Наталья Нечаева - Замри и прыгни
Наверное, тогда, в молодости, она израсходовала весь отведенный ей лимит. Счастье ведь не может быть бесконечным только у кого-то одного. Скорее всего, его запасы заведомо ограничены и выдаются при рождении строго дозировано. А уж человек сам распоряжается, растянуть ли их на всю жизнь, смакуя медленно и помаленьку, как горячий кофе, или, наоборот, пить его взахлеб, отфыркиваясь и расплескивая, как холодную минералку в жаркий день, не заботясь о том, останется ли что-то на завтра.
Они с Володей пили именно взахлеб. Кто ж тогда знал, что отведенная им пайка так скудна…
Неожиданно в глазах стало как-то очень светло. Даже ярко. Словно прямо у лица кто-то включил мощный прожектор.
Наверное, я вошла в тот самый белый коридор, проход между жизнью и вечностью, — поняла Зоя. — Не зря же все, кто пережил клиническую смерть, рассказывают именно о таком изумительно ярком и белом свете. Только они оттуда вернулись, потому что хотели жить, а я не хочу. Останусь там. Навсегда.
Свечение, однако, переместилось вбок и влево, и одновременно Зоя услышала едва различимый шум. Словно бы у тихого двигателя ее «форда» появился двойник. Или возникло неожиданное эхо.
Легкое беспокойство прогнало чудесную картинку давнего новогоднего праздника, и женщина недовольно поежилась, инстинктивно сдвинув в сторону затекшие ноги. Закаменевшие икры горячо взвыли, закололо и засвербило сразу все пальцы обеих ступней, и Зоя чуть не вскрикнула от охватившей конечности острой режущей боли.
Ну вот, — огорченно подумала она, — надо все начинать сначала…
Ноги все же пришлось вытянуть, поскольку дергало их нестерпимо, для этого понадобилось сесть прямо и открыть глаза.
Сквозь легкую сонливость, уже приятно тяжелившую голову, Зоя с удивлением разглядывала открывшуюся в боковом окне картину.
Совсем рядом, буквально метрах в трех, сразу за хилыми дубками, стоял автомобиль. Светлая десятка с включенными габаритами. В салоне «жигулей» горел свет. За рулем сидела женщина.
Зое был отчетливо виден резко очерченный красивый профиль с высоким лбом, изящным носом и полными губами. Роскошная черная копна тяжелых волос, прижатая на темечке овалом красного ободка, спускалась на спину, заворачиваясь вокруг длинной шеи крупными тугими кольцами.
Брюнетка сидела абсолютно неподвижно, тонкие кисти, выглядывающие из блестяще-кожаных рукавов, цепко сжимали руль.
Откуда она тут взялась? — огорчилась Зоя. — Неужели не видит, что место занято?
И тут же поняла: да, не видит. Ее «форд» надежно скрывают дубы, а фары она предусмотрительно выключила. Поди, разгляди в темени ноябрьской ночи неприметную маленькую машинку, да еще за деревьями!
Все-таки я молодец, — похвалила себя Зоя. — Надежно замаскировалась. Не то что эта. Встала на открытой площадке, габариты горят, да еще и свет в салоне. Одно неясно, зачем ее в такую пору сюда занесло? Ну я — понятно. А ей-то чего?
— Давай, уезжай скорее, — просительно шепнула Зоя, будто та, в «десятке», могла ее услышать.
Женщину клонило в сон, в глазах стали плавать какие-то мутные пятна, но она понимала, что, пока неожиданная помеха не исчезнет, надо терпеть.
Вдруг брюнетка тяжело воткнула красивую голову в верхнюю дугу руля и начала отчаянно молотить кулаками по приборной панели. Потом резко распрямилась и снова с силой стукнулась лбом о руль. Тут же замотала головой, сильно, словно желая сбросить невидимое ярмо. Лишь черные волосы крыльями заполошной птицы метались за ее спиной.
Зоя удивленно поняла, что брюнетка плачет. Да не просто плачет — рыдает. Безутешно, горько и, наверное, громко. А может, наоборот, беззвучно. Тогда это еще страшней.
Почему-то представилось особенно важным понять: слышен ли плач вокруг. На секунду забыв о своей миссии, Зоя опустила боковое стекло. Холодный воздух, ворвавшись в загазованную духоту салона, произвел на женщину странное действие. Зоя хлебнула его, как воду, подавилась, закашлялась и, не сумев проглотить, отключилась, напоследок ощутив вокруг себя нежданно образовавшуюся горячую влагу странного красного пламени.
В себя она пришла быстро, как ей показалось, через мгновение. По крайней мере вокруг ничего не изменилось, только стало значительно легче дышать, и еще дико заболела голова. Будто на нее натянули, скрепив гайкой, тугой металлический обруч. И теперь эту гайку ритмично и тихонько подкручивали. Так, что обруч сжимался все сильнее, а боль в висках становилась все нестерпимее.
Брюнетка в «десятке» никуда не делась, и это обстоятельство разозлило Зою несказанно. Она предметно путала все ее планы! Она мешала! Если бы не она, наверное, уже все было бы кончено!
Надо выйти, да и прогнать ее отсюда, — сообразила Зоя. Но тут же, влажно похолодев, поняла: нельзя. Раскрывать себя она не имеет права. Надо ждать.
Незнакомка тем временем, видно, решила перекусить. На приборной панели голубела пластиковая бутылочка минералки, рядом лежала темная бумажная салфетка. Кажется, синяя. Рук владелицы «десятки» не было видно, но по склоненной голове Зоя поняла, что она ими что-то делает внизу, на собственных коленях. Может, как раз распаковывает какую-нибудь еду.
Нашла место и время, — раздраженно констатировала Зоя. — Видно, после рыданий аппетит прорезался.
Брюнетка тем временем что-то положила на салфетку и снова опустила руки. Аналогичные движения она повторила раза три, и Зоя, наконец, увидела, что на темной салфетке появилась горка чего-то белого.
Сахар, что ли?
Незнакомка еще раз опорожнила ладонь над салфеткой, горка выросла. Крупинка сахара, круглая и крупная, сорвалась с верха горки и покатилась по черному пластику в сторону окна.
Таблетки! — обмерла Зоя. — Она вылущивает из упаковки таблетки! Зачем ей столько?
И разом все поняла. И неурочное присутствие машины в этом пустынном тупике. И страшные рыдания. И отчаянную молотьбу кулаками по панели.
Женщина в «десятке» намеревалась сделать то, о чем мечтала Зоя. Только куда лучше подготовилась.
Как завороженная, Зоя наблюдала за разворачивающейся трагедией. Овал автомобильного окна напоминал экран телевизора. Тот самый, в котором недавно она видела странную, удаляющуюся в обнимку пару. Теперь на этом экране показывали конец фильма. Ровно такой, каким он и мыслился Зое.
Брюнетка что-то сказала, это видно было по движению красивых губ, перекрестилась длинными, собранными в щепоть пальцами, сняла крышечку с минералки, сделала большой глоток. Ухватила в горсть таблетки, развалив аккуратную пирамидку, и отправила их в рот. Снова глотнула воды. Силком — шея видимо напряглась — протолкнула их внутрь, зацепила новую горсть, все повторила. Потом свернула желобок из салфетки и поднесла его ко рту, отправляя внутрь оставшееся снадобье. Долго пила воду, мелкими глотками, давясь и вытирая глаза. Наконец, отбросила куда-то в сторону пустую бутылочку и в изнеможении откинулась на спинку кресла. Посидела так, отдыхая. Снова подняла голову и, протянув вверх руку, выключила свет.
Экран телевизора погас. Кино кончилось.
Ошарашенная, перепуганная, липко взмокшая Зоя несколько долгих секунд вглядывалась в темноту, мысленно моля, чтобы брюнетка, такая красивая и эффектная, вновь появилась в прозрачном стекле окна.
Плачь, рыдай, пей воду, глотай свои таблетки, только покажись! — немо кричали ее губы. — Зажги свет! Я должна знать, что ты — жива!
Ноябрьская ночь была непроницаемо темной и молчаливой. Только ветер уныло шумел в невысоких голых кронах, да тихонько работал мотор «форда», нагоняя в салон пего-синие облачка сладковато-горького выхлопа.
Не отдавая себе отчета в дальнейшем, совершенно не задумываясь, не понимая, что делает и зачем, Зоя лихорадочно вывалилась из салона, мгновение постояла, возвращая телу способность вертикального передвижения, и кинулась к «десятке».
Дверца, за которую она с силой дернула, оказалась закрыта изнутри. Словно сумасшедшая, дико и тонко крича, Зоя стала колотить в стекло израненными руками.
— Открой. Слышишь! Открой немедленно!
Из темного салона «десятки» не донеслось ни звука. Ни движение, ни даже слабая тень не потревожили внутреннее пространство машины.
Зоя хорошо видела застывший силуэт брюнетки, ее профиль, четко вырисовывающийся на фоне противоположного окна, но не наблюдала даже малейшей попытки шевельнуться.
— Ты не могла умереть так быстро! — протестующе выкрикнула Зоя. — Открой!
И тут ее озарило: яд! Незнакомка приняла яд. Поэтому и не дышит.
