Фредерик Тристан - Героические злоключения Бальтазара Кобера

– Слезайте с лошадей! – приказал один, наверное, вожак шайки.

– И не подумаем, – невозмутимо ответил алхимик.

И он успокоил Бальтазара, который дрожал от страха (хотя позже он уверял, что от холода).

– Слезайте! – снова выкрикнул предводитель разбойников, вращая страшными очами.

И тогда заговорил Каммершульце.

– Господа бандиты, не вы ли ограбили соседнюю деревню, забыв унести сокровище достопочтенного Абеля Тепфера?

Негодяи посовещались, потом старшой ответил:

– Мы не знаем о какой деревне вы говорите, но следуйте за нами. Синьор Браво будет рад с вами встретиться.

Ведомые разбойниками, они углубились в лес и после длительного и тяжелого перехода очутились на поляне, в глубине которой открывался вход в огромную пещеру. Это и было логово синьора Браво, который принял наших двух друзей с отменной любезностью. Место, где он их принял, было роскошно обставлено награбленной мебелью, всяческими безделушками и обтянуто дорогими обоями и портьерами, как в настоящем дворце. Сам синьор Браво был в дорогих одеждах, в подбитой горностаем мантии, что в сочетании с изящной небрежностью манер делало его похожим на принца.

– Входите, друзья мои! – весело воскликнул он, увидев совершенно спокойного Каммершульце и Бальтазара, который дрожал от страха.

– Итак, вы не хотите, чтобы вас обчистили, как мы делаем со всеми порядочными людьми?

– У нас нет ничего, что могло бы вас заинтересовать, – ответил алхимик. – Мы изучаем землю и небо, и это не приносит нам даже уважения соотечественников.

Синьор Браво рассмеялся.

– Когда-то и я вкусил благородной науки в Падуйском университете, но вследствие всяческих проделок судьбы сегодня я профессор в науке Гермеса, который был богом воров! И, признаюсь, мне гораздо приятнее иметь дело с золотом, работая на большой дороге, чем с абракадаброй господина Гебера.[3]

– Поскольку, как я вижу, вы весьма осведомлены в нашем искусстве, – сказал Каммершульце, то мне остается только предположить, что вы ограбили соседнюю деревню с единственной целью – выведать секреты достопочтенного Абеля Тепфера.

Синьор Браво расхохотался еще громче, а когда наконец успокоился, то изрек:

– Конечно же, я знаю всех чудаков, живущих поблизости, которые делают золото. Но так как я никогда не видел, чтобы кому-нибудь удалось извлечь из своих реторт хотя бы крохотное зернышко благородного металла, мои собственные интересы развивались в другом направлении. Я действительно увел милейших жителей этой деревни, но сделал это не из-за распрекрасных глаз достопочтенного Тепфера, хотя к глазам его дочери я совершенно не равнодушен. Все эти люди останутся моими пленниками до тех пор, пока эта старая развалина не откроет мне, куда он спрятал девушку. Ибо не подумайте, милейшие друзья, что я хочу похитить Магдалену против ее желания! Она любит меня так же сильно, как и я ее, и мы сразу же повенчаемся, когда я ее найду.

– А почему достопочтенный Тепфер не желает, чтобы вы взяли в жены его дочь? – спросил Каммершульце.

– Потому что я вор!

– Но ведь это неправда, – сказал Каммершульце, – ибо вы вовсе не вор. Вы сохранили здесь имущество нескольких персон, которые неизбежно бы его промотали. Вы, в некотором понимании, банкир. А какая профессия более почетна в глазах золотых дел мастера, нежели профессия банкира? Я побеседую с Тепфером.

Его отвели туда, где содержался в заточении почтенный старый алхимик. Он плакал, как ребенок.

– Ну и ну, – сказал Каммершульце, входя в темницу. – Я даже не поверил собственным глазам.

Абель Тепфер узнал своего старого собрата и бросился в его объятия.

– Мой дорогой Тепфер, – сказал алхимик, – вы глубоко заблуждаетесь.

– Как это заблуждаюсь?

– Понимаете, я заглянул в вашу лабораторию, проверить, все ли там в порядке. И что же я увидел в чашечке? Шарик азотнокислой соли величиной с голубиное яйцо…

– Ну да, – растерянно подтвердил Тепфер.

– А к тому же я вот узнал, что ваша дочь влюблена в синьора Браво.

Тепфер замахал руками:

– Не напоминайте мне о них! Моя бесстыдница только и мечтает, что об этом воре! Но ответьте: эту азотнокислую соль надо было использовать раньше?

Каммершульце ответил:

– Поверьте, вы глубоко заблуждаетесь: этот синьор Браво вовсе не тот, за кого вы его принимаете. Сегодня профессия вора приравнивается к профессии ростовщика… А вы ведь и сами немного ростовщик, Тепфер, не так ли?

– Бог этого не допустит! Но умоляю вас, вы как человек посвященный объясните мне, очень прошу… Эта соль…

Но Каммершульце, казалось, его не слышал.

– Итак, ваша дочь Магдалена имела счастье обратить на себя внимание одного из самых знаменитых воров на всем континенте. А вы, достопочтенный Абель Тепфер, вы противитесь, чтобы этот брак состоялся? Подумайте, ведь синьор Браво преподнесет вам в качестве свадебного подарка бородавку, которая торчит у него на носу и которая доставляет вам столько хлопот…

– Какую бородавку? – спросил бедняга. И опять возвратился к своей азотнокислой соли: – От шарика величиной с голубиное яйцо…

– Нет и нет, – ответил Каммершульце. – Вам нужна совсем крохотная бородавка…

Тепфер воскликнул:

– Я говорю не об этой бородавке, которой я даже не заметил! Я говорю о своей азотнокислой соли! Дорогой и многоуважаемый Фридрих Каммершульце, вы попали именно в ту точку, на которой мои работы остановились вот уже лет пять назад. Сжальтесь надо мной и помогите мне преодолеть этот трудный отрезок пути…

Каммершульце ему сказал:

– Дорогой брат, вам нужна лаборатория, которая бы совершенно отличалась от той, которую я видел. И синьор Браво имеет все возможности вам ее подарить. Я за это ручаюсь. Вам следует также быть в мире со своей душой, а как вам это удастся, если все жители деревни умрут из-за вашего упрямства? Отдайте Магдалену за этого замечательного вора, потому что они любят друг друга, и я освобожу вас от этой проблемы с азотнокислой солью.

– Спасибо! Спасибо! – воскликнул достопочтенный Тепфер, падая на колени у ног Каммершульце. – Скажите этому синьору, что я даю ему свое благословение, если он немедленно отпустит на волю всех моих односельчан, если он мне подарит эту лабораторию и если вы откроете мне секрет.

Алхимик наклонился к Тепферу и прошептал ему на ухо несколько слов.

Вмиг этот человек вскочил на ноги с такой радостью, словно бы увидел ангела. Его зрачки расширились от счастья. Его руки вытянулись к небу. Он не находил слов, чтобы выразить свой восторг и только повторял:

– О! О! О!

Слова, которые прошептал ему Каммершульце, вернули его к жизни. Он подбежал к синьору Браво, вошедшему в эту минуту, и сказал ему:

– Я отдаю вам дочь! Женитесь! Пусть у вас будут красивые дети! И не забудьте подарить мне лабораторию…

Главарь грабителей застыл на месте от изумления…

– Что вы ему сказали? – спросил Бальтазар своего учителя, когда они снова выехали на дорогу, ведущую в Бамберг.

– То, что он хотел услышать в самых глубинах своей души. Потому как, видишь ли, не существует ответов, кроме тех, которые исходят из самого себя. Человек знает все, но не отдает себе отчета в том, что же он знает. Научить – это не добавить, а раскрыть.

И вот так беседуя, они доехали до постоялого двора в Кассерфеле, над которым красовалась вывеска с Гусем и Рашпером, где их приняли с искренним радушием и где они провели приятную ночь.

8

Бамберг в 1595 году был опустошен эпидемией тифа, обескровившей город. Фридрих Каммершульце имел там многочисленных друзей, которых буря разбросала по разным местам. После некоторых поисков он нашел дом, где обитал некий Иуда Коган, который был, как свидетельствовало его имя, еврей. Сначала Бальтазар Кобер весьма удивился, что его учитель встречается с людьми, которых ему всегда рисовали в черных красках. Но когда он увидел, с какой услужливостью, с какой глубокой радостью этот Коган принял алхимика, он сразу понял, что этих двоих связывали весьма крепкие узы.

– Кто этот молодой человек?

– Студент богословия, сопровождающий меня в Нюрнберг, – ответил Каммершульце.

– Вот как! – заметил еврей. – Считайте, юноша, что вам невероятно повезло, ведь ваш учитель – это настоящий ученый!

И он тотчас же приготовил отвар из пахучих трав, который предложил им выпить. Потом начался разговор о трудностях момента. Лютеране ополчились против кальвинистов. Католики под предводительством иезуитов яростно защищались от протестантов. И все они преследовали евреев, рассматривая их как самых свирепых религиозных врагов, еще более ужасных, чем мусульмане.

Однако, увлеченные примером Иоганна Рейхлина, на которого повлияли Пико делла Мирандола и «Shaare Ora»[4]Хикатильи, некоторые эрудиты увлеклись иудейской каббалой, находя там традиционные основы, применимые и к христианству. Рейхлин изучил древнееврейский язык в Линце, беря уроки у еврея по имени Иаков бен Ехиель Лоанз, который был личным лекарем самого императора, потом усовершенствовал свои познания в Риме у другого еврея, замечательного Обадиа Сфорно. Результатом этого обучения стали две написанные им книги: «О чудесном слове» и «О каббалистическом искусстве», – которые сформировали взгляды «Общества праведных», основанного одним из учеников Агриппы фон Неттесгейма. В это общество входил и Каммершульце. Его члены были христианами, но знали древнееврейский язык и поддерживали самую тесную связь с каббалистами-евреями, такими, как Иуда Коган.