Амос Оз - Повесть о любви и тьме
Были и другие те, кто, не колеблясь, гневно сообщали слушателям, что еврейское подполье — и ЭЦЕЛ, и ЛЕХИ, и Хагана — своими кровавыми акциями против власти англичан, и особенно, взрывом в гостинице «Царь Давид», центре британской администрации, навлекли на нас сущее несчастье: ни одна империя во все исторические времена не спустит такого, не обойдет молчанием подобные унизительные провокации, и, можно не сомневаться, британцы решили наказать нас кровопусканием. Глупые, поспешные действия наших сионистских лидеров-фанатиков привели к тому, что все британцы пылают к нам ненавистью, и Лондон решил просто позволить арабам подняться и вырезать нас всех. До сих пор британские вооруженные силы стояли между нами и арабскими погромщиками, замыслившими всеобщую резню. Отныне англичане отойдут в сторону, а мы… кровь наша на нас…
Были в нашем квартале и такие, кто рассказывал: знатным людям, богачам из квартала Рехавия, подрядчикам и поставщикам, тем, у кого есть связи с британской администрацией, намекают, дескать, им стоит своевременно покинуть Эрец-Исраэль, или, по меньшей мере, переправить свои семьи в безопасное место. Говорили о той или другой семье, из тех. что перебрались в Америку, о тех или иных функционерах — да именно они, те, кто произносит высокопарные речи, — именно они уже однажды ночью оставили Иерусалим и перебрались всей семьей в Тель-Авив. И уж наверняка, они-то знают точно кое-что, чего мы здесь все и представить пока не можем. Либо представляем себе лишь в наших кошмарных снах.
И были те, кто точно знал про группы арабской молодежи, каждой ночью, прочесывающей наши кварталы: в руках у них кисти и ведерки с краской, и они помечают дома евреев, заранее распределяя их между собой. Рассказывали, что арабские вооруженные шайки, состоящие из приверженцев иерусалимского муфтия, уже заняли практически все склоны гор вокруг города, а британцы, якобы, этого не замечают. И еще говорили, что силы Арабского легиона Трансиордании под командованием бригадира сэра Джона Б. Глобба, он же Глабб-паша, уже заняли различные ключевые позиции по всей стране, чтобы нанести евреям сокрушительный удар еще до того, как сумеют они поднять голову. А вблизи кибуца Рамат Рахель на южной окраине Иерусалима уже окапываются бойцы организации «Мусульманские братья», которым британцы позволили прибыть из Египта с оружием и снаряжением и занять боевые позиции в горах Иерусалима.
Были и такие, кто надеялся, что с уходом британцев вмешается в наши дела, несмотря ни на что, Гарри Трумэн, президент Америки: моментально пришлет он свою армию, два гигантских американских авианосца уже замечены неподалеку от Сицилии, и направляются корабли на восток. Президент Трумэн ни за что не позволит, чтобы еврейский народ пережил здесь вторую страшную Катастрофу, и это всего через три года после того, как были уничтожены миллионы. Да ведь и богатые, и влиятельные евреи Америки окажут на него свое давление. Не могут они остаться в стороне.
А кое-кто верил, что совесть просвещенного мира, или прогрессивное общественное мнение, или международный рабочий класс, или повсеместно распространенное чувство вины по поводу горькой судьбы остатков еврейства — в общем, все вместе встанут, взявшись за руки, и сокрушат «англо-арабские злые замыслы, направленные на наше уничтожение». По крайней мере, так подбадривали себя некоторые из наших соседей и знакомых с появлением первых примет той странной, таящей угрозу осени. Быть может, на крайний случай, стоит утешить себя таким образом: арабы и вправду не жаждут нашего присутствия здесь, но народы Европы, со своей стороны, уж очень не хотят видеть нас вернувшимися и вновь заполнившими всю Европу. Поскольку мощь народов Европы намного превосходит силу арабов, то, стало быть, есть некий шанс, что нас все-таки оставят здесь. Заставят арабов проглотить то, что Европа предпочла изрыгнуть.
Так или иначе, но почти все предсказывали войну. В радиопередачах подполья, которые велись на коротких волнах, мы слышали восторженные песни:
В горах, в горах заря взошла, как знамя.К вершине! Назад не свернуть!«Вчера» осталось уже за нами,Но к «завтра» не близок наш путь…
И еще:
Не завоевать вершины,Коль на склоне нет могил…
От Негева до Метулы,От морей и до пустынь,Каждый парень — встань к оружию,Девушка — на стражу встань!
И вот это:
От гор ливанских до Мертвого моря…
Крупы, растительное масло, свечи, сахар, сухое молоко, мука почти начисто исчезли с полок бакалейной лавки господина Остера: люди начали запасаться продуктами впрок. Мама тоже купила и задвинула подальше в кухонный шкаф мешочки с мукой, пачки сухарей, жестяные коробки с кашей «Квакер», а также растительное масло и консервы, маслины и сахар. Папа купил и задвинул под раковину в ванной две запечатанные канистры с керосином.
Папа все еще каждый день, как обычно, уходил в половине восьмого из дому и отправлялся на работу в Национальную библиотеку на горе Скопус — автобусом номер девять, с остановкой на улице Геула, по центральной улице квартала Меа Шеарим, пересекая арабский квартал Шейх Джерах, неподалеку от виллы Силуани. Около пяти пополудни возвращался папа с работы. Книги и журналы до отказа заполняли его потертый портфель, и часть журналов и книг он нес под мышкой, прижимая их локтем. Но мама неоднократно просила его, чтобы, садясь в автобус, он держался подальше от окон. И добавляла несколько слов по-русски. Даже наши постоянные субботние путешествия к дяде Иосефу и тете Ципоре мы на какое-то время отложили.
*Мне едва исполнилось девять, но я уже был фанатичным читателем газет. Потребителем новостей. Страстным комментатором и спорщиком. Специалистом по военно-политическим проблемам, весьма авторитетным среди соседских ребят. Стратегом спичек, пуговиц и костяшек домино на циновке, посылающим боевые колонны, осуществляющим тактические обходные маневры, укрепляющим союзы с той или иной великой державой… Я подбирал остроумнейшие аргументы, способные обратить в нашу пользу самое черствое, самое застывшее британское сердце. Я постоянно твердил про себя речи, которые могли бы привести арабов не только к полному пониманию и примирению, но и к тому, что они попросят у нас прощения. Эти речи даже вызовут у арабов слезы сочувствия к нашим страданиям и, вместе с тем, глубокое восхищение нашим душевным благородством и величием духа. В те дни я вел горделивые, но вполне деловые беседы с Даунинг-стрит, с Белым домом, с Папой Римским, со Сталиным, с королями арабских стран.
«Еврейское государство! Свободная репатриация!» — кричали еврейские демонстранты на митингах и во время народных шествий. На одно или два таких мероприятия папа, с согласия мамы, взял меня с собой.
Толпы арабов каждую пятницу, выходя из мечетей, со злобой и ненавистью вопили во всю глотку: «Резать евреев!» Или: «Палестина — наша земля, а евреи — наши собаки!» Я запросто мог бы тронуть их сердце, если бы представилась мне такая возможность. Я доказал бы им с неотразимой логикой, что если в наших лозунгах и наших требованиях нет, упаси Господь, ничего, что могло бы причинить им ущерб, то лозунги, которые вопит распропагандированная, подстрекаемая арабская толпа, они — некрасивые и непорядочные, по сути, они выставляют тех, кто их выкрикивает в неприглядном свете. В те дни я уже был не мальчиком, а нагромождением праведных доводов. Маленький шовинист в шкуре миролюбца. Велеречивый националист-ханжа. Девятилетний сионистский пропагандист: мы — самые лучшие и справедливые, мы — безвинные жертвы, мы — Давид, вышедший против Голиафа, мы — овечка среди семидесяти волков, мы — жертвенный агнец, мы — козленок из сказки, мы — краса и великолепие Израиля. А они, все они — и англичане, и арабы, и прочие народы, — они-то и есть те самые семьдесят волков, весь этот злой, лицемерный и вечно жаждущий нашей крови мир — стыд им всем и позор. (В книге «Пантера в подвале, а также в рассказах, вошедших в сборник «Гора Дурного совета», я описал те дни и изобразил мальчика, немного похожего на меня. Особенно — в рассказе «Тоска»)
*После того, как правительство Великобритании объявило о намерении завершить свою административную власть в Эрец-Исраэль и вернуть Организации Объединенных Наций мандат на управление страной, назначен был ООН специальный комитет (UNSCOP — United Nations Special Committee On Palestine), который был уполномочен расследовать ситуацию в Палестине. Комитет был образован по решению собравшейся в мае 1947 года Генеральной Ассамблеи ООН, на которой советский представитель Андрей Громыко от имени своего правительства выразил поддержку стремлению евреев создать собственное государство в Палестине. Годом раньше, в мае 1946 г., англо-американская комиссия, посетившая в Европе лагеря для перемещенных лиц, где томились сотни тысяч еврейских беженцев, избежавших уничтожения от рук нацистов, рекомендовала немедленно разрешить въезд в страну ста тысячам еврейских беженцев. Британцы отвергли эту рекомендацию…
