Павел Верещагин - Год крысы
Бэха невольно покосился на Семен Семеныча.
— Это новая форма бизнеса. Слияние банковской структуры и лечебного заведения. Короче, заключаешь с ними договор и получаешь краткосрочный льготный кредит — скажем, десять тысяч долларов на две недели. Вернул ты деньги в срок — никаких вопросов, гуляй на все четыре стороны. Заплатил сущие пустяки за пользование кредитом и свободен.
— А если не вернул?
— Если не вернул — тогда хуже. — Бэха почему-то запнулся. — Тогда ты становишься в их клинике добровольным донором.
— Кем становишься!? — не расслышал Матросов. — Донором крови?
Бэха помрачнел.
— Нет. Донором внутренних органов.
Семен Семеныч встрепенулся и мгновенно забыл про свою обиду. Несколько секунд он смотрел на Бэху, а потом рассмеялся.
— Ты это что, серьезно?! — спросил он.
— Еще как!
— Смешно, — одобрил Семен Семеныч. — А на самом деле?
— Это на самом деле. Я сначала и сам не поверил. Потом узнал все как следует — именно так!
— А как это — донором? — спросил Матросов.
— Очень просто. В определенный день ложишься на операцию, и твои потроха пересаживают человеку, который в них нуждается.
Матросов кивнул. Честно говоря, что-то подобное он и ожидал.
— А что за органы? — спросил Семен Семеныч.
— Зависит от ситуации, — неохотно отозвался Бэха. — Можно по мелочи… Хрящи, сухожилия, суставы, кровеносные сосуды… Под них и денег дают немного. А чтобы получить реальные «бабки», нужно подписаться на что-то серьезное: почки, селезенка, глаза…
— Глаза!? — удивился Семен Семеныч. — Ты сказал — глаза? — он даже головой помотал: совсем офигел этот Бэха.
— Ты лучше за дорогой следи, водила, — недовольно покосился на него приятель.
— Так ты поэтому спрашивал про группу крови? — догадался Матросов.
— Ну да. Им как раз сейчас нужен донор с такой группой крови.
— И на что же ты его подписал? — поинтересовался Семен Семеныч.
— Ну, почему сразу подписал! — обиделся Бэха. — Все от него зависит! Захочет — возьмет деньги. Не захочет — не возьмет…
— Ну, а все же? На почки?
Бэха возмутился:
— Ну почему же сразу почки! Чуть что — почки! Левая доля гипофиза. Одному человеку как раз сейчас срочно требуется операция. А человек этот очень небедный. Как говорится, без пяти минут олигарх!
— Значит, доля гипофиза… — задумчиво проговорил Матросов.
— А при чем здесь группа крови? Что-то я никогда не слышал, что для пересадки органов важно совпадение группы крови!
— Для гипофиза важно! — Бэха посмотрел на задумавшегося Матросова и торопливо пояснил: — Они работают от клиента. Есть клиент, которому, скажем, нужна щитовидка с такими параметрами — они ищут человека, готового этот орган дать. Нужен гипофиз — ищут с гипофизом. Понимаете?
— Чего ж тут не понять! — язвительно отозвался Семен Семеныч. — А как потом люди живут без щитовидки? Или без этой… доли гипофиза?
— Да нормально живут! Без проблем. Некоторые функции организма отмирают, а так все в порядке.
— Какие функции!?!
Глаза Бэхи ускользнули от взглядов приятелей.
— Почем я знаю!? Что я вам Склифосовский! Сказали, что жить можно!
— Без гипофиза? Сомневаюсь!
— Ну, почему же без гипофиза? — возмутился Бэха. — Это же всего лишь залог! Формальность! Вернул деньги — и никаких вопросов.
— А разве можно заставить человека отдать свои органы? — спросил Матросов, который продолжал вникать в ситуацию. — А если он отказывается?
— Да видимо, не отказываются… — сказал Бэха. — Видимо, у клиники есть свои рычаги!..
Матросов кивнул. Если люди занимаются таким бизнесом, то рычаги наверняка имеются. Не ляжешь сам — положат силой.
— Так! Стоп! — прервал разговор Бэха, увидев на одном из домов вывеску аптеки. — Ну-ка остановись. Нам нужно докупить борной кислоты.
Фургон остановился у тротуара.
— Идешь со мной? — спросил Бэха Матросова. — Пошли. Чтобы, так сказать, знать всю цепочку…
В аптеке как обычно было тихо и прохладно. Почему-то, попадая в аптеку, люди непроизвольно понижают голос. Может быть потому, что аптека представляется им частью больницы. И здесь нельзя шуметь и смеяться.
— Борная кислота есть? — осведомился Бэха.
— Конечно.
— Дайте нам пятьсот пачек.
— Сколько?! — удивилась женщина-провизор.
— Пятьсот пачек, — повторил сердитый Бэха.
— Зачем вам так много? — женщина перевела глаза с Бэхи на Матросова.
— А что, нельзя?! — огрызнулся Бэха. — Борная кислота, насколько я знаю, отпускается без рецепта.
Женщина некоторое время смотрела на него уставшими глазами, потом повернулась куда-то назад и крикнула в темное нутро подсобки:
— Гамлет Никитич! На минутку…
Из подсобки послышались стук чего-то падающего, потом шаги и к посетителям вышел мужчина в белом халате и с очками на носу. В одной отставленной руке он держал баночку с краской, в другой — занесенную над банкой малярную кисточку.
— В чем дело? — глянув поверх очков на покупателей, потом на провизора, спросил заведующий с редким именем.
— Вот…
— Что?
— Эти тоже просят борную кислоту…
Заведующий еще раз оглядел Бэху, потом Матросова, — на этот раз внимательно.
— Сколько? — спросил он у провизора.
— Пятьсот пачек…
— Пятьсот? — переспросил Гамлет.
— Пятьсот.
Гамлет задумался, разглядывая посетителей. Он думал не столько о том, зачем людям могло понадобиться столько борной кислоты, сколько прикидывал, нет ли в таком желании кого-нибудь подвоха. И не обернется ли назавтра странное желание посетителей какой-нибудь неожиданной подлянкой для его аптеки.
— А у нас есть? — спросил он.
— Что?
— Пятьсот борной.
Женщина пожала плечами.
— Есть-то есть… Но мы столько обычно за три недели… Отдадим весь запас. А что потом?
Но Гамлет так ничего и не придумал. Он махнул рукой с кисточкой и направился обратно в подсобку.
— Продавай. Завтра закажу еще, — крикнул он через плечо.
— Подумать только! — язвительно заметил Бэха. — Теперь и борная кислота у нас в дефиците.
Женщина посмотрела усталыми глазами и ничего не ответила. Пятьсот пачек заняли два полиэтиленовых пакета.
— И сколько же они дают под мой гипофиз? — спросил Матросов, когда они с Бэхой вновь забрались в кабину.
— В том-то и дело! Они дают за него миллион! Миллион с копейками.
Матросов кивнул. Деньги, и правда, неплохие.
А Семен Семеныч скептически хмыкнул:
- Если в этой клинике все так здорово — почему ты сам не возьмешь у них кредит? Тебе бы «лимон» тоже не помешал!
— Я бы взял. Но мои внутренности сейчас не требуются, — парировал Бэха. — Требуется донор только с четвертой группой крови, и чтобы резус обязательно отрицательный!
Семен Семеныч помотал головой: вот это ловко! Ай да клиника. Совсем люди охренели.
— А что тебе не нравится! — вскинулся Бэха. — Нечего делать из меня упыря, я, между прочим, Матросова за рукав не тяну. Он пришел и попросил помочь заработать денег. Взрослый человек, пусть сам решает.
— Ну да, — вставил Матросов. — И я, в общем, согласен…
— Вот видишь! А я этой клинике ничего не обещал. Сказал, что мы на днях заедем узнать все поподробнее. Захотим — заедем. Не захотим — нет!
Семен Семеныч пожал плечами. В конце концов, все это не его дело. Он Матросову не папа с мамой.
— Короче так! — подытожил Бэха. — Сейчас едем в клинику! Все узнаем. А там пусть Матросов решает… Согласны?
— Да!
— Ну, это вы уж сами. Без меня, — сказал Семен Семеныч. — Я вам водилой не нанимался.
— Что ж ты нас прямо в чистом поле высадишь? Подбрось хоть до метро.
— Только до метро.
Фургон наконец тронулся с места.
— И где только ты их откопал? — помотал головой Семен Семеныч.
— Кого?
— Клинику!
— По частному объявлению. В газете, — ответил Бэха.
* * *Между тем общественность мегаполиса начинала все больше и больше говорить о засилии в городе крыс и об их наглом, просто ни в какие ворота не попадающем поведении.
Началось все с телевизионного интервью главного санитарного врача города. Этот весьма важный городской чиновник, избегая смотреть в глазок телекамеры, выразил обеспокоенность двумя фактами. Во-первых, тем, что в больницах и травмпунктах резко возросло количество обращений граждан, укушенных крысами. И, во-вторых, неспособностью городской санэпидемслужбы удовлетворить огромное число запросов на уничтожение этих вредных грызунов.
В повседневной жизни, сказал врач, крыса нападает на человека только от отчаяния, поставленная в безвыходное положение. Обычно за год случается два-три таких печальных инцидента на весь город. Сейчас же только за последние две недели было зарегистрировано восемьдесят три случая. Что не может не беспокоить медицинскую общественность.
