Максим Мейстер - Открытки от одиночества
Я пролистал страниц двести и принялся за последнюю главу. Все-таки интересно, чем эта Снежнаявершина закончит свою выдумку…
В борьбе и страданиях прожив сто лет в единстве с ненавистным мужем, Ката вдруг начинает мечтать его убить, но муж только смеется. Ведь он прекрасно знает, чем это грозит самой Кате. Кроме того, очень сложно убить человека, который свободно читает твои мысли… Но Ката, доведенная до отчаяния, воспользовалась ситуацией… Опять столько притянутых за уши моментов, что я просто не понимаю, как такое… извините, говно, можно читать всерьез!..
В общем, она застает мужа врасплох, когда он спал, и с криком: «Теперь я свободна!» втыкает ему нож в сердце.
А потом еще на десяти страницах описывается, как эта «героическая женщина» боролась за жизнь. Вот пафосная концовка, от которой меня едва не стошнило:
«Ката лежала почти без сознания. Она уже вторую неделю жила одна. Вдруг женщина пришла в себя, и врач понял, что это последний всплеск перед смертью. Доктор засуетился, но Ката лишь улыбнулась и спокойно произнесла:
— Я ни о чем не жалею… Эти две недели были самыми счастливыми днями в моей жизни. Две недели свободы!.. Да… Это именно то, ради чего стоит умереть…»
Я не выдержал и с отвращением бросил книгу на кровать. Стал перебирать остальную библиотеку и нашел еще с десяток подобных изданий… Женская проза… Что тут скажешь?.. Мужчинам лучше обходить ее за километр, если дороги нервы и рассудок. А ведь есть, я знаю, прекрасные книги о счастливой жизни женатых пар. И не только классика, а и в формате женского романа. Но у Тары нет ничего подобного… Похоже, у нее вообще нет ни одной книги, написанной женатыми или хотя бы детьми женатых. А ведь, что бы там ни говорили, все значительные художественные произведения написаны именно нами… Не эти современные книги-однодневки, а действительно стоящие… О! Тройная фамилия!..
Я с интересом задержался на книге, явно написанной кем-то из наших. Потом сообразил, что это из моей библиотеки. Тара, видимо, взяла почитать, пока меня не было.
Кстати, очень хороший роман. В жанре альтернативной фантастики. Я такие люблю. Автор построил сюжет на допуске, что наши далекие предки не нашли Древо Единства и, соответственно, остались хищниками. Правда, доказывается связь между этими вещами довольно нудно. Боюсь, что Тара просто не осилила вторую главу… Хотя суть там очень простая и не стоило ее так разжевывать. По мнению автора без Дерева Единства и настоящих браков, между нецивилизованными самцами оставалась бы конкурентная борьба за лучшую самку, за лучшее жилище, где эту самку держали, за территорию… Следовательно, вместо того, чтобы стать нежелательной помехой в развитии, агрессивность стала бы необходимостью. А значит, разумный и благоприятный в стабильном сообществе отказ от убойной пищи, которая дает агрессивность, тоже бы не произошел. Более того, автор начинает описывать цивилизацию, которая бы могла сформироваться при таком допуске. И вот здесь, после нудного вступления, у автора наконец включается фантазия… Он описывает мир, развитие которого стимулируется гонкой агрессивности. Наши предки якобы стали объединяться в племена, а целью этого объединения было не увеличение благополучия, как у нас, а защита от агрессии других групп-племен или, наоборот, захват чужих территорий, чужих самок и изобретений. Автор ввел много новых слов. Например, шокирующее понятие «война». Это когда ради достижения какой-то цели одна группа людей пытается уничтожить другую. При таком раскладе все силы человечества уходили на изобретение все более совершенных орудий истребления себе подобных. В конце концов автор описывает совершенно кошмарное общество, где большинству людей не достает самого элементарного. Даже пищи!..
Я помню, какое впечатление оказала книга на меня в первый раз. Я еще думал, как здорово, что в нашем мире нет этого безумия. И так столько душевных, эмоциональных проблем и переживаний, а если бы к ним еще добавились физические. Необходимость зарабатывать деньги, без которых не выжить… Бред какой! У нас никто не обязан работать. Уж что-что, а пища, жилье, необходимые вещи — это само собой разумеющееся. Понятно, на путешествия и роскошь нужны деньги, но… Кстати, почти все что-то делают, хотя и не обязаны. Потому что продолжительное безделье — это самая изощренная пытка…
Я когда в молодости завис на этом острове, вообще ничего не собирался делать. И чисто экономически мог бы прожить так всю жизнь. На острове было несколько бесплатных столовых, на мой счет каждый месяц автоматом падала небольшая сумма от государства… Но через месяц мне надоело и море, и солнце, и безделье!
Я листал книгу, читая то один абзац, то другой. И по ним строя-вспоминая роман целиком. Неожиданно зачитался. Как раз кусочком, где очень живописно рассказывалось о нищем мальчике («нищий» — это когда денег так мало, что не хватает на необходимое), который жил в норе и питался отбросами. И которого в конце концов загрызли собаки…
Я так расстроился, что не сразу услышал радостный детский голос:
— Вис! Вис! Ты где?..
Тима пришел из школы… В сердце екнуло, но потом я вспомнил, что это всего лишь почти-сын.
— Я здесь, наверху, в комнате Тары.
Появился довольный семилетний пацан.
— Привет! — сказал он, переведя дыхание. Видно, очень спешил домой. — Наконец-то вы разошлись, а то надо мной уже в школе смеются — семь лет и все с одними и теми же почти-родителями!.. Так, как там? Я же только что помнил… — Он на секунду задумался. — Уважаемый Вис! Ты был хорошим почти-отцом, но теперь, когда вы с почти-мамой разошлись…
Я выслушал сбивчивую речь и долго смотрел на почти-сына. Потом сообразил, что он ждет от меня ритуальных слов. Я откашлялся, вспоминая… Как же давно мне не приходилось этого говорить!..
— Дорогой Тим, ты был замечательным почти-сыном. Ты отказался остаться с почти-мамой, поэтому, если хочешь, можешь оставаться со мной до своего совершеннолетия.
— Ну, нафик! — воскликнул Тим, но осекся и вытащил из кармана шпаргалку. — Спасибо за предложение, дорогой почти-отец, но я предпочитаю интернат…
Я пожал плечами. Еще десять лет назад дети могли выбирать, с кем оставаться и оставаться ли вообще, только после четырнадцати лет. Сейчас — уже в семь…
— Ты правда думаешь, что тебе там будет лучше? — на всякий случай спросил я.
— Уверен! — закивал мальчик. — У нас полкласса ждут, когда их почти-родители разойдутся, чтобы скорее стать самостоятельными. Нам же почти всем уже семь лет!
— Но чем плохо остаться у меня? Тебе чего-то не хватает?..
— Шутишь?! Я у тебя с пяти лет компьютер просил, а где он?! Нету… В интернате у меня будет своя комната с информационным экраном на сотню каналов, свой компьютер с выходом в сеть, личная библиотека, игры… Да и вообще, когда долго живешь с одними и теми же почти-родителями, начинаешь к ним привязываться и перестаешь быть самодостаточным одиночкой. Это нам еще в детском саду объясняли.
— А ты?..
— Что я?
— Ну, мы же вместе всю твою жизнь? У тебя появились какие-то чувства ко мне, к почти-маме?..
Тим вдруг помрачнел, понурился и едва слышно забубнил:
— В том-то и дело. Я вроде радоваться должен, а внутри, как задумаюсь, словно скоблится кто-то. А ведь я уже большой, должен понимать, что вы — личности, я — личность. И что мы отдельные. И так будет всегда, а все эти чувства — фантомы, нереальные переживания, осложняющие жизнь…
Я понял, что он повторяет слова учебника. Что я мог возразить?.. Он никогда не был и не будет сыном, родители которого всегда рядом. Даже не рядом, а внутри друг друга!.. И он никогда не решится на женитьбу, а значит и не узнает, что такое быть по-настоящему не одному. А раз этого не будет, то, может, и правы составители школьной программы, которые учат детей смириться со своим одиночеством…
Может, даже и правительственная программа «осознанного одиночества» — меньшее зло по сравнению с повальными женитьбами кого попало на ком попало?..
Я ужаснулся своим мыслям. Отбросил их и взглянул на почти-сына:
— Знаешь, Тим… Ты хороший мальчик, и я бы хотел, чтобы ты был моим настоящим сыном…
— Что?.. — мальчик не сразу сообразил, что я сказал. Потом понял, вспыхнул, хотел высказаться, но взял себя в руки и спокойно сказал: — А я бы, наверное, не выдержал, зная, что все мои мысли могут читать посторонние…
— Не посторонние, а родители!
— Ты серьезно? Может, еще и жениться собираешься?! — он засмеялся.
— Собираюсь…
Тим фыркнул, потом беспокойно завертелся:
— Ну, я пойду?.. Можно, заберу свои вещи? Все равно они тебе не понадобятся, а я к ним привык.
Тим исчез из комнаты, а я вспомнил свои недавние мысли. Ведь я почти ничего не знаю о правительственной программе… Наверняка там неглупые люди сидят.
