Остин Райт - Тони и Сьюзен

Он прислушался к ужасной новости, звучавшей у него в голове. Их нет в живых, услышал он. Повтор: Лоры и Хелен нет в живых. Эти люди их убили. Так говорит здравый смысл. Ты знаешь это, ты знал это с самого начала, ты узнал это, когда увидел, как их увозят. Вопрос лишь в том, убиты ли они уже или пока нет. Дана ли отсрочка, можно ли еще их спасти.

Он специально вызвал в памяти картины: Лора стоит у машины в своих дорожных слаксах и темном свитере, Хелен в красном платке на голове сидит на камне у дороги, их лица глядят на него из окна уносящейся машины.

Теперь, хотя на небе еще было темно, отчетливо виднелись поля, купы деревьев, кряжи вокруг долины, дома и сараи. В деревьях пели дрозды. Он увидел приближавшуюся машину. Огни, неспящие люди. Хватит прятаться от машин, сейчас это казалось сумасшествием. Прошу прощения, мистер, ближайший поселок, полиция. Для этого существовал ритуал, надлежащий жест. Он выставил большой палец, и машина промелькнула мимо.

Другая машина в другую сторону, он перешел дорогу и снова выставил палец. Без толку. Потом еще машины. Люди, вставшие с зарей. Ритуальный жест не действовал. Когда появилась очередная машина, фургон, несколько минут спустя, он замахал руками над головой: помогите, помогите. Фургон посигналил.

В голове у него гудело, шумело в ушах, бессонная ночь буравила в черепе дыры. Холодно освещенный двор был такой же, как те, что он уже видел, но в этом доме горел свет — на втором этаже и внизу, в глубине. Он стоял перед ним, сердце у него колотилось.

Он ступил на невысокое крыльцо. В двери было оконце, за занавеской виднелся угол освещенной кухни в глубине дома. Он повернул ручку звонка, тот затрезвонил. Под дверью залаяла ожившая собака. На кухне появилась, щуря глаза, сухопарая женщина в переднике. Остановилась и стояла. Рядом с нею появился мужчина в клетчатой рубашке, седой. Он подошел к двери. Отодвинул занавеску и выглянул. Сказал что-то через стекло. Из-за собачьего лая Тони Гастингс его не услышал.

Тони прокричал затверженные слова:

— Прошу прощения, сэр.

Женщина встала за спиной мужа, нагнулась, и собака замолчала. Мужчина приоткрыл дверь на пару дюймов.

— Прошу прощения, сэр, могу я воспользоваться вашим телефоном?

— Зачем?

— Я попал в аварию.

Мужчина изучал его лицо.

— Ранило кого?

— Нет. То есть… Я не знаю. Мне нужна помощь.

— Есть с вами кто?

— Нет, я один.

— Ну ладно, входите, что ли.

Они зажгли свет в коридоре. Телефон стоял на столике у двери. Собака была черно-белая, принюхивалась к нему и виляла хвостом; женщина держала ее за ошейник.

— А покорябало вас, — сказал мужчина. — Где была эта ваша авария?

— Я не знаю, — сказал Тони Гастингс.

— Не знаете?

— Я полночи оттуда шел.

— Заблудились, а?

— Я не местный.

— Ну садитесь. Переведите дух. Чего было-то? Один ехали да заснули по дороге?

— Нет, нет, жена с ребенком.

— Жена с ребенком, — сказала женщина. — Ранило их?

— Он их в машине оставил, — сказал мужчина. — Чего, «скорую» хотите?

— Не так, — сказал Тони Гастингс. — Не так было.

Он изыскивал убедительные слова, чтобы произвести свой кошмар на свет.

— Может, вы в ванную хотите, сполоснуться? — сказала жена.

— Может, он сначала позвонить хочет, — сказал мужчина. — Его в машине ждут.

— Хуже того, — сказал Тони Гастингс. — Я не могу объяснить. Это была не авария. Не совсем. Нам встретились эти парни. Жена с ребенком. — Давай, математик, объясняй. — Они их забрали. В смысле я их потерял.

Мужчина и его жена смотрели на него.

— Чего потеряли?

— Жену с ребенком.

— Как это так, потеряли жену с ребенком?

— Мы наскочили на этих парней на дороге. На этих бандитов. На эту шпану. Они столкнули нас с дороги.

— Вот же сукины дети, чтоб им, — сказал мужчина.

— Трудно объяснить. Они забрали мою жену с ребенком. На моей машине. Они завезли меня в лес. Я полночи оттуда шел. Я не знаю, где они. — Он чувствовал, что подступают слезы. — Я не знаю, как их искать.

— Вот те раз, — сказал мужчина. — Как же вы такое дозволили?

Он помотал головой, отогнал слезы. Мужчина с женой переглянулись.

— Кому позвонить? — спросил мужчина.

— Гамильтону? — спросила жена.

— Да он не вставал еще.

— Так поднять?

— Хочешь его за этим с постели поднимать?

— Кто такой Гамильтон?

— Шериф.

— В Грант-Сентере кто-нибудь уже наверно проснулся, — сказала жена.

— Думаешь? До восьми никто тебе работать не будет.

— Тюрьма, — сказала жена. — Тюрьма всю ночь работает.

— Там один ночной охранник. Он ничего не сделает.

— Тогда буди Гамильтона. Чего это шериф должен спать всю ночь?

— Полиция штата, — сказал мужчина. — Там всю ночь работают.

— Вот правильно, — сказала жена.

— Полиция штата. Вот я б куда позвонил, если б такое дело было.

— Ладно, — сказал Тони Гастингс. — Как с ними связаться?

— Посмотрите на «Пенсильвания», — сказала жена.

— Полиция штата. Отборные ребята, профессионалы. Они вам помогут. Лучше них никого.

— Позвоните, а потом сполоснетесь, — сказала жена. — Я вам поесть сделаю. Вы, поди, намаялись.

— Шериф все одно мышей не ловит. Полиция штата — вот кто нужен. Элита. Самые отборные.

Дружелюбия не было, были настороженность и сознание долга. Она ушла на кухню. Мужчина продолжал глядеть на Тони.

— Послушать хочу, что вы тут копам скажете. Не пойму: вы сказали, они посадили вашу жену с ребенком в машину и увезли. Они что, пистолетом вам угрожали?

— Пистолета не было, — сказал Тони.

— Ну чтоб я понимал, как вы им это спустили.

— Чтоб я тоже.

Впрочем, сам-то он вполне понимал, ведь это случилось с ним. Сделать так, чтобы хоть кто-нибудь еще понял — вот что будет трудно.

8

Следуя за Тони Гастингсом по проселочной дороге на гибельном рассвете, Сьюзен Морроу думает — вытерпит ли она то, что скоро будет. Как и Тони, она перебирает возможные варианты. В отличие от Тони, она знает: этими событиями правит и другая сила — судьбоносная рука Эдварда. Что будет с Лорой и Хелен, зависит от того, какая это история. Поэтому, пока Тони борется за надежду, Сьюзен, читая, держит в голове Эдварда, готовящего нечто нестерпимое. Но, даже боясь, она ободряет его, говорит: хорошо, Эдвард, ты молодец. Она болеет не только за Тони, но и за Эдварда, думает, как он будет развивать действие, чтобы его не запороть.

Тони Гастингс в доме. Он сидел на колченогом стуле при телефоне у двери, а старый фермер искал телефон полиции штата. Думал, что сказать, он полночи об этом думал. Он подумал: я должен помнить о Тони Гастингсе. О математике, профессоре, который продумывает лекции и во все вносит ясность. Имитируй Тони Гастингса. Боялся, что в полиции не станут слушать, если не поймут, псих, шутник, ханыга.

Безымянный, жалкий, еле живой. Но все уже лучше — дом, стул, ухо буравят телефонные гудки, старый фермер и его жена смотрят.

Томный голос сказал:

— Полиция штата, говорит Морган.

Потрясение от необходимости говорить. Но Тони Гастингс воскресал и выстраивал: кто-когда-где-что-почему.

— Прошу прощения, сэр, меня зовут Тони Гастингс. Я профессор университета из Огайо, здесь проездом. Я ищу жену с дочерью. Миссис Тони Гастингс. Она не звонила?

Молчание на том конце, Морган соображает, плохое начало.

— Что случилось, профессор?

Вернись в цивилизованный мир, Тони. Кто-когда-где-что-почему? Попробуй что.

— Мы попали в переделку на шоссе. Я думаю, что мою жену и дочь увезли.

Снова твердое молчание.

— Вам нужна «скорая»?

— Нет, мне нужна помощь, мне нужна помощь.

Молчание говорило само за себя. Начни с того, что твоей аудитории, полиции штата, уже известно:

— Мы ехали по шоссе…

— Погодите секунду. — Он потонул в тишине, его пока не впустили, но предоставили вторую попытку. Он понял, однако, что ему не обязательно говорить то, что он говорить боялся. Подошел другой человек.

— Это сержант Майлс. Чем могу помочь?

— Да, меня зовут Тони Гастингс.

— Да, Тони. Что у вас стряслось?

— Мы попали в переделку на шоссе. Я думаю, что мою жену и дочь похитили.

Опять молчание, достаточное, чтобы Тони обратил на него внимание.

— Ладно, Тони, успокойтесь. Назовите свое имя и адрес. — Потом: — Имя вашей жены? И откуда вы звоните?