Ирина Винокурова - Грач, или Вход дьявола

Первые, еще робкие шаги рассвета с каждым мгновением становились сильнее и увереннее. И вот блеснул золотистый луч. Перехватив его, встрепенулись птицы. Послышалось их первое пение — нежное, как сам рассвет, и на удивление звонкое и радостное. Спокойствие и чистота переполняют эти утренние мгновенья, и кажется, что весь мир погрузился в пучину блаженства. Главное — поймать этот миг, ощутив на своем теле умиротворенный поцелуй росы, и сработает следующий переключатель этого странного механизма, принеся с собой отличное настроение на весь наступающий день.

Вся эта гамма волшебных утренних красок и чувств застала в постели только что проснувшегося директора «Водора» — Полиевкта Петровича. Широко раскрыв глаза, он с наслаждением вдохнул всю прелесть раннего утра и невольно расплылся в благодарной улыбке, хотя далеко не был романтической натурой.

Магия этого утра захватила Полиевкта Петровича, дав ему заряд радости и хорошего настроения. Быстро собравшись, он захватил свой рабочий портфель и направился по уже не раз хоженому маршруту на работу.

Войдя в здание конторы, Полиевкт Петрович полной грудью вдохнул аромат своего учреждения и, расплываясь в тщеславной улыбке, каждой косточкой тела, каждым взведенным в боевую готовность нервом почувствовал, что это его учреждение, где только он один вершит судьбы подчиненных и ведет каждодневную игру в марионеток. Здесь он чувствовал себя светилом и в какой-то мере человеком, стоявшим на одной параллели с Всевышним Творцом. Только здесь он мог создать себе настроение, сыграть роль и вдоволь насладиться игрой, не признавая критиков и демагогов.

И вот, натянув на лицо желанную маску невозмутимого начальника, Полиевкт Петрович важно направился по коридору к двери своего кабинета. Но тут навстречу ему выбежала Нелли — его секретарь.

— Ах, Полиевкт Петрович! — запричитала она. — Горе-то у нас какое, прям напасть! И могло же такое случиться, кто бы мог подумать, а я-то и вообще не могла предположить, что такая беда придет…

— Да уймись ты, — остановил ее недовольный директор. — Раскудахталась, тысячу слов наговорила, а по сути — ничего! Объясни кратко и доходчиво: что произошло?

— Умер! — выпалила Нелли и замолчала.

— Правильно, одним словом и сразу доходчиво, — принялся было рассуждать он. — Постой, а кто умер?…

— Я и предположить не могла, кто бы мог подумать… — начала опять причитать секретарша.

— Да остановись ты со своими бабьими штучками — плакать будешь потом! Скажи мне только одним словом: кто умер?

— Он! И в своей постели.

— Да, черт тебя подери, кто он?

— Г-г-г-лавный инженер, жена позвонила.

От услышанного лицо директора стало походить на хмурый осенний день. На нем отражалось все: и ураган путающихся мыслей, и поток эмоций, то недоумевающих, то скорбящих, то растерянных. Наконец, собравшись с мыслями, он вымолвил:

— Так, в случае смерти полагается венок заказать, соболезнования выразить. Впрочем, соболезнования ты сочини, а я потом подпишу. Так, что еще? Да, главное — не забыть материальную помощь родственникам. Ладно, это я улажу. А ты сейчас пригласи ко мне в кабинет Плешивцева — надо уладить вопрос со строительством фонтана.

Широко раскрыв глаза, Нелли смотрела на начальника, не моргая и больше не всхлипывая. Она пыталась воспринять всю сказанную информацию целиком. А после того, как Полиевкт Петрович закончил и повернулся спиной, собираясь проследовать дальше по коридору, Нелли тихо, почти шепотом произнесла:

— Но ведь он же умер?…

— Кто? — обернувшись, раздраженно спросил директор.

— Плешивцев…

— Когда это случилось? Неужели и он тоже умер?

— Только он один…

— А все остальные?

— Живы, — облегченно вздохнула Нелли.

— Что же ты мне раньше об этом не сказала? — принялся было от растерянности из-за негаданно свалившейся неприятности ругаться директор, но тут же осекся и спокойным голосом добавил: — А умер-то он как? Отчего? Известно тебе?

— Точно не знаю, — пожала плечами Нелли. — Жена позвонила и сказала, что он решил умереть и умер!

— Лучше бы вы так работали: решили сделать и сделали, а то… — запнулся Полиевкт Петрович, поняв, что говорит что-то не то. — Ну ладно, ты иди на место, а я сам обо всем распоряжусь.

Медленно, все еще переваривая услышанное, директор пошел к своему кабинету. «Как же он так мог поступить, — размышлял он вслух, — не сдав проект, умереть? И что это значит: захотел умереть, даже не посоветовавшись с коллегами. Прямо беспредел какой-то!»

Нелли, тихо шедшая за Полиевктом Петровичем, на цыпочках прошмыгнула мимо своего рабочего места и помчалась к кабинету технологов. Ведь какая-никакая, а все же новость, и она главная, кто в курсе.

Кабинет технологов представлял собой другой мир, здесь текла своя неторопливая и размеренная жизнь. В атмосфере витала сонливость и умиротворенность. От стола к столу переходила пухленькая Антонина. В руках у нее был кофейник с горячим кофе. Подходя к столику, она придвигала к себе пустую чашку сослуживца и заполняла ее горячим напитком, после чего медленно шествовала дальше.

Вдоль окна с кувшином, полным воды, прогуливалась Галина Ивановна, увлажняя подсохшую землю в горшках с цветами. Изредка она останавливалась и замирала, глядя в окно, погрузившись в известные лишь ей одной размышления.

В углу, укрывшись за кульманом, притаилась Вилена, тщательно крася свои длинные ногти. Во всем отделе рабочее настроение слегка просматривалось лишь в действиях Федора Степановича. Облокотившись на стол, он одной рукой подпирал грозившую упасть в глубоком сне голову, другой же рукой перелистывал страницы нового проекта, не уделяя при этом внимания ни малейшему слову в нем. Во время этой процедуры он парил в лучах удовлетворения от своей работы, которое приносили ему не только смена мелькавших разнообразных схем и табличек, но и легкий ветерок, исходящий при перелистывании.

В следующее мгновение аура покоя и безмятежности была взорвана. И произошло это с появлением Нелли, которая подобно урагану ворвалась в комнату.

— Вы здесь сидите, дремлете, — едва войдя, воскликнула она, — а за порогом вашего бюро такие вещи происходят! Ужас берет!

— Вещи? Какие там вещи, Нелли? Торгаши опять пришли? — выглядывая из-за кульмана, спросила Вилена.

— «Торгаши, вещи»! — все также драматично продолжила Нелли. — Мелкая у тебя душонка, Виленочка, низкие желания в жизни и глаза дальше трюмо не видят. А там люди гибнут!

— Неужто опять авария под окном?! — всплеснула руками сентиментальная Галина Ивановна.

— Авария? Ездить надо медленно! — пробился в разговор Федор Степанович. — А то все спешат куда-то…

— Какая авария! Проснитесь! К нам смерть пришла в управление!

— Ой, Нелечка, сколько шума от тебя одной, — невозмутимо продолжила Вилена. — Вечно ты какие-то проблемы находишь, а сейчас и вообще страхи пришла рассказывать!

— Да подожди ты, Вилюш, — остановила Антонина. — Может, человек дельное говорит, а ты перебиваешь.

— Ну не ногти же я к вам красить пришла да анекдоты рассказывать! — обиделась Нелли. — Я, между прочим, печальное известие пришла вам сообщить: наш Влас Власович умер!

— Как умер?… — в один голос переспросили присутствующие.

— Так и умер. Ночью и на глазах у своей жены.

— А он ничем не болел в последние дни? — спросила Галина Ивановна.

— Да что вы, какая болезнь? — возмутилась Антонина. — Он ведь единственный в нашем коллективе спортсмен. А таких, как он, ни одна болезнь не свалит. Я вот еще о чем подумала: может, его убили? Мафии-то сейчас сколько развелось. Только и слышишь: там убили, здесь кровавые разборки…

— Ха! Мафиозу нашли, — послышался голос за кульманом. — Он же у нас настолько был порядочным — жене не изменял, а вы его к какой-то мафии примеряете!

— Вы еще не все знаете, — продолжила Нелли. — Ведь он не просто умер. Он захотел умереть, лег в постель и умер!

— Ну, уж это что-то из разряда мистики, — засомневалась Вилена.

В эту минуту дверь в бюро технологов открылась, и на пороге показался Семен Семенович Грач.

— О какой это вы тут мистике разговор ведете? — ничего не зная о случившемся, смеясь, спросил он.

— Мистика это или не мистика, не знаю. А смерть нашего Власа подозрительна! — поспешила сообщить Антонина.

— О чем ты говоришь, какая еще смерть?… — не понял Грач.

— Самая обычная — умер наш Влас Власович.

От этой новости ноги Семена Семеновича ослабли и он, опершись о стол, плюхнулся на ближайший стул.

— Этого не может быть… Откуда они могли это знать?… — тихо пробубнил он.

— О чем вы, Семен Семенович? Вам плохо? Вы здорово побледнели… — захлопотала Галина Ивановна. — Может, воды налить?