Рэй Брэдбери - Театр теней. Новые рассказы в честь Рэя Брэдбери

Я смотрел на телефонный счет. «Господи боже». Телефонный счет. Наверху первой страницы был ее номер. Я схватил трубку и набрал номер. Первый гудок. Второй. Третий. После четвертого гудка включился автоответчик.

— Привет, — сказала она, голос был звонким и чистым. — Это Кэтрин. Сейчас меня нет, но ты знаешь, что делать.

Потом раздался короткий сигнал, и я положил трубку.

Когда мне было девятнадцать лет, я работал курьером в фирме доставки цветов в западном предместье Чикаго, где кончаются торговые центры и начинаются фермерские угодья. Как-то морозным субботним утром мне пришлось расставлять цветы в траурном зале в местном бюро похоронных услуг. Я был там один — только я и усопший в открытом гробу. Я взглянул на него, на нее — и этот образ впечатался мне в сознание навсегда. В гробу лежала юная мать с младенцем в руках. Я был потрясен. Я вышел, забрался в кабину своего микроавтобуса и расплакался. С тех пор эта мать и ее ребенок не дают мне покоя.

Именно эти воспоминания легли в основу рассказа «Девушка в траурном зале». Но мне не хотелось просто описывать свои переживания, мне хотелось взглянуть на них сквозь призму фантастики, как делал Рэй Брэдбери в рассказах «Озеро», «Толпа», «Банши» и многих других. Мне хотелось, чтобы моя история зажила собственной жизнью, как это происходит со всеми хорошими историями. И вот тут в голову пришла мысль: что, если ты встретишь любовь всей своей жизни, когда уже ничего нельзя сделать? Когда она умерла?

После этого рассказ написался практически сам собой.

Разумеется, в моем рассказе явно прослеживается влияние «Вина из одуванчиков» Рэя Брэдбери, романа в рассказах, вышедшего в 1957 году. Место действия — маленький американский городок; тема неразделенной любви; элемент волшебства и печали в повседневном существовании; всепоглощающее ощущение меланхолии. Один из моих самых любимых рассказов Брэдбери — «Лебедушка» из «Вина из одуванчиков» (названия рассказов в книге убрали, чтобы закрепить впечатление, что это роман, а не сборник связанных друг с другом рассказов). В «Лебедушке» мужчина встречает женщину, разминувшись с ней во времени на многие десятилетия. Он молод и лишь начинает жить, она стара, и ее бессчетные великолепные дни уже подходят к концу. Моя история раскрывает тему упущенных возможностей и несостоявшихся стыковок с более темной, доведенной до крайности стороны. Двое влюбленных не встретятся никогда. Потому что уже слишком поздно. Один из них мертв.

Спутники[8]

(Дэвид Морелл)

Фрэнка там вообще не должно было быть. В четверг его вызвали в Лос-Анджелес на срочное обсуждение сценария. Дискуссии с режиссером и главной звездой фильма закончились только в пятницу вечером. Обычно в такой ситуации он оставался на выходные в Лос-Анджелесе, у друзей, но не в этот раз. Фрэнк обожал оперу, а в Санта-Фе как раз должен был состояться премьерный показ оперы Пуленка «Диалоги кармелиток», которую Фрэнк никогда не видел. В цену билета входил также ужин перед представлением и лекция о композиторе.

— Ты только прилетел в Лос-Анджелес и уже собрался обратно? — спросила по телефону его жена Дебби. — Если существует конкурс на звание «пассажира-маньяка», у тебя отличные шансы на победу.

— Я так ждал этой постановки, — ответил Фрэнк. Он припарковал машину у новомодного ресторана в Беверли-Хиллз, где проходила встреча. — Помнишь, сколько раз я звонил в кассу и там было занято? Кассир потом сказал, что нам достались два последних билета.

— Ужин устраивают под навесом за зданием оперы, я правильно помню?

— Правильно.

— Так вот, навес может не выдержать. Вчера начались муссоны.

Дебби имела в виду местную погодную особенность — в июле влажный воздух с Тихого океана проникает в Нью-Мексико, вызывая дожди, иногда с сильными бурями и грозами.

— Вчера такое творилось! — продолжила Дебби. — А сейчас вот новая гроза надвигается. Мне вообще не стоит по телефону говорить — молнии близко бьют, мало ли.

— Вот увидишь, завтра будет ясно и солнечно.

— Это вряд ли, если послушать прогноз погоды на «Седьмом канале». Как твои встречи, кстати?

— Режиссер хочет, чтобы я переделал злодеев — из президентских советников в рекламных воротил. Исполнитель главной роли попросил добавить роль для его новой подружки. Опера будет мне наградой за то, что сегодня я их выслушивал.

— Какой ты упрямый. Ну, тогда будь готов промокнуть. — В трубке раздались долгие раскаты грома. — Так, я лучше повешу трубку. Я тебя люблю.

— Я тебя тоже, — ответил Фрэнк.

Вылет из Лос-Анджелеса намечался в десять утра, но посадку не объявляли до двух часов.

— В Нью-Мексико непогода, — объяснил бортпроводник «Америкен Эйрлайнз».

Самолет пробил темные налитые тучи и довольно бесцеремонно брякнулся в аэропорту Санта-Фе в шестом часу. Из-за плотной облачности казалось, что уже поздний вечер.

Сотрудник авиакомпании пожаловался Фрэнку:

— Весь день лил дождь. Это первое окно за все время.

Но едва Фрэнк сел в машину, в ветровое стекло забарабанил новый ливень. Все ехали медленно, поэтому обычная четвертьчасовая поездка растянулась на сорок пять минут. К гаражу Фрэнк подъехал к шести. Ужин в опере начинался в семь.

Время от времени Фрэнк докладывал жене о прогрессе по мобильному, но Дебби все равно облегченно вздохнула при его появлении, словно не видела мужа несколько недель. Зато на ней уже было вечернее платье.

— Раз ты так рвешься туда, я готова. Но мы оба дурные на голову.

— Думаю, я все же дурнее.

Дебби ткнула пальцем в рюкзачок, который они всегда брали в оперу:

— Зонтик тут.

Оперный театр Санта-Фе не имеет боковых стен — люди, одевшиеся по летней жаре, мерзли, когда вечерами холодный воздух с гор сбрасывал температуру с тридцати до десяти градусов.

— Еще я сложила одеяло, термос с горячим шоколадом и наши плащи. Надеюсь, это будет хорошая опера, очень хорошая.

— Смотри! — Фрэнк с улыбкой выглянул в окно кухни и показал на солнечные лучи, пробившиеся сквозь облака. — Дождь перестал. Все будет хорошо.

До театра было рукой подать, километров двенадцать от города. Фрэнк направился на шоссе 285. Движение там было, как всегда, хаотичным, водители перестраивались, не обращая внимания на мокрый и скользкий асфальт.

Дебби обратила внимание мужа на стоявшие на обочине два разбитых автомобиля, к которым уже подъехали полицейская машина и «Скорая»:

— Носилки заносят в «Скорую». Боже мой, кажется, кто-то погиб! Тело накрыто простыней.

Грязь из-под колес передней машины заляпала лобовое стекло. Фрэнк, обеспокоенный увиденной аварией, включил дворники и сбросил скорость. Сзади сигналили, машины с ревом проносились мимо. С трудом разбирая дорогу, Фрэнк свернул к съезду и направился на холм к зданию театра.

Вскоре они с Дебби вошли под навес.

На каждом столе стояло по бутылке вина.

Половина мест пустовала.

— Видишь, не все такие сумасшедшие, как мы, — сказала Дебби.

— Как я.

Выбрав в буфете салат и курицу, они сели за стол.

Фрэнк заметил, как во дворик вошли еще двое. Они осмотрелись, увидели, что Фрэнк и Дебби за столиком одни, и подошли к ним.

Это были невысокий пожилой мужчина, похожий на раввина из-за седой бородки, и крупный, крепкий парень с темными волосами и квадратной челюстью. На обоих были темные костюмы и белые рубашки. Фрэнк обратил внимание на их пронзительные глаза.

— Здравствуйте, — сказал пожилой господин. — Меня зовут Александр.

— А я Ричард, — представился второй.

— Очень приятно. — Ричард представил Дебби и назвался сам.

— Ужасная погода, — заметил Александр.

— Уж точно, — согласилась Дебби.

— Мы приехали сюда аж из Альбукерке, — сказал молодой парень, Ричард.

— Это что! — улыбнулся Фрэнк. — Я прилетел из Лос-Анджелеса.

Их новые знакомые отправились за едой. Фрэнк налил себе и Дебби вина, потом предложил наполнить бокалы вернувшихся Александра и Ричарда.

— Нет, спасибо, — ответил Александр.

— Меня от него в сон клонит, — признался Ричард.

Пара склонила головы в безмолвной молитве.

Фрэнк и Дебби смущенно к ним присоединились. Потом все четверо принялись обсуждать оперы: как они любят итальянские опусы, терпят немецкие, но французские считают сущим мучением.

— В них иногда такой тяжелый ритм, — говорил Фрэнк. — Чувствуешь себя рабом на галерах: дум-дум, дум-дум, словно попал в фильм «Бен Гур». — Ричарда эта фраза насмешила. — Сегодняшняя опера — французская. Я никогда ее не слышал, понятия не имею, стоит ли тратить на нее время.