Наталия Матвеева - Минус всей моей жизни (СИ)
- Порвать с тобой? – тихо и ошеломленно спросил он и снова, яростно и импульсивно, воскликнул:
- Женя, как я могу порвать с тобой, если я, черт бы меня побрал, схожу по тебе с ума?? Ты хочешь сказать, ты не видишь этого?? Не чувствуешь?? – он встал и подошел к ней, отчаянно глядя ей в глаза, а Женя, почувствовав вспыхнувший внутри нее факел надежды, тихо проговорила с дрожью в голосе:
- Тогда объясни мне. Расскажи. Я должна знать, ты не можешь до бесконечности играть с моими чувствами к тебе в пределах этого кабинета!
Сергей выдохнул и хмуро кивнул, стискивая зубы и пристально глядя на Женю, которая вдруг испугалась… Что это за правда? И почему он так не хочет ей говорить?? Он бы сказал, сказал… Если бы был уверен, что Женя… останется с ним? Поймет правильно? Не испугается? Что же это…
- Хорошо. – хмуро и тихо сказал он. – Я расскажу тебе. Сегодня вечером, после работы поедешь со мной. И никаких треклятых Семенов!!! – ревниво и вспыльчиво проговорил он, а Женя выдохнула, опустив голову и смахнув слезы со щек, чувствуя, как от болезненного и нервного напряжения подрагивает сердце в ее груди.
Он вдруг наклонился к ней и провел рукой по ее прямым волосам, зарывшись в них и легонько потянув, чтобы Женя посмотрела на него. Она подняла глаза, ощутив жгучий трепет от его прикосновения, и увидела, как он улыбается, оглядывая ее.
- Ты зачем волосы выпрямила? – тихо проговорил он, а Женя, почувствовав теплый дождь внутри себя, легонько пожала плечами и прошептала:
- Тебе хотела понравиться.
Он внимательно посмотрел в ее глаза, и она вдруг почувствовала, заметила, как он загорелся, как стремительно потемнел его взгляд, как он желанно скользнул по ее губам, замерев на них… Женя вздохнула, почувствовав волнующий толчок.
- Глупая. – все так же тихо сказал он, нежно проведя рукой по ее щеке, и Женя улыбнулась, утопая в его прикосновении, в его взгляде, в его сильной, обжигающей энергетике, едва дыша, едва понимая, что с ней, не слыша ничего, кроме него, и не видя ничего, кроме его глаз, жадно глядящих на ее губы… - Ты… прекрасна. Ты чертовски хороша… И я не позволю никому никогда к тебе прикасаться, читать тебе дурацкие стишки, звать в какие-то там кафешки и вообще смотреть на тебя, поняла? Убью! Убью любого, размажу, разотру в порошок, уничтожу. – жестко и беспрекословно заявил он без тени шутки, а Женя, умирая от любви, счастливо улыбнулась и вздохнула, чувствуя лишь только всепоглощающее желание стоять вот так рядом с ним, понимая, что она нужна ему, чувствуя его ревность, его желание любить ее, чувствуя его страсть и растворяться в ней, забыв обо всем, даже об этой дурацкой тайне…
Тайна.
Тайна.
Мгновенный испуг вернул ее на землю, и она, легонько и быстро прильнув к нему, нежно и мимолетно поцеловала его, двинувшись в сторону секретарской и бросив через плечо:
- Ты очень страшный, Сережа. Тебя все боятся, и я – в том числе! – игриво проговорила она, вернувшись за стойку и принявшись за работу, а Сергей лишь как-то отчаянно и обреченно хмурился, глядя ей вслед.
*** «Минус»
Сергей с огромным, щемящим, отвратительным чувством, сжимающим все его внутренности в тяжелый и очень горячий, болезненный комок, ждал вечера, с трудом поддерживая в себе рабочий лад. Он что-то решал, какие-то проблемы, издавал распоряжения, провел полдня на производстве…
Но все его мысли неизменно бумерангом возвращались к Жене.
Как он ей скажет? Как признается в том, что каждый раз, разрываясь от боли и отвращения и видя, как Женя с надеждой смотрит на него, а потом с потухшим, измученным взглядом уходит одна, как он признается ей, что просто не может ее никуда пригласить, не может провести с ней вечер, потому что дома… дома его ждали Ксюша и Настя…
Сергей смотрел на часы и понимал, что когда она узнает, случится что-то непоправимое… Она отвернется от него. Она никогда его не простит, как бы он ни пытался объяснить ей, что этот брак – глупая и расчетливая договоренность, нелепая ошибка, которая связывала его по рукам и ногам, предопределяя за него его судьбу… Он не верил в удачу, случайности и тому подобную дребедень, потому что знал, что все, что происходило и происходит в его жизни – он сделал сам, своими руками.
Брак с Ксюшей, рождение Насти, руководство фирмой, знакомство с Женей, последующие его чувства к ней – все это его выбор, как ни крути, и то, что он не сказал ей раньше, сразу, перед тем, как его сердце стало отказываться биться дальше без надоедливой и наивной рыжей девчонки – это тоже его ошибка, за которую придет и расплата…
Сергей злился, злился, потому что ничего другого не мог, потому что не знал, как ему быть, потому что понимал, что даже когда он разведется с Ксеней и станет свободным, она не простит его… Умирая от собственной глупости и обреченности, Сережа пытался направить свой пыл в работу, но не мог отвязаться от едкого и настойчивого, как репей на одежде, глубокого страха потерять ее.
Потерять ее, Женю! Когда он только узнал о ее чувствах, когда смог, наконец, держать ее в своих объятьях, слышать ее нежный голос, ощущать ее прикосновения… Сережа готов был разорвать себя на мелкие клочки, лишь бы находиться рядом с ней бесконечное время, вдыхать ее духи, целовать ее кожу, ее губы, получить ее всю себе, в свое распоряжение, бесконечно дарить ей свою любовь и слышать ее чудесные вздохи… Он бы все отдал за любое свидание с ней, хоть на лютом морозе около грязной помойки с бомжами, гремящими бутылками и пустыми консервными банками, за то, чтобы проводить с ней каждый вечер своей жизни и слышать ее красивый смех, ее милые шутки, видеть ее волшебную улыбку…
Да он совсем свихнулся, как дурак! Зависимый, бесхарактерный, слабовольный, влюбленный…
Сережа проклинал себя, не понимая, как можно было так влюбиться, а теперь он сходил с ума от ужаса, не представляя, как будет жить без нее дальше, как будет жить, зная, что причинил ей самую настоящую боль…
А время шло, часики неумолимо тикали, и вот, как говорится, отзвенел звонок, и по коридору мимо секретарской зашагали бодрые и счастливые работники, радуясь первой оттепели и свободе от трудов праведных, предвкушая прогулку на свежем воздухе или ужин в кругу семьи…
Женя тоже засобиралась. В смертельной нерешительности, злобной панике и бешеной ненависти к себе и ко всему на свете, кроме нее, Сережа следил за тем, как она весело машет коллегам на прощание, как надевает свою короткую курточку светло-оранжевого оттенка, тут же оттенившую ее волосы и ярко-красные губы, как собирает что-то в сумку и выжидающе, удивительными фиалковыми глазами смотрит на него.
- Ну? Идем? – вздохнула она, и Сергей уловил нежный румянец волнения на ее щечках, ощущая, что нервное напряжение превращает его в железного истукана, пытающегося оторваться от гигантского магнита.
- Идем. – хмуро и решительно сказал он, хотя внутри не мог собрать в кулак свое мужество, мечтая просто плюнуть на все и, купив билет на двоих в какую-нибудь чертову тундру, уехать навсегда…
Но…
Он взял куртку и, закрыв кабинет, дождался Женю, убирающую со стола какие-то документы. Мир проплывал мимо, пока они шли к лифту. Звуки сделались едва слышными, позволив отчаянию захватить его в свой плен, пока они ехали в душной, битком забитой коллегами и работниками с других этажей кабине, а существовала только Женя, стоящая рядом с ним, взволнованно и задумчиво глядящая через плечо какого-то парнишки перед ней, только она, ее дыхание, тонкий аромат сирени…
Сережа не удержался и, пока никто не видит, прижатый со всех сторон усталыми и о чем-то галдящими мужчинами и женщинами, протянул к ней руку и нежно, но так желанно дотронулся до ее пальцев, проведя по ним рукой и лаская в отчаянном исступлении, боясь, что это последнее его прикосновение к ней, последний раз, когда она, вот так, как сейчас, слегка вздрогнет от неожиданности и посмотрит на него нежными, невероятно игривыми, невероятно влюбленными глазами…
Да, он дурак, идиот, вспыльчивый, грубый, жестокий, но сейчас эти пальцы, ответившие на его прикосновение легким, заботливым сжатием, эти пальцы, горячо и ласково проскользившие по его руке, были для него последней соломинкой, брошенной утопающему, последним волшебным мигом, отрывающим от реальности…
Женя улыбнулась ему, а он едва сумел вздохнуть, хмурясь, злясь, умирая и чувствуя, как его сердце бьется все быстрее и быстрее… Чувствуя, как он безумно любит ее.
Все вокруг блестело, гудело и радовалось, проплывая мимо них во времени и пространстве… А вот и проходная, его рука даже пропуск приложить сумела… Женя идет рядом, смотрит на него периодически, стучит себе каблучками сапожек, волосы свои нежные откидывает за плечо…
Дверь открылась, и свежий, весенний, хоть и редкий для конца февраля, прогретый до плюс одного градуса воздух ударил его по лицу, слегка отрезвляя…
