Максим Кантор - Учебник рисования

Галерея его год от года делалась известнее, и жители столицы наконец позабыли опального премьера и его скабрезную фамилию. «Куда везти?» спрашивал таксист хмельного журналиста. «Двигай к Поставцу». И понимал таксист: стало быть, культурное мероприятие в столице. «Кто представляет вас на столичной сцене?» — спрашивали художника, и звучал надменный ответ: «Как это — кто? Поставец, разумеется». «Ах, ну конечно же».

— Ты понимаешь, куда попал?

— Здесь выставки устраивают?

— Здесь устраивают жизнь. Галерея — это трибуна, с которой художник общается с миром. Ты миру сказать что-нибудь хочешь?

Павел озирался в поисках картин; стены были чистые. В углу стоял телевизор, по экрану беззвучно неслись события дня — звук был отключен. Посреди комнаты стоял темный аквариум, в нем, плавно качаясь, липли к стеклам переливчатые вуалехвосты. Кое-где на стенах были аккуратно нарисованы углем квадраты и прямоугольники. Павел пригляделся к рисункам пристальнее.

— Вижу, вас заинтересовали эти вещи, — сказал галерист и потер руки. Жест непроизвольный, профессиональный, так колбасник одергивает фартук, а генерал крутит ус.

— Что это?

— Наша последняя выставка, — облизываясь, сообщил Поставец. — Мастер из Парижа — Гастон Ле Жикизду, художник культовый.

— И мейнстримный наверняка, — не удержался Павел.

— Безусловно, это мейнстрим.

— Что же это такое нарисовано?

— Проект называется просто — выставка. Художник изображает рамы, не заполняя их изображением. Перед нами призрак искусства, и данный мессидж каждый может наполнить любым содержанием. Нравится пейзаж — воображайте пейзаж. Нравится абстракция — представьте красочные пятна. Демократично и оригинально.

Голенищев и Поставец обсудили достоинство картин:

— Поразительно, что до Ле Жикизду никто до этого не додумался. А, казалось бы, идея лежит на поверхности, — сказал Леонид.

— Так бывает с открытиями: кажется, любой мог это сделать.

— И ни грамма дидактики. Ле Жикизду не навязывает своих пристрастий.

— Его позиция — это позиция человека, принимающего мир во всем многообразии, отвергающего директивы.

— Каждому зрителю он говорит нечто свое. Глубоко личное, персонифицированное искусство.

— Удобство данной вещи еще и в том, что ее каждый легко может унести с собой. Все предельно просто: вы покупаете определенный размер рамки, оплачиваете покупку, наш ассистент приходит к вам домой и в любом месте вашего интерьера изображает данную рамку. Вот ту, слева, мы продали уже шесть раз — видите красные точки?

И действительно, под нарисованной на стене рамкой было приклеено шесть красных кружочков из бумаги.

— Это значит, что вещь продана шесть раз, — объяснил Поставец. — К сожалению, по установленной договоренности, это предел — иначе мы выйдем в тираж и вещь утратит уникальность. А вот ту, — галерист кивнул на рамку на противоположной стене, — отчего-то не берут. Заходил банкир Балабос (человек, по-настоящему любящий авангард), и он уже было взял вещь, но в последний момент жена его отговорила.

— Обидно.

— Тяжелый хлеб, — Поставец улыбнулся, облизнулся, потер руки. — Сколько раз было, что в последний момент все срывается.

— Когда женщинам дают слово…

— Лаванда Балабос — чуткая дама. Не знаю, что на Лавандочку нашло. Видимо, Гастон не угадал размер вещи. Творил в Париже, а там другие интерьеры. Гастон уверяет, что именно эту вещь в Париже брали охотнее всего.

— Несовпадения в культуре быта.

— Прогресс — дело не одного дня.

— Мой друг Тушинский считал, — сказал Леонид, усмехнувшись, — пятьсот дней требуется. Однако не уложились.

— Преклоняюсь перед Владиславом Григорьевичем, но прогноз излишне оптимистичный. До сих пор (я не шучу!) говорят, что Ле Жикизду — шарлатан. Не переводятся дикари!

— Галерист — это воспитатель.

— Устаешь, как в школе — со второгодниками. Прихожу домой, включаю Шопена. Думаю: к черту! Махну рукой! Левкоевы давно меня зовут — открыть на Сардинии галерею. Но если прекращу деятельность, остановится не только моя работа — работа многих людей.

Подтверждая слова галериста, зазвонили сразу два телефона, а на экране телевизора появился энергичный юноша и страстно, но беззвучно принялся апеллировать к собравшимся в комнате. Поставец обошелся с техникой просто: на юношу махнул рукой, и тот так и продолжал надсаживаться впустую, один из телефонов переключил на охрану, другой поставил на автоответчик. Разобравшись с происходящим, Поставец дал пояснения. «Московская ярмарка современного искусства, — кивнул он на пылкого юношу в телевизоре, — аналог западных ярмарок, поддержана банкиром Дупелем. Выходим на общий рынок». Юношу в телевизоре распирало от убеждений, но отсутствие звука не позволяло в полной мере выразить себя. «Это критик Николай Ротик, — пояснил Поставец, — новая звезда искусствоведения. Метит в Розы Кранц. Не думаю, что есть шансы, не думаю». Поставец отвернулся от Ротика и указал гостям на аквариум с вуалехвостами. Он щелкнул выключателем, и в аквариуме вспыхнул свет, и одновременно полилась сладкая музыка. Невидимые прежде во мраке воды вуалехвосты пришли в неистовое движение. Тут же и обнаружилось, что помимо вуалехвостов в осветившемся аквариуме находится еще кто-то. Это был маленький голый человечек, босыми ногами стоящий на дне аквариума, а макушкой касающийся поверхности воды. Он был совершенно как настоящий, настолько, что Павел решил, что это гомункулус, выведенный Поставцам среди вуалехвостов. Рыбки заигрывали с ним и оплывали кругами вокруг его подвижного гладкого тела. В такт сладостной музыке голый человечек совершал танцевальные движения, поводил в воде руками, помахивал ногами и поматывал гениталиями. С маленького личика его не сходила улыбка. Поставец улыбнулся ему в ответ, а маленький человечек отвесил поклон и сделал витиеватый жест руками.

— Это наш, отечественный художник, — представил человечка Поставец, — Филипп Преображенский. Компьютерная графика, звук, инсталляция считаю этот проект несомненной удачей.

Леонид покивал, а Павел бросился к аквариуму рассмотреть человечка.

— Да не живой он, не бойтесь. Не утонет. То есть, разумеется, это абсолютно точная копия человека, — Филипп создал свой автопортрет средствами современной технологии. Простая видеозапись, встроенная в аквариум, но эффект присутствия полный. Танцор он, надо признать, отменный. Как, впечатляет?

— Такое не стыдно и на Венецианскую биеннале, — заметил Леонид.

— На уровне, — согласился Поставец. — Кончилась эпоха кустарных поделок. И технология, и концепция — все соответствует стандартам.

— Вошли в Европу. Проблемы у людей общие.

— Что называется: вызов времени. И все продумано, — Поставец нажал на кнопку, музыка стихла, аквариум потух: исчез пляшущий человечек, и золотые рыбки скрылись в темной воде. Поставец щелкнул выключателем снова, вспыхнул огнями аквариум, стали видны снующие рыбки, и голый человечек возобновил прерванный танец.

— Он для меня часами так пляшет, — сказал Поставец, — и не надоедает.

— Искусство и не может надоесть.

Охранник принес поднос с кофе; раздали чашки, размешали сахар.

Надо рассказать молодому человеку о том, что такое галерея.

Приготовьтесь к тяжелому труду, — Поставец подал Павлу блюдечко с печеньем, и Павел покрошил печенье вуалехвостам; те гонялись за крошками, открыв рот; человечку не досталось ничего. — Работа с утра до ночи. Предпринимательство! — сказал Поставец с досадой. — А с чем сталкивается предпринимательство? С русским народом! Вот вам пример! — галерист отвлекся, чтобы рассказать о наболевшем. — Затеял строительство дома в Одинцовском районе — и проклял все на свете! Рабочие пьяны, материалов нет. Деревня, где участок приобрел, называется — Грязь. Подумайте! Если бы не он, — отозвался Поставец по поводу охранника, — я бы пропал. Умеет обращаться с аборигенами: где надо — прикрикнет, где надо — припугнет. Без плетки нельзя. Зарплату им подай, а гвоздя не вобьют, если не стукнуть хорошенько.

Охранник по прозвищу Сникерс широко улыбнулся — улыбка показала, что он знает, как обращаться с себе подобными.

— И в галерейном бизнесе — то же самое. Россия! Буквально как на войне.

Картинка в телевизоре в это время сменилась. Словно иллюстрируя слова галериста о трудностях работы, на экране появился кричащий человек и заполнил искаженным лицом весь экран; он разевал розовый рот и заходился в беззвучном крике. Непонятно было, кричит он от боли или от радости.

— Это что же, — указал Павел на розовый рот, — форум искусств или война какая?

— Ах, это, — вгляделся Поставец. — По-моему, все-таки форум искусств. Это такой интересный парень, из Тамбова. Видеоартом занимается, прогрессивная личность.