Пол Инграссия - Падение титанов. Сага о ««Форде», «Крайслере», «Дженерал моторс» и упущенных возможностях
Делориан из-за джи-ти-о впал в немилость у начальства, ведь руководство «Дженерал моторс» официально не давало добро на производство. Однако когда «Понтиак» продал более 32 тысяч джи-ти-о за первый же год, большие боссы смягчились, ведь это превышало изначальные прогнозы в шесть раз. В следующем году продажи увеличились в два с лишним раза, до 75 тысяч. «Форд», конечно, продавал в семь раз больше своих «мустангов», однако для таких минимальных конструкторских затрат продажи джи-ти-о были просто замечательными, плюс машина добавила хорошей технической репутации всей линейке «Понтиак». Частично этому способствовала песенка, написанная шутки ради при совместной импровизации нескольких музыкантов из Нашвилла, которые назвали себя «Ронни и Дейтоназ». Куплеты были дифирамбами то двигателю машины, то ее коробке передач, то трем двухкамерным карбюраторам:
Малышка джи-ти-о так хороша собой.Три «двоечки», «четверочка» и двигатель большой…
Песня взлетела в чартах и на пару с самой машиной положила начало эре маслкаров конца 60-х. К 1968 году на джи-ти-о уже стоял немыслимый 400-дюймовый двигатель,[21] дававший мощность в 350 лошадиных сил — и не дававший покоя конкурентам. «Форд» переделал «мустанги», утяжелив их шасси под более мощные двигатели. «Крайслер» выставил против «Понтиака» «плимут-барракуда», настолько же мощный, как и джи-ти-о, но при этом дешевле. В параде маслкаров поучаствовали также «додж-коронет супер би», «Олдс-442» и «шеви-шевель суперспорт». Эта мания провоцировала тут и там спонтанные гонки на улицах. Это было в удовольствие и автопроизводителям, и юнцам, которые всю жизнь будут помнить свои приключения на маслкарах.
В 1960-х детройтская автопромышленность находилась на пике прибыльности и престижа и создавала новые возможности для многих американцев. В сентябре 1965-го, через три месяца после открытия нового завода «Крайслера» в Белвидере, Фред Янг начал работать на линии сборки седана «плимут-фьюри», стоившего тогда 3200 долларов. Работа была довольно изнурительной физически. Янгу нужно было прыгать в яму под конвейером и при помощи горелки паять днища машин. От горелки летело столько искр, что в его комбинезоне вечно были прожженные дырки, и жена Янга замучилась их латать.
Однако были у работы и светлые стороны: роскошная по тем временам начальная ставка доллар восемьдесят пять в час плюс надбавки и годовые прибавки на рост стоимости жизни. Кроме того, «Крайслер» предоставлял своим работникам лучшие в стране медицинские страховки, так что Янгу и его товарищам по цеху почти не приходилось платить врачам из своего кармана. Пенсионный план компании и вовсе обещал финансовое благополучие на всю оставшуюся жизнь. А потому семейству Янг предстояло оставаться с «Крайслером» и американской автопромышленностью в горе и в радости в течение двух поколений и нескольких десятилетий.
Так во второй половине 60-х на смену дагмарам и гонадам пришли «пони» и «козлы». С маркетинговой и инновационной точки зрения Детройт перешел от высоких плавников и хромированных деталей к большим двигателям. Однако даже на пике могущества Детройта не все было гладко. 16 марта 1966 года с канадского конвейера сошел последний «студебекер». Гибель компании показала детройтским управленцам, что современной автомобильной компании не избежать банкротства.
В 1964-м молодому юристу с гарвардским дипломом Ральфу Нейдеру прискучила юридическая практика, и он переехал в Вашингтон, работать в министерстве труда. Параллельно он занимался независимыми исследованиями в области безопасности автомобилей и писал на эту тему. Год спустя он принял предложение вновь открывшегося нью-йоркского издательства написать об этом книгу. Книга «Небезопасен на любой скорости» открывалась словами: «Уже более пятидесяти лет автомобиль приносит миллионам людей смерть, увечья, неизмеримую скорбь и невосполнимые утраты». Фермеры, освобожденные «моделью Т» Форда и ее преемниками от ярма традиционного хозяйства, могли бы с этим и поспорить — но Нейдер развивал свою мысль дальше. В частности, «корвэйру» была посвящена всего одна, первая, глава — но эта глава была просто убийственной.
Нейдер приводил пример женщины из Калифорнии, потерявшей руку в аварии 1961 года, когда «корвэйр» на скорости 35 миль в час вдруг стал неуправляемым. После трех дней судебных заседаний, писал Нейдер, «Дженерал моторс» согласилась выплатить 70 тысяч долларов компенсации, чтобы «не продолжать процесс, который… угрожал раскрыть глаза общественности на один из величайших случаев безответственности производителя за весь XX век». Нейдер описывал, как в начале 1960-х, когда «Корвэйр» только появился на рынке, несколько компаний «вторичного рынка» начали продавать стойки стабилизаторов, чтобы прикручивать их под передний мост машин для балансировки веса. Сама «Дженерал моторс» стала продавать подобные детали в 1961 году, продолжал автор, однако не говоря об этом громко. Более того, «Дженерал моторс» в итоге реконструировала подвеску модели 1964 года — но к тому времени уже было продано более 1 100 000 «корвэйров».
В книге были собраны доказательства: перенос веса на заднюю ось «корвэйра» создавал опасность пробуксовки колес на крутых поворотах. Доводы Нейдера были вескими, однако кто станет слушать безымянного бюрократа, опубликовавшегося в неприметном издательстве? Никто и не стал бы — если бы «Дженерал моторс» сама практически не поставила его на трибуну.
По всей стране в связи с «корвэйром» на компанию было подано более сотни исков, и юридический отдел Джи-эм заметил, что во многих из них в качестве эксперта фигурировал Нейдер. Юристы компании попросили одну из партнерских юридических фирм разузнать о Нейдере побольше. Фирма наняла для этого частного детектива из Нью-Йорка, который, в свою очередь, привлек к работе нескольких внештатных коллег. Кто-то в этой длинной и нескладной командной цепи, в надежде поставить под сомнение достоверность показаний Нейдера, начал рыться в его интимной жизни, политических взглядах, круге знакомств и отношении к спиртному.
Детективы копали все активней, и уже сам Нейдер почуял что-то. The New Republic, ранее публиковавшая его статьи об автобезопасности, теперь разместила статью о его подозрениях. А 6 марта 1966 года The New Times напечатала статью под заголовком «Критик стандартов автомобильной безопасности утверждает, что его преследуют и за ним ведут слежку». На это «Дженерал моторс» уже пришлось ответить. Компания признала, что «начала стандартную проверку его личности при посредничестве солидной юридической компании» — разразилась сенсация. Президент Джи-эм Джеймс М. Рош, который даже не знал о слежке до публикации Times, был вызван для дачи показаний в конгрессе. 22 марта Рош принес Нейдеру публичные извинения на заседании сенатского подкомитета.
Извинения Роша подхватили телекомпании, и Нейдер вмиг стал знаменит. Этот корпоративный конфуз подбросил «Небезопасен на любой скорости» на верхние строчки списков бестселлеров. На продажи «корвэйра» же он произвел не столь благотворное действие: в тот год они упали более чем вдвое, до 104 тысяч машин. В конце 1966-го Нейдер подал на «Дженерал моторс» в суд за вторжение в частную жизнь. И, что было так же губительно для компании, конгресс принял в 1966 году закон «О безопасности автомобильного транспорта». Автопроизводителям впервые в истории вменялось в обязанность информировать общественность об отзыве их продукции.
Дело Нейдера, по сути, убило «корвэйр». После пары вялых попыток его оживить в 1969 году «Дженерал моторс» окончательно махнула на него рукой. 12 декабря того же года фото Нейдера появилось на обложке Times, а рядом с его лицом — задние фары «корвэйра», уезжавшего в вечность.
Невозможно переоценить разрушительность истории с «корвэйром» для «Дженерал моторс». Да что там — для всей американской автопромышленности. Скандал разразился именно в то время, когда война во Вьетнаме породила в обществе новое, глубочайшее недоверие ко всем официальным структурам: правительству, армии, университетам, церкви и т. д. Теперь же «корвэйр» внес «Дженерал моторс» — а заодно и все американские корпорации — в список организаций, которым нельзя было доверять. В каком-то смысле компания так никогда и не смогла восстановить былую репутацию.
Не суждено было воплотиться в жизнь и новаторским устремлениям разработчиков, ведь теперь к коммерческому успеху у Джи-эм оставалось лишь два проверенных пути: дизайн и наращивание мощности двигателя. «Корвэйр» во многих отношениях опередил свой век. При просторном салоне автомобиль отличался облегченной конструкцией, позволявшей тратить на 29 миль всего один галлон[22] бензина, что делало его вдвое экономичней большинства современных ему моделей. Исправь Джи-эм проблему с центром тяжести с самого начала (что было сравнительно несложно), история могла бы сложиться совсем по-другому. Однако Эд Коул упрямо верил в свою разработку. Но после «корвэйра» весь Детройт окончательно укрепился во мнении, что лучше перестраховаться.
