Станислав Сенькин - Тайны Храмовой горы. Иерусалимские воспоминания
Отец Лалибела проявил себя как благоговейный и ревностный монах. Поэтому настоятель, который обладал большим духовным авторитетом, порекомендовал его кандидатуру Святейшему Патриарху на должность нового стража священного ковчега завета в Аксуме. О, священный Аксум — столица древнего савейского царства! Старый страж — хранитель ковчега — был уже совсем плох. Он уже не мог разливать по вечерам священную воду из чайника многочисленным паломникам. Старый хранитель имел какое-то необычное для эфиопа светлое, почти лучезарное лицо, радость, как жидкое золото, передавалась от его черных грубых рук в руки паломников, желающих хотя бы коснуться одежд стража и получить от него благодать.
По древнему обычаю хранитель ковчега избирался пожизненно и не мог покинуть свое место или выйти на пенсию. Также хранитель до самой смерти не должен оставлять священную территорию часовни завета, которая была огорожена двухметровым чугунным решетчатым забором. Это был эфиопский Харам-эш-Шериф. Так он становился добровольным отшельником на всю жизнь. Это был тяжкий крест, но и святой. Хранитель ковчега почитался эфиопами-христианами наравне с Патриархом. У Лалибелы была горячая вера и духовная сила, что могли бы позволить ему защитить эту святыню нового Сиона — святой Эфиопии.
Эфиопская Православная Церковь еще насчитывала в своих рядах около сорока миллионов верующих и была самой крупной по численности после русской среди всех Христианских Церквей восточного обряда. Современный дух неверия почти не коснулся этой земли. Десятая часть всех эфиопов были либо священниками, либо монахами. Лалибела не верил, что где-нибудь еще на земле возможна такая вера.
В последнее время эфиопские монастыри заполнялись прибывающими из Ямайки и других стран Нового Света чернокожими христианами. Это было связано с религиозно-политическим движением растафари, которое, более чем другие, напоминало еврейский сионизм.
Лалибела тоже был одним из таких репатриантов с Ямайки. Было время, когда на заре своей юности он увлекался вуду, курил гандж и даже проходил обучение у опытного бокора — черного колдуна. Он учился изменять свое сознание и входить в транс. Тот период жизни вспоминался ему сейчас как наполненный всевозможными видениями в агрессивном хаосе гаитянской музыки вуду. Период, навсегда изуродовавший его душу шрамами колдовства.
Так бы будущий монах Лалибела и погубил свою душу, если б в его жизнь не вмешался Творец. Однажды ему попались в руки возвышенные труды Маркуса Гарви, которые, уже в реальности его сознание, полностью и без опасения на возвращение к старому. Гарви предстал перед ним как великий пророк, как Моисей, Самим Богом призванный спасти его от порабощения. Черные рабы и их свободные потомки всегда ощущали свое духовное сходство и даже родство с обращенными в рабство древними евреями. Некоторые же довели эту мысль до ее логического завершения, объявив себя истинными евреями, противниками колена Иудова — узурпаторов Соломонова храма, — которые поплатились за свою гордыню разрушением государства. Говорят, что это движение возникло на принадлежащих евреям плантациях в южных штатах Америки, где рабы перенимали веру своих господ. Там, где рабы принимали христианство лишь внешне, родилась языческая религия вуду, наполненная магией и идолопоклонничеством. Но многие принимали христианство и иудаизм сердцем.
Маркус Гарви — великий пророк Ямайки, судя по историческим книгам, был смелым и ревностным политиком, выступавшим в первую очередь за экономическое равенство черной и белой рас. Но в религиозной устной традиции Ямайки он предстает в величественном образе, как помазанник Божий, пророк и предтеча императора Эфиопии Хайле Селасси. Вдобавок к многочисленным чудесам и пророчествам ему приписывают странное предсказание, что в Африке взойдет на престол «могущественный царь» и принесет мир враждующим, справедливость угнетенным и свободу рабам.
Когда эфиопский принц (Рас) Тафари был коронован в качестве императора Хайле Селасси I, духовные лидеры Ямайки и представители общины чернокожих в Америке объявили пророчество Маркуса Гарви свершившимся — так родилось могучее религиозно-политическое движение растафари. Это учение было несколько туманным.
В числе немногих постулатов, с которыми все старцы являли согласие, было то, что император Хайле Селасси I является «божественным». В среде ямайских старцев велись многочисленные споры, что конкретно это означает. Самое распространенное понимание божественности походило на понимание евреями мошиаха. Божественный император намеревается возвратить всех чернокожих людей Нового Света обратно в Африку. Хотя понятие репатриации носило скорее мистический характер, все старцы ожидали возвращения и в прямом смысле слова. Это придало растафари открыто политическую окраску: все растафарианцы без исключения хотели немедленно эмигрировать в Эфиопию. Это движение даже выливалось в столкновения с британцами и ряд кровопролитных восстаний. Создавшаяся ситуация ни на что так не походила, как на еврейский сионизм. А это уже было слишком для властей Ямайки, которые всеми силами стали сопротивляться эмиграции.
Репатриация шла своим ходом, и чернокожие люди, преодолевая все препятствия, во множестве прибывали в Африку. Но у них не было своего Холокоста, чтобы побудить мировую общественность поддержать движение. Трехсотпятидесятилетнее рабство в Новом Свете, как старцы расты ни старались, не принесло религиозному движению чернокожих никаких политических дивидендов. Белые власти, конечно, осуждали рабство, но в глубине души считали это вещью вполне нормальной для своего времени. Еще власти не понимали самой сути учения — это было отнюдь не революционное движение, требующее власти для тех или иных классов, наций или групп людей. Девизом расты было знаменитое «let my people go» («отпусти мой народ»).
Некоторые адепты-радикалы понимали это довольно необычным способом: последний император Эфиопии — живой бог, находящийся в мире. Хайле Селасси воистину всемогущ, ему подвластна любая энергия, включая и ядерную, поэтому не стоит бояться военного противостояния США и СССР.
Император в любом случае не допустит разрушения земли, пока не исполнятся все пророчества. Чернокожие — это эфиопы в изгнании, новое воплощение древних иудеев, избранный народ Израиля. Рай для черного человека не на небе, а здесь, на Земле — в Эфиопии. Главным моментом традиции раста является репатриация — возвращение черной расы на родину, на землю обетованную. Когда движение стало спадать, некоторые старцы стали учить, что было бы неправильно и даже наивно понимать репатриацию только как физическое переселение. Мол, когда Маркус Гарви предрек, что репатриация неизбежна, он имел в виду возрождение духовной культуры христианской Африки в душе каждого человека через возврат к его духовным корням, через возврат к древней религии эфиопов. Это в большей мере репатриация сознания, чем тела.
Ранний мистический опыт традиции раста, который долгое время изучал Лалибела, подчеркивал реальное присутствие Джа (Бога) внутри дрэда (богобоязненного человека). Понятие о верховном существе было выражено старцами с величайшей тонкостью. Старцы прежде всего учили верующих правильно различать сущность и энергию Джа, а потом уже пытаться установить контакт с верховным существом. Посредством мистического контакта, а потом и союза с Джа дрэд становится тем, кем он на самом деле и является. Установить союз с Джа можно только через раскаяние. По этой причине Раста никого не обращали в свою веру, но полагались на личное покаяние, ниспосланное Джа. Мистический союз с Джа выражался использованием местоимения местного диалекта английского языка, которое, по странной лингвистической иронии, может означать «я», «мы» или даже «ты», но так, что в этих «я», «мы», «ты» присутствует Джа или просто «Я». Все это трудно понять даже ученому лингвисту, но многие жители Ямайки хорошо знают эти тонкие различия.
Сейчас молодежь называет дрэдами патлы, которыми любят себя украшать чернокожие певцы, а «джа» для них лишь голландский сорт марихуаны. Мало кто знает, что раста было могучим движением христианского возрождения для всей черной расы. Эфиопия — земля обетованная…
…Таковы были возвышенные мечты его юности. В молодости он всеми силами пытался соединиться с Джа и поклонялся божественному императору. Эти священные идеи уже давно потеряли свою политическую силу: «божественный» Хайле Селасси передал в 1974 году власть диктатору, который огнем и мечом вводил в стране атеистическую коммунистическую идеологию. Это был удар для всего движения растафари, но оно не погибло, и раста продолжали прибывать на землю обетованную, в Эфиопию.
Прошло два безбожных десятилетия. Вот уже коммунисты пали и страной правит демократически избранный президент. Но и он все более опирается на арабский ислам, чем на православие. Лалибела уже отрекся от некоторых заблуждений своей юности и исповедовал обычное эфиопское христианство. Он не унывал, потому что знал, что Бог его любит и Христос, несмотря ни на что, есть истина и свет. Он прочувствовал это собственным сердцем, и ему не надо было приводить какие-нибудь доказательства истинности христианства. Он очень любил высказывание русского писателя Федора Достоевского о том, что, если бы тот когда-нибудь узнал, что истина находится вне Христа, он бы все равно предпочел Христа истине.
