Яков Арсенов - Тринити
— Единогласно!
— Комсорг, — продолжил Рудик, и все затихли.
— Клинцов, — ляпнул Артамонов.
— Он смелый! — понеслось дальше.
— У него комсомольский значок на пиджаке!
— Он весь в силосе!
— И чешется всю дорогу!
— Он за народ горой!
— Трудяга!
— Десять перчаток протер!
Клинцов выслушал свой «мартиролог» с ухмылкой.
— Голосуем? — спросил староста.
— Я… это… — начал мяться Клинцов, — ну, раз уж выбрали…
— Вас никто не выбирал, пока только предложили, — сказал куратор. Самоотвод?
— Почему самоотвод, просто…
— Значит, голосуем.
Был против Клинцова и одновременно воздержался только Артамонов, сам предложивший кандидатуру.
С горем пополам вычленили всех, кого полагалось, — опорные точки и остальную шушеру.
В заключение куратор сказал:
— Наряду с другими должностями вы избрали комсомольского и профсоюзного вожаков. Вместе со старостой все это называется одним словом — треугольник. По аналогии — партком, местком, администрация. Прошу любить и жаловать. Через эту фигуру будут впредь решаться все ваши вопросы. Заявления на имя декана Шишкова или ректора Буглаева рассматриваются и подписываются прежде всего треугольником, каждой из вершин, а уж потом к великим.
Татьяна в течение собрания сидела в ожидании, что вот-вот выкрикнут и ее фамилию. Но даже в спортивный сектор ее никто не предложил. За здоровье группы 76-Т3 из двух кандидатур — Мукина и Бибилова — вынудили отвечать Мурата.
В плане ближайших комсомольских мероприятий силами треугольника решили предусмотреть концерт художественной самодеятельности для колхозников. Ответственной за его организацию и проведение назначили Марину.
Выйдя из клуба после собрания, все заметили «Жигули» у избы, где квартировали Клинцов и Усов. Клинцов, наплевав на группу, вприпрыжку побежал к машине, но оказалось, что гости приехали не к нему, а к Усову. Это были родители группового недоростка.
Предки набросились на сына, будто явились не посетить чадо, а выполнить за него все каторжные колхозные работы. Пока паренсы обнимали сынулю, тот изображал гримасу примерно такого содержания: какого черта вы сюда приперлись! когда вы наконец оставите меня в покое! я хочу прожить свою жизнь самостоятельно! вынимайте свои дурацкие пирожки с капустой и дуйте обратно! Даже со стороны было понятно, что на Усове, как на ребенке продвинутых родителей, природа отдыхала.
Родаки опустили переходную истерику сына и предложили устроить банкет по случаю дня его рождения, хотя до этой даты ждать надо было еще недели две.
— Просто потом мы не сможем приехать, — пояснили они свою спешку. — Так что давайте по возможности сегодня.
Треугольник пошел навстречу родителям Усова и решил, что столь внеплановое мероприятие следует провести там же, где и пробный пикник, на берегу реки.
За студенческим табором увязался Зимоня, неопределенного возраста мужичонка, у которого на постое пребывал Забелин. Зимоня никогда не выходил из состояния абстинентного синдрома, а Забелина он до сих пор не выгнал из хаты только потому, что Леша сделал ему пару любительских снимков, где тот пьет стакан польской водки с локтя и по совету Гриншпона до невозможности отведя в сторону мизинец и безымянный — в положение «пальцы для винца».
Накануне Зимоня намутил в каком-то болоте полкорзины порционных карасей и предложил к столу весь улов. Отказываться не было никакого смысла. Тем более что четверг и в городе всегда был рыбным днем.
На вечере присутствовал еще один местный житель — Татьянин ухажер. Зимоня в момент привлек этого толкового парубка к чистке и потрошению рыбы. Через минуту тот весь покрылся чешуей, и так до конца вечера в ней и оставался.
Жаренка удалась на славу. Она стала не дополнением к столу, как предполагалось, а гвоздевым событием сборища. Поглощая хрустящих рыбок, говорили и по поводу только что завершившихся выборов.
Выяснилось, что некоторые незаслуженно пропущенные товарищи по ряду показателей намного превосходят избранных счастливчиков. Например, Татьяна или Усов, тезоименитство для которого обернулось сущим бенефисом. С обрыва, на котором он, как периферический симптом, сидел с транзистором при первом сборе, виновник торжества перенесся в самый центр посиделок. Теперь через него велись все беседы. И если раньше к нему обращались, чтобы случайно не зашибить, то теперь с самым маленьким человеком в группе обходились как с равным, а некоторые слабохарактерные даже немного заискивали.
— А сам ты умеешь водить машину? — спрашивала Татьяна для тактики.
— И права есть? — интересовалась Марина.
— Давно? — любопытствовала Люда.
Усов запросто отвечал на все любительские вопросы.
Потом пели песни. Пели исключительно поголовно. Отец Усова подпевал, будучи «за рулем». В кругу молодежи он чувствовал себя социально значимым. Татьянин патрубок держал на себе весь бэк-вокал и в ритме галопа помогал тянуть припевы в самых трудных местах. Он смотрел прямо в раскрытый рот Татьяны и на полном серьезе произносил слова, которые зачастую совпадали с текстом песни.
Уже была ночь, когда проводили родителей Усова. Потом отправились провожать его самого. Он наотрез отказался спать и смело повел девушек на другой конец деревни. Вслед за ними по всем инстанциям двигался пьяный Зимоня с мешком гремящих сковородок.
Под утро опять приключилась неожиданность. От колючек, что ли, или еще от чего Клинцов подхватился, чуть забрезжил рассвет, и увидел спящего Усова в странного цвета пятнах. Лицо и постель вчерашнего именинника были перемазаны чем-то бурым и подозрительным. Клинцов испугался несчастья и бросился будить куратора Замыкина, жившего по соседству.
— Кажется, он уже того, — испуганно пробормотал Клинцов.
— Чего «того»? — не понял спросонья куратор.
Сбив с ног сонную хозяйку, спасатели устремились к Усову, который, невинно улыбаясь, посапывал себе под мышку. Клинцов поднял такой шум, что дыхания Усова не было слышно. Никакого опыта в оказании первой помощи Замыкин не имел, поэтому воспользовался простым способом — начал беспорядочно хлестать Усова по щекам. Имениннику в этот момент снились родители, по очереди его целующие. Вдруг мать или отец, а может и еще кто-нибудь — во сне после пьянки кто только ни привидится, — начал отвешивать ему пощечину за пощечиной. Усов рефлекторно потянул руки к лицу и проснулся. Клинцова с куратором Замыкиным он принял за родителей и, глядя расползавшимися по лбу глазами, пробормотал:
— За что? Бьете за что?
Замыкин вытер рот рукой и ощутил вкус шоколада. Догадка заставила его рассмеяться. Пугая хозяйку разгорающимся хохотом, он вышел на улицу и никак не мог успокоиться. Он представлял, как Усов тщился съесть перед сном шоколадку, в то время как вчерашний спирт, заправленный отцовским черносливом, вырывал и вырывал изо рта желанную сладость.
По силе интриговки история с шоколадом превзошла шуточку бабки с Гриншпоном и вывела Усова на первое место по актуальности. Клинцова эта история задвинула еще дальше в угол.
Сентябрь священнодействовал, дожигая себя в собственном соку. Желтизна еще не стала душераздирающей, но в ней уже чувствовалась будущая мощь. Дни стояли как на поверке, ночи — как на выданье. Бабье лето погружало всех в мякину катарсиса. О какой работе могла вестись речь, когда вокруг творилось такое?
Приступили к сценарию концерта. Энтузиазм был настолько высок, что концерт рисковал стать перлом самодеятельного искусства. Намечалось представить на суд колхозников смешанное хоровое пение, танцы, акробатические этюды и интермедии. По решению треугольника задействованными на сцене хотелось бы видеть всех без исключения, а то некоторые несознательные обнаглели и мылились прощемиться в зрители.
Поначалу концерт репетировали в клубе, а потом бабке вздумалось скоропостижно ехать к дочери. Куда-то далеко. Куда именно, бабка так и не смогла толком объяснить, а карты под рукой не оказалось. Первое, что пришло ей в голову в этой связи, — выдворить квартирантов.
— Ну все, — сказала она, — пожили, и хватит! Я дом на вас оставить не могу — ненадежные вы! Пойду доложу председателю. Собирайте свои манатки и дуйте к другим!
Парни замялись. Переселяться из уже обжитого местечка так не хотелось. К счастью, бабка вспомнила про свой домашний скот и неожиданно даже для себя самой пошла на попятную:
— Ладно, так и быть. Ребята вы неплохие. Только хату не спалите своими цигарками, — она посмотрела на Гриншпона, — да девок много не водите! — посмотрела она на Рудика. — А чтоб свиней не отравили, я укажу, чем кормить. — И, словно своих приближенных, она позвала за собой Нинкина и Пунктуса.
