытия Божия! А в ранней комсомольской юности мне христианство было глубоко чуждо. Я и подумать не мог о работе на церковь. Позже, в 80 — 81-м годах, когда я работал в самиздате и мы там печатали в том числе и христианскую литературу, я понимал это так, что просто зарабатываю деньги, но при этом попутно несу культуру в массы. Это было приятно. Я просто думал о том, что если человек живет в стране, где столько связано с христианством, и ни разу не читал Библию — ну, как ему может быть не стыдно? Каких бы он взглядов ни придерживался… И еще я думаю, что более полезной и приятной работы мне ни до, ни после не приходилось выполнять.
А пробило меня в первый раз, пожалуй, в Иерусалиме, у Гроба Господня, в 92-м, — я там как-то неожиданно для себя проникся. Подробней я тут не берусь это объяснять, трудно слова подобрать. Что же касается конкретных формулировок, то я себя как-то поймал на мысли: «Бывают же люди, которые не верят в Бога. Странные они. Как же им тяжело, наверное, живется… Как же они не понимают?» И тогда меня осенило: о, я уже себя к тем людям не причисляю! Я уже не с ними, я по ту сторону, где Бог!
Комментарий
Сирота Россия
Разговоры о крещении Руси заставили меня подумать вот о чем. Что такое Россия? Жуткая азиатская деспотия, населенная лишь поверхностно-антропологически напоминающими европеидов славянско-чухонско-татарскими метисами, которые приняли наиболее архаичную и ортодоксальную версию христианства, или действительно самостоятельная цивилизация, отличная как от европейского, так и от азиатского укладов?
Люди, относящие себя к европейцам, естественно, придерживаются первой точки зрения. Аргументация здесь отточена и сто раз проверена в разного накала полемиках.
Как волк лишь внешне похож: на немецкую овчарку, так и сходство русского с европейцем — лишь случайное совпадение обликов, полученное совершенно разными алгоритмами селекции.
Как волк отличается от немецкой овчарки и агрессивностью, неспособностью к дрессировке, и другими фундаментальными привычками, так и русский отличается от европейца какими-то очень важными, корневыми особенностями.
Эти базовые различия настолько сильны, что по сравнению с ними внешнее сходство — лишь второстепенный признак, не влияющий на окончательный приговор доморощенного европейца, что русские — безнадежные азиаты.
Но ведь отличия и от азиатов видны сразу. Даже если не брать в расчет антропологическую и религиозную разницу (хотя одного этого должно быть достаточно для добросовестного исследователя), есть ментальные особенности русских, не позволяющие отнести их к азиатам.
Например, фантастическая тяга к экспансии, не свойственная ни индусам, ни китайцам, этим наиболее ярким представителям оседлой азиатчины. Русская тяга к экспансии — вполне европейского свойства, и нельзя ее отнести к татарскому периоду русской истории, поскольку она проявилась задолго до него. Так, экспансия Великого Новгорода на весь северо-запад вплоть до устья Оби и Печоры осуществлялась задолго до монгольского нашествия и совпала по времени с норманнскими завоеваниями в Европе. Надеюсь, никто не считает викингов азиатами?
Вообще, деление на Европу и Азию есть схоластическое рассуждение, где первоначальный эллинистический, мифологический этап познания породил понятия и слова, которые, оторвавшись от реальных фактов, превратились в игру мозговой изворотливости и недобросовестной эрудиции.
