Семен Данилюк - Сделай ставку - и беги, Москва бьет с носка
Но, вопреки опасениям, на сей раз выглядел гендиректор оживленно-деятельным. Даже тяжелые мешки под глазами, будто посвежели.
- Входи же, входи, - Петр Иванович энергично замахал руками. При виде мрачной физиономии подчиненного снисходительно подмигнул. - Что мнешься? Не знаешь, как сказать? Так можешь не трудиться, уже донесли. Ну, и хрен с этим государством, которому ничего не надо. Пойдем-ка лучше, чего увидишь!
Он приобнял озадаченного Антона за талию и, сияя хитрой, предвкушающей улыбкой, повлек в комнатку отдыха. Пропустил его вперед, и Антон замер, - на диванчике сидел Иван Листопад. Из перевернутой кверху ладони поднимался вкусный кофейный дымок, - чашка затерялась внутри огромной лапищи.
Если б Антон увидел измученного годами мытарств, надломленного бедами человека, каким запомнил его в день бегства, он, быть может, даже почувствовал жалость.
Но от того растерянного, загнанного в угол мужика не осталось и следа.
Глаз снова косил привычным самодовольным нахальством. И это отчего-то глубоко уязвило Антона. В свою очередь Иван, едва скользнув по неприязненной физиономии прежнего товарища, выжидательно прищурился.
Оба молчали.
- Вы чего как неродные? - поразился Петр Иванович. - Оторопели от радости? Поздоровайтесь хоть.
- Притомился, поди, в бегах? - недоброжелательно поинтересовался Антон.
- Сам попробуй. Узнаешь, каково это, когда из-за каждого угла шмальнуть могут.
- Где уж мне? Такое внимание заслужить надо. Чего ж не пристелили-то?
- Пулю на меня еще не отлили.
- А дустом попробовать не догадались? Петр Иванович недоумевающе переводил взгляд с одного на другого.
- Это чего, теперь у молодежи принято так встречаться?.. Ну, не знаю, что там меж вами за кошка... - расстроенно протянул он. Об истории с похищением Гули ему известно не было.- Но нам ведь вместе работать.
- С ним? - Антон уничижительно скривился. - Вот уж дудки. Когда он за спиной, сразу застрелиться, и то безопасней. Уж лучше я сам.
- То-то ты сам много наработал, - Листопаду, похоже, надоело огрызаться. - Бумаг, правда, наплодил с избытком. А на выходе - пшик.
- Так тоже нельзя, Иван, - вступился Петр Иванович. - Антон целый год один едва ли не с целым государством воевал.
- Еще одна глупость - с государством воевать затеяли, - Листопад поднялся. Округлившийся животик под сетчатой рубашкой заколыхался.
- Уж извините, Вас не было поучить, - Антон мрачнел на глазах. - Ты вообще зачем вернулся? Если в институт, то я сдаю дела.
Он потянул из кармана пропуск, намереваясь передать Петру Ивановичу.
Иван приобнял совершенно расстроенного дядьку. - Ты, дядя Петь, ступай пока в кабинет, мы тут меж собой кое-что обхрюкаем и - следом.
Он безапелляционно подтолкнул Петра Ивановича, прикрыл за ним дверцу. - Сдал дядька. Прихватил Антона за руку.
- Вот шо, парень. В чем я перед тобой виноват, в том виноват. Да и обошлось ведь, - по тебе судьба краем зацепила. А по мне полной мерой влепила. Знаешь, каково сына потерять, да еще если понимаешь, что вместо тебя! - Он обхватил рукой область сердца, потянул на себя, невидимыми ножницами отрезал и бросил в корзину для бумаг. - И если думаешь, шо буду перед тобой за тот случай до конца жизни на карачках ползать...
Антон с усилием вырвался.
- Не струсил бы, не пустился в бега, жив был бы Андрюшка, - жестоко рубанул он. - А если ты думаешь, что я с тобой после случившегося вообще хоть что-то вместе стану!..
- Станешь! - рявкнул Иван. - Потому шо аукцион надо выигрывать. Мои грехи на мне! Но сюда я вернулся, чтоб институт от этой курвы Балахнина отбить. Ты в теме. Другому, шоб освоиться, полугода не хватит. А у нас каждый день считанный. Короче, идеи наши, проработка ваша. Можно даже без взаимной любви. А бросить дело да свинтить в кусты...Меня попрекать силен. Самого-то совесть после не замучит? - насмешливо добил Иван. Что-что, а характер прежнего друга он изучил досконально. Задетый за живое Антон заколебался.
В комнатку заглянул обеспокоенный Петр Иванович.
- Так вы идете?
- А то! Мы теперь с ним снова - оба два! - Листопад приятственно подмигнул покусывающему губы Антону. - Ну, братцы, за работу!
Не в силах сдержать нетерпения, он обхватил обоих и без усилия повлек их к столу.
Как ни был настроен Антон против Листопада, но пришлось признать, - способность оборачивать поражение победой Иван не утратил.
Предложенный им план базировался на особенностях аукционных торгов и на учете личности соперника - Юрия Павловича Балахнина.
Торги считаются состоявшимися, если в них участвовало хотя бы два претендента. Любая заявившаяся компания вносит некий страховой депозит, а перед началом торгов представляет письменную заявку, то есть запечатанный конверт с вписанной внутри суммой, которую компания обязуется уплатить в случае выигрыша.
Конверты публично вскрываются, цифры оглашаются. Чья цифра выше, тот и объявляется победителем. После чего в течение десяти дней должен перевести деньги на счет учредителя аукциона. Если по каким-то причинам платеж не поступает, незадачливый чемпион снимается с торгов и теряет внесенный аванс. Победителем же становится участник, чья заявленная цена оказалась в итоге второй.
Всё предельно просто и демократично. В отличие от знаменитых залоговых аукционов и инвестиционных конкурсов, возможности для мухлежа сведены к минимуму.
Обычно крупный участник заявляется на аукцион сразу двумя компаниями. Во-первых, это гарантирует, что аукцион будет признан состоявшимся, даже если другие претенденты в последний момент откажутся. Во-вторых, дает возможность лавировать с суммами заявок. Скажем, одна из двух твоих компаний заявляет очень высокую ставку, чтобы заведомо выиграть. А другая - значительно более умеренную. Если при объявлении результатов твои фирмы становятся первой-второй, то первая немедленно отказывается платить, а победителем объявляется вторая. И ты выигрываешь аукцион за гораздо меньшие деньги.
Дальнейший алгоритм событий Листопад просчитал, исходя из двух качеств главного противника - Балахнина: упертость и прижимистость.
Когда дело касается ключевых для его бизнеса позиций или заходит на принцип, как в их схватке с Листопадом, Балахнин с расходами не считается. Заполучить институт для него стало делом принципа. Значит, если на аукцион заявится конкурент, способный заплатить серьезные деньги, Юрий Павлович выложит сумму, заведомо большую. Хоть на восемь, хоть на десять миллионов полезет, только чтоб не уступить. Но раз на аукционе, кроме самого Балахнина, будет участвовать только компания, представляющая институт, ситуация резко меняется. Определить, сколько сможет назанимать Петр Иванович, для Балахнина совсем нетрудно. То, что в институте нет свободных денег и взять их неоткуда, ему, конечно, известно. Единственный источник - кредит под залог здания.
- Да говорил же - пробовал! - сквозь прокуренные зубы процедил Петр Иванович. - Кого только не обошел. И лишь один банчок согласился. Да и как? Два миллиона долларов под залог здания, которое само по себе за двадцать миллионов стоит. Ну, не насмешка ли?
- И очень хорошо! - к всеобщему удивлению, обрадовался племянник. - Кредит этот ты оформишь.
- Да чтоб я за такие копейки в кабалу полез!... - Петр Иванович выругался. - И деньги с процентами потеряю, и аукцион проиграю.
- Оформишь! - надавил Иван. - И на другой же день об этом станет известно...кому?
Похоже, он начал резвиться. Разочарованно оглядел собеседников.
- Соображайте же, ребята. Балахнину, конечно. Тут же донесут.
- Тем более бессмысленно, - буркнул Антон. - Зная нашу сумму, он положит на сто рублей больше и выиграет.
- Ах ты, моя умница! - Иван от полноты чувств, презрев обиды, перегнулся и громко чмокнул его в лобик. Антон брезгливо отерся. - Именно что побольше. Не на сто рублей, положим. Подстрахуется. Вдруг дядька еще и семейное серебро продаст, - он подтолкнул Петра Ивановича под бок. - А вот больше чем триста, ну, пятьсот тысяч баксов сверху добавить, смысла уже не будет. Итак заведомая победа. Не хрен государству лишнее платить. Сосать от него - это Юрий Палыч завсегда. А вот отдавать - воспитание не позволяет. Положит, халявщик, тютелька в тютельку. И вторую компанию заявлять не будет. Чего аванс понапрасну терять? Ведь дядя Петя-то на аукцион пойдет в любом случае. Для него эти акции - вопрос жизни.
- Жизни, - завороженно повторил Петр Иванович.
- Так вот после этого Балахнин наш! - Иван припечатал лапой столешницу и, скрестив руки, откинулся на стуле. Недоуменное молчание его веселило.
- А можно отдельно для дураков разъяснить? - переглянувшись с растерянным Петром Иванович, раздраженно процедил Антон.
- Для Вас - с особым удовольствием, - снизошел Иван.
Взмахом руки он пригласил обоих пригнуться, будто созывал на тайную вечерю.
