Збигнев Ненацкий - Остров преступников
— Не вырывайтесь, — приказала девушка, — мне надо рассмотреть вашу голову. Когда я вас увидела, то решила, что вы нордиец. И волосы у вас светлые и глаза голубые. Но теперь я вижу, что вы смесь из Лапландии. Да, да, вы принадлежите к короткоголовым!
С этими словами она погрузила пальцы мне в волосы и тщательно ощупала голову.
— Субнордиец. Да, вы субнордиец, — решительно провозгласила она.
Из глубины оврага послышались голоса:
— Заличка! Посмотрите, что Заличка делает! Держит какого-то типа за голову…
Я вывернулся из рук девушки и посмотрел в овраг. Там стояла небольшая группа молодых антропологов.
Заличка покраснела, а снизу кричали ей:
— Ой, Заличка, не тяни в лес молодых господ. Заличка, не трогай их…
Смущенная Заличка одернула кофту на своей впалой груди, поправила косички и неловко поклонилась мне, как институтка.
— Мои коллеги просто невыносимы, — сказала она. — Не обращайте на них никакого внимания.
Затем добавила:
— Я пойду. До свидания!
Она сбежала по крутому склону вниз. Молодые антропологи еще немного посмеялись, и вскоре вся группа исчезла в лесу.
Опять я остался один возле палатки и до темноты читал книгу. Наступила ночь, удивительно тихая и спокойная. В такую ночь, кажется, можно услышать треск ветки даже на расстоянии нескольких сот метров.
Пока не взошла луна, овраг и окружающий лес покоились в густом мраке. Я сидел на матрасе и смотрел в этот мрак, прислушиваясь к ночным звукам. А когда похолодало, я бросился в свой уютный шатер. Укрывшись одеялом, я думал:
«Сегодня, пожалуй, он еще не придет. Еще рано ему появляться, ведь он не знает, что я поставил свою палатку именно в этом месте. Он придет тогда, когда заинтересуется мной и когда мое пребывание здесь покажется ему подозрительным. Может, это случится даже завтра или послезавтра, а может и через неделю… Я даже не знаю, как он выглядит. Может, это не он, а они?
Появится он у меня днем или ночью? Будет прятаться или придет открыто?
Может, он не будет прятаться, а придет действительно открыто и под каким-нибудь предлогом начнет со мной разговаривать так, как это сделала Заличка?
И пойму ли я, что это он? Смогу рассмотреть опасность, подкрадывающуюся вместе с ним?
Может, это будет не он, и не они, а она?
А если вообще никто не придет? Может, он так уверен в себе, что мое лицо не покажется ему подозрительным, и он вообще не обратит на меня внимания?..»
За палаткой что-то зашуршало. Шелест повторился немного ближе и снова ближе.
Я откинул одеяло и схватил длинный кухонный нож, которым резал хлеб. Это было мое единственное оружие.
Поднявшись на локтях, я затаил дыхание и прислушался.
Вокруг палатки был лес и тьма, уже немного рассеянная луной.
Тишина. Я слышу только звон собственного сердца.
«Может, это он уже пришел? Спрятался вблизи моей палатки? — Лихорадочно соображал я. — Неосмотрительно было с моей стороны ставить палатку в таком глухом месте. Никто не услышит как я зову на помощь».
Тишина…
Я осторожно придвинулся к целлулоидному окошку. Крутой склон оврага был окутан ночным мраком. Там ничто не двигалось. Может, шелест мне только послышался?
Вдруг стену палатки кто-то легонько дернул. Мне показалось, что кто-то громко дышал, притаившись рядом. Вот треснула ветка, но уже чуть дальше. Стена палатки снова была неподвижна.
Осторожно подойдя к двери, я беззвучно раздвинул замок- «молнию» и выглянул наружу.
Возле палатки замелькали две пары фосфорических глаз. Послышалось тихое зловещее рычание.
Собаки! Две огромные немецкие овчарки уставились на меня, стоя максимум за пять шагов от палатки. Они смотрели с ненавистью, в этом меня убедили их блестящие глаза, оскаленные клыки и глухое рычание.
Я стоял, судорожно держа в руке кухонный нож, и ожидал, что псы бросятся на меня. Мы молча смотрели: я — стоя в распахнутых дверях палатки, а они — напротив меня, тут же, на краю оврага.
Вдруг собаки сжались, пожалуй, для прыжка. Теперь они рычали громко и яростно. «Сейчас бросятся на меня», — подумал я, сжимая нож. Однако собаки легли на землю, положив морды на передние лапы. Они не сводили с меня глаз и все время ворчали.
Я обернулся. Где-то поблизости должен быть хозяин этих собак.
Осторожно шагнул вперед. Псы подняли головы и зарычали сильнее. Тогда я тихо и мелодично свистнул. Животные склонили головы, прислушиваясь к моему свисту. Вдруг один пес вскочил и лая на меня, начал кружить вокруг палатки.
В лесу кто-то властно засвистел и собаки бросились в чащу.
«Значит, с ними был человек» — Подумал я.
Псы исчезли в лесу бесшумно как духи. Наступила тишина и казалось, что все это только показалось мне.
Но спать я уже не мог. Не было мужества лечь в палатке. «Кто знает, не кружит ли человек с собаками где-то поблизости? Чего он сюда пришел? Случаем, не следить за мной? Нет, наверное, не это он имел в виду, когда отпустил собак. Может, хотел меня только напугать? А если так, то это, видимо, он?»
Сев на траву, я закурил сигарету и просидел так с час, а то и больше. Чтобы не замерзнуть, я принес из палатки одеяло и укрылся.
Ночь тянулась очень долго. Лес ночью совсем не то, что днем. В кустах безостановочно шуршали, в траве все время шелестели, а высоко в вышине, иногда трещало. Изредка где-то топали, пищали, что-то падало. И никак нельзя было понять — то шуршит какое-то зверье, или крадется лесом человек; упала с дерева шишка, или кто-то споткнулся о корни?
Сначала я внимательно прислушивался ко всем лесным звукам. Наконец меня начал одолевать сон, но я так и не решился лечь в палатке. Неоднократно мое внимание привлекал неожиданный шорох или треск веток. Завернувшись в одеяло я сидел на корточках в траве, закрыв глаза и почти спал.
Пожалуй, я все-таки уснул на мгновение. Разбудил меня грохот, спугнувший тишину. Я широко открыл глаза и чуть не упал от удивления. Мне показалось, что я еще сплю.
… С той стороны, где стоял на распутье деревянный крест, оврагом ехал черный автомобиль с погашенными фарами. Это был новейший черный лимузин, его мотор работал почти неслышно и если бы я лежал в палатке, то возможно вообще не понял бы, что едет машина. Мягко покачиваясь на ухабах лесной дороги, она медленно двигалась, похожая на большую черную птицу со связанными крыльями.
Было слишком темно, чтобы увидеть кто вел машину и есть ли в ней, кроме водителя еще люди. Но пока я пришел в себя от удивления, черный лимузин исчез за поворотом оврага…
Вскоре я увидел его. Видимо, водитель наконец сориентировался, что дорога ведет только к опушке. Он повернулся и включив фары, ехал теперь куда быстрее, словно наверстывал упущенное время. Весь овраг был озарен светом мощных фар, оно ослепило и меня.
Машина исчезла там, откуда и появилась — в пасти оврага. Еще какое-то время я видел как мелькал свет фар среди стволов деревьев, и вскоре все окутала ночная тьма.
«Откуда взялась здесь машина? — Дивился я. — Чего она кружит лесным бездорожьем? Водитель заблудился или заехал сюда нарочно?»
Я взглянул на часы: было три часа ночи. Скоро рассветет, июльский день начинается рано.
Я пошел в палатку и лег спать. Сознание того, что через час рассвет, предоставило мне отваги, я сразу уснул и проснулся только что в десять утра. Позавтракав, свернул палатку и положил его в «сама».
«Прощайте ночные кошмары, — подумал я, садясь за руль своей причудливой машины. — В дальнейшем я хочу спать спокойно, ничего не боясь».
Днем я посетил в городе магазин госпожи Пилярчиковой — эту фамилию я прочитал на вывеске над дверью. Взяв бутылку пива, я пил ее, пока мы не остались в магазине одни. Тогда я спросил:
— А где этот остров, пани?
— Какой остров? — Удивилась Пилярчикова.
— Тот, о котором вы рассказывали, когда я был здесь в прошлый раз. Остров, на котором погиб Барабаш.
— Хм, — пробормотала Пилярчикова и подозрительно посмотрела на меня.
Я вынул из кармана свернутый вчетверо план местности. У моего приятеля была хорошая четырехцветная авторучка, поэтому, хотя план был начерчен неумело, госпоже Пилярчиковой он показался, видимо, чрезвычайно таинственным, полным непонятных рисунков, черточек и крестиков.
— Это не тот остров? — Спросил я, положив лист на прилавок, и наугад ткнул пальцем в какое-то место на плане.
Госпожа Пилярчикова беспомощно развела короткими руками.
— Разве я разбираюсь в этом? Ничего я не знаю, ничего.
Я заплатил за пиво.
— Вы еще посетите мою лавку? Посетите, правда? — Допытывалась она, провожая меня к двери.
Я пожал плечами.
— Чего же вас посещать, когда вы ничего не знаете…
