Шарлотта Линк - Хозяйка розария
Солнце уже довольно высоко поднялось над восточным горизонтом, суля жаркий день. «Надо убраться в столовой», — вяло подумала Беатрис, но она была настолько измотана, что понимала: на уборку у нее просто не хватит сил. Внутренний голос говорил ей, что на этот раз Хелин не ошиблась в своих мрачных прогнозах: Эрих сегодня не даст им покоя.
День обещал быть тяжелым, и дело было не в погоде — жаркой, сухой, но не душной. В доме царило какое-то тихое, медленно вибрирующее напряжение, набиравшее силу под обманчиво спокойной поверхностью. Все напоминало пресловутое затишье перед бурей, обманчивую безмятежность, одурманившую людей и природу. В этой тишине была зловещая фальшь. Под покровом тишины зрело что-то страшное и жуткое.
Около трех часов дня охранник упал в обморок. Солдат весь день просидел на бревне, сдирал с него кору и меланхолично ее жевал. Как и всем на острове, есть ему было нечего. С утра он был очень бледен, но здесь давно не видели краснощеких здоровяков, и эта бледность не особенно бросалась в глаза. С полудня охранник перестал понукать Пьера, и Беатрис решила, что и он, наконец, проникся сочувствием к несчастному Пьеру, который окончательно выбился из сил, и понуждать его к физическому труду было просто бесчеловечно. Пьер прилег в тени яблони и, закрыв глаза, время от времени отирал со лба пот. Дышал он часто и поверхностно.
Охранник встал — видимо, решив пойти за водой, — еще сильнее побледнел и грохнулся на землю. Падал он, как в замедленной съемке, — неотвратимо и беззвучно. Упав, солдат больше не шевелился.
Беатрис, которая все еще сидела на веранде, борясь с безжалостной слабостью, встала.
— Что это с ним? — спросила она.
Пьер с трудом поднялся, подошел к охраннику и присел рядом с ним.
— Голодный обморок, — сказал Пьер. — Он без сознания.
Беатрис во все глаза уставилась на пленного француза, но тот в ответ лишь устало улыбнулся.
— Нет, мадемуазель, спасибо, — он прекрасно понял, чего ждала от него девушка. — Я не убегу. Не знаю, куда бежать, да, к тому же, я слишком слаб. Я остаюсь. Скоро все и так кончится.
— Надо перенести его в тень, — сказала Беатрис. Собравшись с силами — которых у обоих оставалось не слишком много — они подтащили бесчувственного охранника к яблоне, под которой только что лежал Пьер. Беатрис принесла кружку холодной воды, смочила солдату лоб и растерла запястья.
— Надо позвать врача, — нерешительно сказала Беатрис, — что-то он долго не приходит в себя.
В этот момент охранник открыл глаза и, ничего не понимая, посмотрел на Пьера и Беатрис. Веки его дрожали.
— Что со мной? — спросил он.
Не успела Беатрис ответить, как охранник снова закрыл глаза, вздохнул и отключился.
— Я позвоню доктору Уайетту, — Беатрис вскочила на ноги. От этого быстрого движения в глазах у нее потемнело. Девушка пошатнулась и ухватилась за яблоню, чтобы не упасть. Закрыв глаза, она немного постояла, дожидаясь, пока пройдет головокружение. Когда она наконец открыла глаза и обернулась, то сразу увидела вышедшего на веранду Эриха. Он был бледен как смерть и держал в руке пистолет. За ним, как маленькая жалкая тень, жалась Хелин с лицом, оцепеневшим от страха.
События развертывались с такой быстротой, что Беатрис только потом удалось вспомнить их последовательность и понять, что же, собственно, происходило.
Эрих спустился с веранды в сад и направил оружие на Пьера, который, по-прежнему, лежал в траве рядом с охранником.
— Ну, теперь, — сказал Эрих, — ты от меня не уйдешь.
Пьер не делал ни малейшей попытки бежать, и мысль о его бегстве могла возникнуть только в воспаленном воображении осатаневшего Эриха, быстро пришедшего в ярость.
Хелин вскрикнула от ужаса. Этот крик был больше похож на писк испуганной птички. Он возник и замер, и Эрих не обратил на него никакого внимания.
«Не делай этого!» — мысленно закричала Беатрис. Трагедия надвигалась неумолимо, но Беатрис была не способна ни словом, ни делом остановить ее. Все застыли на месте, парализованные ненавистью, бурлившей в глазах Эриха.
Эрих выстрелил в Пьера, но промахнулся. Пуля ударила в землю рядом с ним. Пьер не пошевелился.
— Беги! — закричала Беатрис. — Беги же!
Эрих выстрелил еще раз. На этот раз он попал Пьеру в ногу. Молодой француз вскрикнул от боли и прижал руку к ране. Пуля попала ему чуть ниже колена. Пьер, наконец, начал двигаться и попытался уползти прочь от Эриха по траве, но шансов уйти у него не было, потому что впереди была заросшая травой лужайка, на которой Пьер представлял бы собой отличную мишень.
— Пистолет! — не выдержав, крикнула Беатрис. — Пьер, пистолет! Стреляй! Стреляй в него!
Несмотря на охватившую его панику, Пьер понял, что имела в виду Беатрис — оружие бесчувственного охранника. Пьер повернулся и подполз к солдату.
Эрих выстрелил еще раз. Пуля снова попала Пьеру, который уже успел вытащить из кобуры пистолет охранника, в ногу и швырнула его на землю.
Эрих сделал еще два шага вперед.
«Он наслаждается, — подумала Беатрис, вглядевшись в выражение лица Эриха, — он наслаждается этой игрой».
Эрих ждал. Он ждал, когда серый от боли Пьер соберется с силами, ждал, когда он поднимет выпавший из руки пистолет, ждал, когда француз снимет оружие с предохранителя и направит на него.
Они выстрелили одновременно.
На этот раз Эрих промахнулся. Пуля взметнула фонтанчик земли довольно далеко от Пьера.
Но сам Эрих в этот момент рухнул на землю, как срубленное дерево. Он упал и не шевелился.
Наступила неестественная, поистине мертвая тишина. Умолкли даже щебетавшие в саду птицы, напуганные выстрелами. Тишина стояла такая, словно мир затаил дыхание. Солнце освещало призрачную сцену с тремя лежавшими в траве мужчинами и двумя застывшими на месте женщинами, толком не понявшими, что произошло. На сцене лежали и два пистолета, как реквизит, с точным расчетом положенный на нужное, предназначенное ему место.
Декорация кульминационной сцены драматического спектакля. Актеры не знают, что делать дальше, ибо режиссер забыл дать им дальнейшие указания. Немая сцена с застывшими в недоумении актерами.
3
— Так значит в Эриха выстрелил Пьер! — воскликнула Франка. — Значит, Эрих не застрелился.
— Да, он не застрелился, — подтвердила Беатрис. В ресторане между тем зажгли лампы. В их красивом теплом свете лицо Беатрис уже не казалось таким жалким, каким оно выглядело в начале вечера, но в глазах ее застыло выражение печали и боли. — Пьер защищался, но это бы ему нисколько не помогло. Если бы немцы узнали об этом, его бы расстреляли на месте. Надо было как можно скорее что-то делать.
— Эрих был убит?
Беатрис отрицательно покачала головой.
— Нет. Эта часть истории соответствует действительности. Эрих не был убит, но было ясно, что без медицинской помощи у него не было никаких шансов выжить — пуля прошла над сердцем.
— Охранник…
— …слава Богу, был без сознания и ничего не видел и не слышал. В противном случае всем нам был бы конец.
— Что вы стали делать? Как вы справились с ситуацией?
— Пьер потерял очень много крови, — ответила Беатрис, — и я сказала, что надо немедленно позвать врача. Пьер окончательно впал в панику; мы не знали, как объяснить то, что случилось, и Пьер боялся за свою жизнь, так как врачу, если он придет, надо будет объяснить, что произошло. Мы с Хелин затащили его на кухню, и пока Хелин перевязывала ему две раны на ноге, чтобы остановить кровотечение, я пошла посмотреть, что с Эрихом. Он тихо стонал, но был практически без сознания. Охранник пока не шевелился, но было ясно, что рано или поздно он придет в себя, и до этого нам надо что-то придумать. Я вернулась в дом и сказала Хелин, что она должна помочь мне втащить в дом Эриха. Тащить его оказалось труднее, чем Пьера — он помогал нам, ковыляя в дом, а Эрих безвольно висел на наших плечах. Сама не знаю, как, но мы смогли втащить его в столовую. Он лежал на полу, как труп. Он тоже терял кровь, но не так, как Пьер, раны которого очень сильно кровоточили, несмотря на наложенные Хелин повязки. Мы с ней принялись обсуждать, что нам делать дальше, когда я посмотрела в окно и увидела, что к дому ковыляет охранник. Если бы он вошел и увидел устроенный нами лазарет, то, конечно, поднял бы крик и стал звать на помощь. Пускать его в дом было нельзя ни в коем случае, и я выбежала на крыльцо.
— В саду была кровь? — спросила Франка. — Вы же тащили Пьера по траве и…
— Конечно, в саду была кровь, — сказала Беатрис, — и ее заметил бы всякий, сохранивший ясность зрения. Но охранник сам был на грани полного физического истощения. Казалось, что он вот-вот снова упадет в обморок. Его сильно шатало. Он не мог идти прямо. Если бы он заметил кровь, то, наверное, решил бы, что у него галлюцинации.
