Этери Чаландзия - Архитектор снов
Зис очнулся, протер глаза и взялся за пульт.
– Кто, Зорькины?!
– Не понимаю, что за люди?
– А они не люди, Филиппыч. Они вроде нас – ненормальные.
– Это точно. Ну, на кого выписывать? На тебя?
Зис кивнул. Старик недовольно засопел, достал из стола гроссбух, стал что-то тщательно вписывать в разлинованные страницы. Зис включил звук телевизора. На экране опрятная, домовитая и до смерти скучная хозяйка под музыку варила суп. Вся семья, собравшаяся за столом, исходила слюной и облизывалась, а мадам хитро подмигивала зрителям, намекая на им одним известный секрет этого гастрономического триумфа. Филиппыч хмыкнул.
– Реклама чертова! Бульонные кубики… У Набокова русские эмигранты в Берлине угощались этим «Магги». Глупая вещь, концентрат паршивый. Люди перемерли, а кубики все те же.
Зис потянулся.
– Не знаю, не пробовал.
– Еще бы! – продолжал ворчать старик. – Вы как кони носитесь. Все на ходу, на бегу, толком не поедите. Эту, мастерицу твою, пальцем ткни – рассыплется. А есть надо как следует! Есть и спать нормально. Ночью, а не когда придется. А то, вон, валитесь на ходу. Ладно, – он махнул рукой. – Давай, оставляй автограф!
Зис встал, расписался в книге Филиппыча. Тот сгреб ее обратно в стол.
– Что еще? – заметил его недовольную физиономию Зис.
– Расписываешься шибко щедро. Тоже мне, король, на четыре линейки размахал. Прижимистее надо. Забирайте свои яды.
Зис пожал старику руку и сгреб банки с реактивами.
– Как у нее вообще дела-то? – спросил Валериан. Зис пожал плечами.
– У Майи? Да все вроде нормально. А что?
– Так, ничего. Сон плохой видел. Ну, не важно, мало ли что старику приснится. Давай, заходи, если что. Зорькиным привет.
– Слушай, совсем забыл, – спохватился Зис. – Хотел тебе показать… может, чего скажешь. Странные фотографии у нас получились.
Зис поставил бутыли на пол и полез в карман. Валериан с интересом поглядывал в его сторону но, когда Зис уже почти вытянул содержимое кармана наружу, неожиданно распахнулась дверь и, вместе с потоком солнечного света, в кладовку ворвались шофер Ярик и курьер Степка. Переругиваясь и спотыкаясь, они поволокли к столу упаковки с реактивами и коробки с пленкой. В два счета они оттерли Зиса к дверям, и загалдели, требуя подписать накладные и вернуть им какую-то тару, которую они должны были забрать, но почему-то не забрали в прошлый раз. Шуму поднялось столько, что Валериан махнул рукой Зису, дескать, давай, потом, видишь, какая саранча налетела. Он занялся беспокойной парочкой, а Зис кивнул и, подхватив свой груз, скрылся за дверью.
Через некоторое время, приняв, подписав, выдав все, о чем его просили, Валериан выпроводил, наконец, своих посетителей, налил чаю и сел за стол, подперев голову руками. Задумался, затих.
Целый день суета и заботы отвлекали его, но теперь, в тишине и одиночестве, тревожные мысли вновь одолели старика. Валериан предвидел беду, как бывалый моряк, заприметивший на синем спокойном небе крошечную невинную тучку, предвестницу неотвратимой бури. Какие знаки смущали Валериана, он не знал, но его предчувствие было дурным и навязчивым. Филиппыч вздохнул. «Может, обойдется», – с надеждой подумал он. Надежда была призрачной.
Переезд
В субботу рано утром Майя перевезла все свои вещи в новую квартиру. После возмутительного случая, когда ее оставили одну со всем ее скарбом, она сменила команду грузчиков. Новой бандой руководил невысокий, коренастый, страшный и сильный, как черт, Серега, которого за пару огромных лиловых виноградин на физиономии с детства звали Бородавкой. Бородавка сам сидел за рулем грузовика и командовал тремя бледными подельниками, Костяном, Коляном и Виталяном. Морды у них всех вечно были кислыми, кривыми и невыспавшимися. Однако «на дело» команда регулярно приезжала часам к шести утра и, хотя для того, чтобы перетаскать все Майино добро, хватило бы одного Сереги, они вчетвером бросались носиться с ее коробками вверх-вниз по лестницам.
В то утро Бородавка по обыкновению, ни свет, ни заря, встал на пороге, осмотрелся, крякнул, накинул на свое стальное плечо широкую петлю и поволок Майину кровать по лестничному пролету вниз. Его помощнички так и мелькали с остальным барахлом, и уже спустя минут двадцать, погрузив последним нераспакованное зеркало, шайка закончила, и их «Бычок», отфыркиваясь, лихо поскакал по кочкам по новому адресу. Майин «мерседес» не без труда обогнал квадратное чудовище, в котором угрожающе громыхали ее пожитки.
Через час процедура зеркальным образом повторилась во дворе нового дома. Картина, корзина, картонка, кровать, кофеварочная машина и коробки с вещами переместились на пятый этаж, Бородавка посетил туалет, Майя расплатилась, и вся команда вывалилась из квартиры. За все это время никто не сказал почти ни одного слова. Как в сказке: «Привет, спасибо и пока!» – и Майя на новом месте. Только уже в дверях Бородавка замешкался и, как собака, повел носом. Майе показалось, что осмотр его не удовлетворил. На мгновение на его роже появилось нехарактерное для него испуганное выражение, он едва не заговорил, но передумал и неуклюжей мышью юркнул за дверь. Грузовичок взревел мотором, и банда укатила по следующему адресу, таскать по лестницам чужое добро, такое убогое в безжалостном солнечном свете.
Майя прошлась по квартире. Она ни с кем не хотела делить этих первых минут в новом жилище. Накануне она заезжала сюда, припрятала бутылку белого вина и апельсины в холодильник. Сейчас Майя привычно и ловко открыла бутыль и налила себе полный бокал. На его стенках выступила влага. Она очистила апельсин, разбрызгивая во все стороны фонтаны сока и, с бокалом в одной руке и ароматным фруктом в другой, вышла на балкон. Он был небольшим, каменным, с толстыми, дутыми, как крестьянские ноги, гипсовыми балясинами.
Майя пила вино, высасывала сок из апельсиновых долек и смотрела на прогулочные катера, деловито снующие по реке.
Она улыбалась. Ей было хорошо. От выпитого в такой ранний час вина шумело в голове…
Вдруг из глубины коридора до нее донеслась птичья трель. Майя прислушалась. Кто-то звонил в дверь. Но она даже не пошевелилась. Никто не знал, что она перебралась в эту квартиру. Грузчики уже уехали, предыдущие хозяева то ли умерли, то ли эмигрировали в другую страну, так что – Майя достала сигареты – в ее дверь сейчас могли звонить только враги или соседи. Последних она всегда приравнивала к первым, поэтому открывать, тем более сейчас, не собиралась. Еще пара звонков – и наступила тишина. Когда Майя вернулась с балкона в комнату, внизу хлопнула дверь подъезда. Чья-то тень пересекла пустой двор. Но Майя не видела этого, она озабоченно осматривала коробки, вспоминая, что и куда она рассовала перед переездом.
Зис уже минут пять топтался на лестничной площадке. Он посмотрел на часы – нет, вроде все правильно, ни рано, ни поздно, как договаривались. Он опять нажал на кнопку дверного звонка. Безрезультатно. Приглушенная птичья трель отозвалась внутри. Зис достал телефон. Набрал номер. Прислушался. Тихие гудки в пустой квартире так же, как и дверной звонок, были слышны с лестничной клетки.
– Ну, что за человек, – пробормотал Зис, набирая другой номер. – Забыла? Смылась?
«Оставьте сообщение…» – автоответчик мобильного телефона равнодушно предлагал пути к отступлению. Зис уже собрался было уходить, как вдруг обратил внимание на полоску света под ногами. Он взялся за ручку и потянул ее на себя. Дверь подалась. Она оказалась не заперта. В образовавшийся проем из квартиры хлынул поток солнечного света. Зис вошел внутрь. От нехорошего предчувствия у него заныло под сердцем.
– Майя, Майя… Ты где? – Зис стоял в коридоре, осматриваясь по сторонам.
В этих дурацких квартирах, которые снимала Майя, вечно что-то было не так. В одной, например, после неудачной перепланировки для того, чтобы попасть на кухню, надо было пройти через ванную комнату, в другой было замуровано окно… Но сейчас дело было не в этом. Зис заглянул в спальню и застыл на пороге.
Эта ненормальная не любила уюта. Мало что покупала в дом, часто и без сожаления расставалась с вещами. Те же, что были у нее, по большей части ее словно не интересовали. Старинное зеркало, которое ей подарил какой-то старик, уже года три стояло завернутое в целлофан. На вопрос, когда она его, наконец, распакует, Майя обычно отмахивалась и переводила разговор на другие темы. Зис был уверен, что она не сделает этого никогда.
Той весной она готовила серию черно-белых портретов жителей небольшого провинциального городка. Провела там пару недель, а когда закончила и собиралась уезжать, случилась эта авария. «КамАЗ» столкнулся с легковушкой и превратил машину с людьми в смешанную массу – на разорванном железе лежали нежные пряди волос, и кровь сочилась из всех щелей. Даже у ментов, заполнявших протоколы, дрожали руки. Погибла вся семья – отец, мать и двое детей. Дед, единственный, кто не поехал в то утро в соседний город за покупками, прислал Майе вместо денег, которые она ни в какую не хотела брать, большое зеркало в обмен на все снимки его семьи. Она не решилась ни вернуть, ни выкинуть, ни распаковать странный подарок. Передала старику фотографии, а потом до нее дошли слухи о том, что он оклеил ими все стены в своей комнате, пустил газ и лег на пол…
