Кун-Суук Шин - Пожалуйста, позаботься о маме
— Я согласна продать только за эту сумму.
— И кто купит эдакую дребедень за такие деньжищи? — с насмешкой отзывались незадачливые любители древностей.
— Тогда зачем вам эти вещи, если вы считаете их барахлом? — огрызалась мама и отбирала у них лампу. Покупатели сердито ворчали:
— А вы неплохо разбираетесь в торговле, — и платили маме столько, сколько она требовала.
Мама никогда ни за что не платила полную цену. Многие вещи она делала сама, ее руки всегда были чем-то заняты. Она шила, вязала и без устали трудилась в поле. Мамины грядки никогда не пустовали. Весной она сажала картошку, а также салат, просвирник, чеснок, шнитт-лук, перец и кукурузу. Около забора вокруг дома она выкапывала ямки для цукини, а рядом с полем высаживала бобы. Мама выращивала кунжут и огурцы, собирала листья тутового дерева. Ее можно было застать или на кухне, или на грядках, или на рисовом поле. Она копала картофель и батат, собирала цукини и капусту, тянула из земли редьку и редис. Мамин труд подтверждал, что ничего не вырастает само собой и сначала надо посеять семена, а потом изо дня в день ухаживать за посадками. Она платила только за то, что нельзя было вырастить из семян: за утят и цыплят, бегающих по двору весной, за поросят, запертых в хлеву.
Как-то раз собака родила девятерых щенков. Месяц спустя мама оставила двоих щенков, а шестерых посадила в корзину и еще одного, которому в корзине не хватило места, взяла на руки.
— Пойдем со мной, — сказала она мне.
Автобус был битком набит людьми, которые ехали в город продавать всевозможный товар, кто-то вез мешки с сушеным перцем, кунжутом и бобами, а некоторые — корзинки, в которых лежало всего несколько кочанов капусты и немного редьки. Когда вся эта толпа высыпала из автобуса и тут же образовала длинный ряд на городской остановке, прохожие стали подходить и прицениваться к товару. Ты положила пригревшегося на маминых руках щенка в корзинку к остальным копошащимся внутри живым комочкам, присела на корточки рядом с мамой и стала дожидаться покупателей. Щенки, о которых мама заботилась целый месяц, были упитанными и здоровыми, очень ласковыми и не проявляли к людям никакой враждебности. Они виляли хвостиками, глядя на людей, собравшихся вокруг корзины, и лизали их руки. Наших щенков раскупили гораздо быстрее, чем капусту, редьку и бобы. Когда корзинка опустела, мама поднялась и спросила:
— Чего бы ты хотела в подарок?
Ты взяла ее за руку и пристально посмотрела в глаза маме, которая так редко задавала тебе этот вопрос.
— Я спросила, чего бы тебе хотелось?
— Книгу!
— Книгу?
— Да, книгу!
Мама выглядела так, будто ты застала ее врасплох. Она некоторое время растерянно смотрела на тебя, а потом спросила, где здесь продают книги. И ты повела маму в книжный магазин при входе на базар, куда вели все дороги. Мама не пожелала заходить внутрь.
— Выбери книгу, — велела она, — спроси, сколько она стоит, а затем выйди и скажи мне.
Даже покупая галоши, она заставляла тебя примерить каждую и, в конце концов, платила меньше, чем просил продавец, но выбирать книгу она предоставила тебе и, похоже, не собиралась торговаться. Неожиданно магазин показался тебе огромным, словно прерия. Ты растерялась, не зная, на чем остановить свой выбор. Ты мечтала получить в подарок книгу, потому что никогда не успевала до конца дочитать те книги, которые братья приносили из школы. Книги в школьной библиотеке отличались от тех, что Хун Чол приносил домой. Это были книги вроде «Тетушка Са отправляется на Юг» или «Жизнеописание Шин Юн Бока». Книга, которую ты выбрала, называлась «Человеческое, слишком человеческое». Мама, собираясь заплатить за книгу, которая впервые в твоей жизни была не просто сборником текстов для чтения, вдруг пристально посмотрела на обложку:
— Тебе точно нужна эта книга?
Ты поспешно кивнула, беспокоясь, что она вдруг передумает. На самом деле ты и понятия не имела, что это за книга. Автором был некий Ницше, но ты никогда о нем не слышала. Ты выбрала книгу лишь потому, что тебе понравилось название. И мама дала тебе деньги на книгу и не стала спорить о цене. На обратном пути, сидя в автобусе, ты прижимала к груди книгу, как щенка, и зачарованно смотрела в окно.
* * *
Стоя на горной тропинке, откуда была видна старая деревушка ее родителей, мама рассказала, что ее отец кочевал из города в город, добывая золото и уголь, и вернулся домой, когда ей исполнилось три года. Он нанялся на работу на строительство новой железнодорожной станции, и с ним произошел несчастный случай. Люди, которые пришли рассказать бабушке о трагедии, смотрели на маму, резвящуюся во дворе, качали головой и говорили: «Глупышка, ты смеешься, хотя твоего отца уже нет в живых».
И ты запомнила эти слова, хотя тебе было всего три года?
— Да.
Мама сказала, что временами очень обижалась на свою маму, мою бабушку:
— Я знаю, что она осталась вдовой и ей приходилось нелегко, но надо было отдать меня в школу. Мой брат ходил в японскую школу, и сестра тоже, почему же меня она оставила дома? Я прожила в полной темноте всю свою жизнь…
Наконец мама согласилась поехать с тобой в Сеул, если ты пообещаешь ничего не рассказывать Хун Чолу. И даже когда вы вместе уходили из дому, она продолжала просить тебя не забывать о своем обещании.
Приехав в город, ты стала водить маму по врачам, пытаясь выяснить причину ее головных болей, и вдруг выяснила нечто совершенно неожиданное — когда-то давно мама перенесла инсульт. Инсульт? Ты сказала, что этого не может быть. Но врач показал тебе снимок ее головного мозга, настаивая, что налицо все признаки перенесенного инсульта.
— Как она могла перенести инсульт и не знать об этом?
Врач сказал, что мама прекрасно знала об этом. И, судя по скоплению крови в мозгу, она испытала сильнейший шок. Он объяснил, что маму мучают постоянные боли.
— Что значит — постоянные боли? Мама всегда была здоровой женщиной.
— Не думаю, что это на самом деле так, — откликнулся доктор.
Ты вдруг почувствовала себя так, будто острая булавка, спрятанная в кармане, вдруг со всей силы вонзилась в твою руку. Врач откачал кровь, скопившуюся в маминой голове, но головные боли так и не исчезли. Мама то оживленно разговаривала и смеялась, то в следующий момент боялась пошевелиться и держала голову так осторожно, будто это хрупкий стеклянный сосуд. И вот ей пришлось вернуться домой и снова лечь на деревянный лежак под навесом.
— Мама, тебе нравится проводить время на кухне? — Когда ты задала этот вопрос, мама не сразу поняла, что ты имеешь в виду.
— Тебе нравится быть на кухне? Нравится готовить?
Некоторое время мама смотрела тебе прямо в глаза.
— Я не могу сказать, нравится или не нравится мне кухня. Я готовила, потому что это моя обязанность. Я должна была стоять на кухне, чтобы вы все поели и пошли в школу. Как можно делать только то, что тебе по душе? Есть вещи, которые необходимо делать, не важно, нравится тебе это или нет. — У мамы на лице появилось недоумение — что это за вопрос? А затем она пробормотала: — Если делать только то, что нравится, кто же тогда сделает то, что тебе не по душе?
— Ну, так тебе нравится или нет?
Мама огляделась по сторонам, словно собираясь поведать тебе тайну, и прошептала:
— Я несколько раз разбивала крышки стеклянных банок.
— Ты разбивала крышки банок?
— Всему этому не видно было конца. В сельском хозяйстве всегда так, если сажаешь семена весной, осенью собираешь урожай. Если сажаешь семена шпината — получаешь шпинат, если сеешь семена кукурузы, тебя ждет урожай кукурузы… Но работа на кухне бесконечна. Сначала завтрак, потом приходит время обеда, затем ужин, а когда наступит новый день, снова приходится готовить завтрак. Это замкнутый круг… Конечно, было бы лучше, если бы я готовила разные закуски, но поскольку на грядках я выращивала одни и те же овощи, то приходилось стряпать одни и те же блюда. Когда ты изо дня в день делаешь одно и то же, в конечном счете тебя просто начинает от этого тошнить. Когда кухня начинала напоминать мне тюремную камеру, я выходила во двор, брала первую попавшуюся под руку крышку и изо всех сил швыряла ее об стену. Твоя тетя ничего не знала об этом. А если бы она прознала, что я разбрасываюсь крышками, то наверняка решила бы, что я свихнулась.
Мама призналась, что через несколько дней покупала новую крышку, чтобы никто ничего не заметил.
— Так я попусту тратила деньги. Приходя за новой крышкой, я чувствовала, что это расточительно и вообще неправильно, но ничего не могла с собой поделать. Звук разбивающейся крышки стал лекарством для моей измученной души. В такой момент я чувствовала себя свободной. — Мама прижала палец к губам и прошептала: «Тсс», словно кто-то мог ее услышать. — Я впервые рассказываю об этом. — На ее лице заиграла озорная улыбка. — Если не хочешь готовить, стоит попробовать выбросить приготовленную еду. Даже если ты считаешь, что это слишком накладно, ты все равно ощутишь необыкновенную легкость. Но, конечно, если ты не замужем, это едва ли поможет.
