Ион Деген - Голограммы
Мы сели в автомобиль и терпеливо ждали прихода владельцев заблокировавших нас машин.
С нами поравнялась семья восточных евреев. Впереди вышагивал отец семейства. Под солидным животом шорты еще как-то держались, но обе ягодицы были оголены наполовину. На руках он нес годовалого ребенка — рекламу натуральных соков. За патриархом шла жена с грудным младенцем и выводок детей — один другого красивее.
Еврей заглянул в мое окно и весело спросил:
— Сидишь?
— Сижу.
— Вот тaк и просидишь до полуночи. Ничего не поделаешь. А знаешь, теоретически здесь есть возможность выехать.
— Я сказал это жене.
— Ну- ка, давай попробуем.
И мы стали пробовать. Миллиметр вперед. Миллиметр вправо Миллиметр назад. Миллиметр влево. Жена моего штурмана нетерпеливо окликнула мужа:
— Хаим, дети хотят спать.
— Заткнись.
Мне стало неловко.
— Хаим, спасибо. Я лучше подожду.
— И ты заткнись.
И снова миллиметр вперед, миллиметр назад. Минут через двадцать он с ювелирной точностью протиснул мою машину между двумя автомобилями. Я горячо благодарил его.
— Глупости, — ответил он, — главное — будь здоров.
— Будь здоров! — крикнул я из набирающего скорость автомобиля.
СТЕРЕОТИП
День, когда я был гостем израильской |танковой дивизии, полностью вооруженной советской техникой, отмечен красным в календаре счастливых дней моей жизни. Сотни советских танков, бронетранспортеров, танковые тральщики, мосты, тягачи, сотни советских автомобилей — трофеи, взятые у арабов. Командиру дивизии, бригадному генералу Узи самой судьбой было начертано иметь дело с coветским вооружением. В свое время, бучи командиром командос, он похитил в Египте сверхсекретный советский локатор. Но рассказ не о том.
Мы поехали на стрельбы. На огневом рубеже стояла большая группа офицеров во главе с бригадным генералом.
Подъехал танк Т-55. Такие знакомые очертания! Такая до деталей въевшаяся в мое сознание ходовая часть!
Из башни вынырнул командир машины с черной окладистой бородой и, не обращая внимания на офицеров, радостно поприветствовал меня.
— Не узнаешь?
Он снял танкошлем.
Длинные пейсы змеились вдоль бороды.
— Зильберман! — Я не сумел скрыть изумления. — Это ты?
— Нет, это не я. Я черный таракан. Я паразит. Я не служу в армии.
Зильберман, мой пациент из Бней-Брака, города ортодоксально религиозных евреев, отец девяти детей, прочитал мои мысли.
Информацию я получал от преимущественно левых израильских журналистов.
Действительно считал, что жители Бней-Брака в черных шляпах и черных кафтанах занимаются только изучением Торы и Талмуда, не служат в армии и вообще ведут паразитический образ жизни.
И вдруг — Зильберман командир танка!
— Они служат в армии? — Спросил я у бригадного генерала.
Офицеры рассмеялись.
— Конечно. Большинство солдат нашей дивизии — религиозные евреи.
Я понимаю. Но в черных кипах?
Есть и такие.
Танк выстрелил. Цель на расстоянии двух с половиной километров была поражена с первого снаряда.
ДИАГНОЗ
Вся медицина от Элиша и Гиппократа до наших дней, а может быть даже до будущих гениальных открытий — для Жени вполне вмещалась на десяти страницах Травника. Поэтому, когда ее соседка как-то пожаловалась на боли в животе после перенесенной в прошлом операции, Женя, даже на мгновение не задумавшись, безапелляционно изрекла:
— Спайки.
Соседка обратилась к видному професcopy-хирургу. Тот долго и внимательно обследовал пациентку, в мыслях отбросил десяток сходных по симптомам заболеваний и, наконец, тщательно взвесив все объективные данные, произнес:
— Спайки.
Это дико обидело соседку. Лучшие чувства ее были ущемлены. Надо же — около месяца томиться, ожидая очереди, ехать в Иерусалим, подвергаться неприятному исследованию да еще уплатить солидный гонорар, чтобы услышать тот самый диагноз, который сходу поставила Женя!
ХОРОШЕЕ ОТНОШЕНИЕ К ЖЕНЩИНЕ
Они беседовали по-русски в твердой уверенности, что коренные израильтяне, сидевшие на скамейках в парке, не понимают ни единого слова. Нетрудно было догадаться, что и пожилая и молодая приехали в Израиль недавно.
Молодая жаловалась на судьбу, на мужа, на то, что живет в постоянном страхе забеременеть.
— Трижды я обращалась к гинекологу. Едва услышав мои опасения, он тут же посылал меня на анализ.
— И ни разу не обследовал?
— Ни разу. Они нас тут не балуют.
УСТАМИ МЛАДЕНЦА
Арику три года. Обычно мы общаемся по-русски. Некоторые слова он не понимает, и мне приходится переводить их на иврит. Родители Арика стараются сохранить и семье русский язык. К сожалению, не всегда у них хватает на это терпения.
Арик не просто красивый ребенок. Он беспредельно обаятелен. Он устает от постоянных объятий и поцелуев знакомых и незнакомых людей. Однажды я схватил Арика на руки, подбросил его к потолку и спросил риторически:
— Арик, скажи, ну кто тебя не любит? Арик наклонил голову, глянул исподлобья и ответил:
— Аравим.
Родителей Арика мне пришлось убеждать в том, что не я просветил ребенка по поводу арабов.
РАДИОГРАММА
За границей ощущение родного дома возникает, как только попадаешь в самолет израильской авиакомпании.
С женой я возвращался из командировки в Англию. В «Боинге»-707 шесть кресел в ряду разделены узким проходом. Сейчас он был плотно заблокирован очередью в туалеты.
Вдруг по радио прозвучала моя фамилия: я должен срочно связаться со стюардессой.
Жена с тревогой посмотрела на меня, поспешно встала и вместе с соседом втиснулась в очередь, чтобы дать мне пройти. В проходе каждый с готовностью вжимался в стоящего рядом, уступая мне дорогу в голову самолета. Навстречу протискивалась стюардесса.
— Все в порядке, — сказала она, приветливо улыбаясь, радиограмма от Шмулика. Он поздравляет с празднитком твою жену и тебя и сожалеет, что сегодня не он командир самолета, в котором вы летите.
Надо же! Шмулик, пилот израильской авиакомпании, узнал, что мы возвращаемся домой этим рейсом!
Мой вид успокоил жену. Тревога исчезла с ее лица. А каждый пассажир, которому я невольно причинял неудобство, не преминул сказать: «Слава Богу».
ЯЗЫКОЗНАНИЕ
Сколько я помню себя, я говорил по-украински. Учился в украинской школе. Нежную кожу детства сменил на отроческие колючки под поэзию Котляревского, Шевченко, Леси Украинки.
Поэтому, когда на конгрессе ортопедов в Лондоне ко мне подошел коллега, на лацкане пиджака которого была табличка с надписью «Доктор Бобошко. Торонто. Канада.», я обрадовался тому, что, кажется, появилась возможность без труда говорить по-украински, а не копаться в карманах памяти, мучительно разыскивая куда-то запропастившееся английское слово.
Я спросил коллегу, можем ли мы перейти на украинский язык.
— Звычайно! — С энтузиазмом ответил доктор Бобошко.
И потекла беседа без всяких усилий.
Но тут стоявшая рядом жена рассмеялась и предложила мне перестать говорить на иврите.
Я стал следить за своей речью и с ужасом обнаружил, что вместо богатого литературного украинского языка, к которому я привык, из меня выплескивается окрошка из ивритских и украинских слов.
Беседа продолжалась по-английски.
РАЗНЫЕ ШКОЛЫ
На углу две молодые мамы обсуждали трудности воспитания.
— Я так отшлепала их с утра, что им хватит на целый день.
— А я как-то не могу.
— Почему? — Удивилась первая.
— Они обижаются.
ИНТЕЛЛИГЕНТ
Причину можно отыскать даже для беспричинной ненависти.
Всеволод, бывший московский хирург, работающий массажистом, говорит, что Израиль он возненавидел в тот день, когда пациент, сняв носки, вытер ноги носовым платком.
— Зачем? — спросил Всеволод.
— Я интеллигент. Еще в гимназии в Польше мне привили это.
— В таком случае вам следует носить с собой бутылочку с водой, сперва окроплять ноги, а уже затем вытирать их платком, — не скрывая презрения, сказал Всеволод.
Пациент деликатно промолчал, а, узнав, что массажист бывший москвич, спросил, занимался ли он и в Москве массажем.
— А как же! Я с детства мечтал об этой профессии. Как-то в кино я увидел массажиста и понял, что это предел моих мечтаний.
— Похвально, когда человек воплощает в жизнь свои идеалы.
В комнате тихо звучала приятная музыка.
— Кажется, Третий концерт Шопена для фортепиано с оркестром? — Неуверенно спросил пациент.
— У Шопена нет Третьего фортепианного концерта. И вообще эту музыку написал не композитор.
