ГУМИЛЕВ Николаевич - СТРУНА ИСТОРИИ
Четвертая раса (здесь Л. Н. Гумилев оговорился, следует читать «пятая раса». — Ред.) — самая многочисленная в мире — это монголоиды, которые разделяются на целый ряд рас второго порядка. Есть сибирские монголоиды, есть — северокитайские, южнокитайские, индокитайские, малайские. Тибетские (монголоиды. — Ред.) были (сейчас их уже, кажется, и нет). То есть большое количество самых разнообразных подрас, причем ни одна из этих подрас не составляет самостоятельного этноса.
Если обратиться к тому, что сейчас было рассказано, мы заметим, что каждый этнос, развивающийся, двигающийся, создающий свою культуру, теряющий свои возможности, состоит из двух и более расовых типов. Монорасовых этносов я, в общем, не знаю ни одного. Если даже они сейчас составляют единый расовый тип, то это в результате довольно длительного отрицательного отбора (носители отрицательных (вредных) мутаций, как правило, погибают, не оставляя потомства. — Ред.), а при начале своем, при своем происхождении, они всегда состояли из двух и более компонентов.
И наконец, последняя раса — шестая, о которой мы говорить не будем (у нас и карты этой нет), — это американоиды. Они тоже составляют единую расу — всю Америку — от эскимосов до Огненной Земли (эскимосы там — народ пришлый), огромное количество языков, так что даже невозможно вести классификацию этих языков. Сейчас записано много мертвых языков (языки, не используемые в быту. — Ред.), потому что племена, языки которых были записаны, вымерли. И американоиды, в общем, совершенно различны:
и по своему характеру;
и по своему культурному складу;
и по своему образу жизни,
несмотря на то, что все принадлежат к одной расе первого порядка.
* * *Иными словами, расы, на которые распадается вид Homo sapiens, — это условные биологические обозначения, которые могут иметь некоторое значение для нашей темы (только вспомогательное, как любая пограничная наука), но которые ни в коей степени не отражают специфики этнического характера.
И вместе с этим — еще одно важное замечание. Эти расы, как я уже говорил вначале, стабильны по отношению к виду. Сколько существует вид Homo sapiens, кроманьонский человек (и мы с вами — кроманьонские люди)? Он 15 тысяч лет существует на Европейском континенте. За это время эти расы хотя и менялись местами, но не появилось ни одной новой и не исчезло ни одной старой.
Вы, конечно, можете спросить, а почему я упустил пигмеев! Это — обычные негроиды, только живут они в экстремальных условиях. В очень плохих условиях тропических лесов у них сократился рост от недоедания.
Так что этим, казалось бы, все исчерпано. Если бы расовый момент имел значение для развития и становления этносов, то есть был инструментом взаимодействия между обществом и природой, то тогда истории никакой бы не было, а была бы заранее заданная картина.
Но этносы — системы не стабильные. Давайте проверим это таким образом. Прежде всего, ограничим период, который мы будем рассматривать. Каждый период, каждое условие люди выбирают с какой-то целью.
Цель наших занятий не в том, чтобы я вам рассказал какое-то количество сведений об этносах, а чтобы вы, следя за ходом моей мысли, усвоили бы смысл этногенеза, то есть процесса появления и исчезновения этносов. Поэтому мы возьмем только те периоды, которые могут достаточно выразительно этот принцип проиллюстрировать.
История человечества известна не равномерно. Древние периоды ее известны очень слабо и отрывочно. Например, историю Египта мы знаем за 12 тысяч лет, хотя это — по археологическим данным; 6 тысяч лет (уже, по историческим данным — по данным этнической переписи). Примерно так же, как и историю шумеров. Историю Китая — несколько меньше, в общем, около 5 тысяч лет, но это — отрывки. А что было 6 тысяч лет назад между Китаем и Индией и между Индией, допустим, и Египтом, — никто не знает.[50]
Поэтому эти древние периоды для нас не годятся. Они могут дать какие-то выборочные места из тех этногенетических процессов, которые нас интересуют. Но эти выборочные места могут создать ложное впечатление, потому что мы не будем знать, что случайно, а что — обязательно в каждом случае, в процессе. Поэтому древности глубокой мы касаться не будем.
* * *Связная история человечества начинается примерно с XIII-Х в. до н. э. И поэтому ее, эту дату, мы и возьмем как нижнюю границу нашего исследования. Что касается новой эпохи, последних 100–150 лет, то тут мы сталкиваемся с другой трудностью. Тут процессы незаконченные, а когда мы хотим изучить закономерность процесса, мы должны знать, откуда началось, как проходило и чем кончилось. А если не кончилось? То мы можем выдумывать, как оно кончится. А наши выдумки могут быть — правильны и не правильны. Незаконченные процессы изучать бессмысленно — это не корректный способ наблюдения. Потому что выдумать судьбу какой-нибудь страны, допустим Боливии — что будет с ней в XXI в. — можно как угодно, — пойди проверь! Поэтому на таком материале строить достоверный вывод просто неприлично. Поэтому мы и последний период изгоним из наших рассуждений.
Кроме того, есть две очень навязчивых и постоянно употребляющихся исторических ошибки. Это аберрация близости и аберрация дальности. Ну, что это такое, — каждому понятно. Пятак (монета. — Ред.), если мы его ставим перед глазом, кажется нам больше Солнца, но это же неправильно, это аберрация близости. И наоборот, верблюд где-нибудь в степи на горизонте, очень далеко — нам покажется значительно меньше, чем собака у наших ног. Ну и это тоже неправильно. Поэтому мы возьмем тот самый средний период, где факты известны, соразмерность их очевидна, достоверность их установлена, двух тысячелетним изучением первоклассных историков до нас, возьмем этот средний период как образец, на котором мы будем основывать все наши построения.
И что же мы увидим?
В начале этого периода, в то время, когда ахейцы из Пелопоннеса, из средней Греции разоряли Трою[51] — небольшой город на берегу Эгейского моря, вот тут вот (Л. Н. Гумилев показывает на географической карте. — Ред.) во Фригии,[52] а троянцам помогали пришедшие из Малой Азии вожди племен (как будто маленький эпизод, хотя и воспетый самым лучшим поэтом мира — Гомером[53]) — что было в это время в других местах?
К сожалению, мы не знаем, что было в это время на Апеннинском полуострове. Но только ясно, что (до ок. 900–800 гг. до н. э. — Ред.) там еще не было никаких латинов, самнитов и других индоевропейских народов, язык которых сейчас изучают на истфаке и о которых мы хоть что-то знаем. Кто там был до этого? По легендам, сохранившимся от Римской империи, — там жили нимфы, то есть был какой-то матриархат, при котором женщины бегали с луками, охотились и вообще развлекались, охотясь на склонах Апеннин. Но это легенда — она нам ничего не дает. Вот видите, что значит слишком древний период.
Об Испании было вообще ничего не известно. Известно было только то, что там жил какой-то народ — иберы, откуда и полуостров Иберийским стал называться, откуда можно сказать, к какой группе языком и народов он принадлежал. По виду эти иберы были похожи на наших кавказцев — вроде грузин. И у них имеется некоторое сходство с кавказскими языками. Почему? Потому что сохранились их потомки — баски, живущие сейчас на берегах Бискайского залива — в Испании и во Франции. И народ этот, являющийся реликтом, сохранил очень много черт от своей древности. Это исключительно смелые люди, свободолюбивые, обожающие разбой, всякого рода нечаянные нападения, убийства из-за угла. Лучшие были полицейские и лучшие контрабандисты в течение не только средних веков, а и всей своей истории. Они разбили непобедимые войска римлян, не дав себя покорить. Они разгромили рыцарей Карла Великого,[54] они отбили арабов.[55] В общем, они подчиняются только тому, кому хотят. А вообще, иногда они считают за благо подчиниться, но только если им за это хорошо платят и это им выгодно.
