Игорь Боровиков - Час волка на берегу Лаврентий Палыча
… И так каждый день по семь часов, с девяти утра до четырех вечера по цене 7 долларов за час, то есть в день выходит почти полтинничек. Естественно – черным налом. Я же, как тебе известно, живу на социальную помощь, оттого на чек работать не могу, с пособия вычтут. А так, поди докажи. Вот только из-за холода уж больно тяжко приходится, ибо остановиться, присесть, передохнуть совсем негде.
Погода почти все мартовские дни стояла хоть и солнечная, но холодная, с северным ледяным ветром, а пословица "Пришел марток, надевай трое порток" к Канаде подходит ничуть не меньше, чем к
России. Посему, когда после рабочего дня оказываюсь дома, сил хватает лишь на душ, ужин, просмотр очередных "Вестей" по РТР (они по нашему местному времени в 20 часов повторяют те же самые "Вести" и "Вести Москва", что по московскому показывают в восемь вечера) да на созерцание в лежачем положении очередной серии про питерских ментов и бандитов. Лежишь эдак, бывало, кино смотришь, а ножонки гудят: У-у-у-у-у-у-у-у! У-у-у-у-у-у-у-у!
Ну а поскольку (как я только что тебе сообщил) погода две последние недели стояла солнечная, без осадков, то хозяин велел нам работать без выходных. Мол, в снегопады отдыхать будете.
Представляешь, каково это – столько дней подряд ходить быстрым шагом по 7 часов и вставлять в ветровое стекло со стороны водителя всех встречающихся нам припаркованных тачек карточки нашего курда.
Сегодня наконец-то первый день плохой погоды. Я поперся в винный магазин, иду по улице, смотрю на стоящие у тротуаров марки машин и машинально отмечаю: Такой я вставлял, такой вставлял, такой вставлял… А ведь еще совсем недавно подобная мысль, причем, отметь, в абсолютно идентичном словесном оформлении возникала у меня лишь при взгляде на различные типажи женщин, как-то, скажем, высокая блондинка с маленьким бюстом, маленькая брюнетка с большим и тд и тп.
В общем, жизнь бы была вполне терпима, если бы ни одно явление, весьма меня гнетущее. Уж больно из-за этой работы сны у меня за последнее время убогими стали, а главное, действие в них уверенно переместилось сюда во время и место, в коих живу уже двенадцатый год. А ведь всего еще прошлой осенью были они у меня родными, светлыми, духовными. Снилось, например, как захожу в рюмочную за рестораном "Яхта", что в немецкой слободе, на Кукуе, возле метро
Бауманская. Захожу и говорю рюмочнице: "Сто пятьдесят с прицепом".
Она мне наливает на две трети русский граненый стакан и спрашивает:
"Прицеп-то какой? Сыр али кильки?" А я, естественно, говорю: "Кильки конечно". Вообще-то надо бы было сказать "конеш-шно", чтобы изначально на Кукуе приняли бы меня за коренного москвича. Но я под него никогда не канал, а посему даже во сне гордо произнес по-нашему, по-питерски: конеч-чно!
Продавщица выдает мне белый кусок хлеба, на нем чуток масла и три кильки тихонечко лежат, да смотрят на меня бисерными глазенками. И так всё это ярко мне во сне привиделось, что я проснулся в слезах. Проснулся и вспомнил, что уж давным-давно нет ни
Яхты, ни примыкающей к оной рюмочной, да и самого нашего издательства по большому счету тоже уже нет. Есть здание с каким-то непонятным и неизвестным нутром, напичканным охранниками и кодовыми замками. Вспомнил я всё это и закручинился. И так, помнится, захотелось выпить шведской горькой!… Что я вот прямо сейчас и сделаю – выпью…
… Но в основном снилось мне раньше само родное издательство АПН далеких прежних времен и все связанные с ним производственно-трудовые процессы. Например, грезилось постоянно, что прихожу на работу и открываю очередную верстку про то, как свободно, счастливо живут советские люди при советской власти. Вдруг вижу с ужасом: во фразе подэр совиИтику – poder
soviИtico – советская власть – в первом слове poder наборщик вместо P по запарке набрал F, так что получилось слово фодэр (foder), что в переводе является самым что ни на есть срамным, словесным непотребством, обозначающим действо, в результате которого мужская хромосома Икс получает возможность встретиться с женской хромосомой Игрек. Или приснится, что редактирую книжку
"Великие имена советской литературы", а там в статье об Аркадии
Первенцеве он сам и творчество его сравниваются с могучим дубом. Дуб же по-португальски звучит как карвАльу (carvalho). Но тут вижу, что наборщик в слове сем букву "V" по рассеянности пропустил, так что вышло карАлью (caralho), что является самым, что ни на есть похабным и непотребным обозначением той самой срамной части мужского тела, что непосредственно участвует в процессе, позволяющем мужской хромосоме Икс слиться с женской хромосомой Игрек. Я же во сне ошибки сии нахожу, срамоту исправляю и просыпаюсь гордый, совершенно счастливый с радостным чувством исполненного долга.
Но, увы, снилось мне всё это уже давно. а с некоторых пор столь духовных, соборных снов я более не вижу, ибо сам их себя и лишил.
Дело же было так. Одно время имелся у меня здесь приятель врач-психиатр и, кстати, кандидат медицинских наук Семен Ефимович
Портной, прибывший в Монреаль в качестве беженца из государства
Израиль. Бежал Сеня, по его словам, от проклятых марокканцев – сефардов. Они, Шурик, проходу ему не давали, всё по телу били да в душу плевали только лишь за то, что он, мол, мало того, что
ашкенази, а еще оле хадаш ми руссия, сиречь – прибывший из России новый иммигрант, а значит, мол, в их сефардийском понимании – вор, хулиган, пьяница и лентяй, коим в Израиле не место. Между нами говоря, Сеня действительно дружил с зеленым змием как последний русский алкаш, но зато реально был кандидатом наук, я сам лично его ученый диплом на французский язык переводил. Сейчас Портной опять пьет то ли в Ашдоде то ли а Ашкелоне (сведения расходятся) но, увы, не здесь в Монреале, ибо депортирован был еще перед новым годом.
И как-то прошлым октябрем записался я к нему на прием. Сеня принимал пациентов (или как он их звал – пОциентов) во дворе бакалейной лавки – депанёра, что недалеко от меня на рю Виктория, где сам работал грузчиком. Значит, пришел я в депанёр, взял два литра пива Молсон Хай Драй и на задний двор к Сене, а у того как раз обеденный перерыв. Забежал он в лавку, насыпал себе в подол соленых орешков, мы зашли в уютный закуток за кустиками в соседнем парке
Кинг МакКензи и там с ним приняли. Тут дернул меня черт сообщить доктору, мол, что ни ночь, то снится, что я старший контрольный редактор редакции изданий на испанском, итальянском и португальском языках издательства Агентства Печати Новости. А Сеня аж пол бутыли без отрыва от горлЮ заглотил, кинул в рот пару орешков, да и говорит мне: "Э-э, батенька, да у вас типичнейший случай делириум мегаломаникум, или, говоря по-русски, – бред мании величия. Вам, батенька, лечиться надо, а то скоро себя Наполеоном вообразите.
Выход только в серьезнейшем курсе нейролингвистического самопрограммирования по методу гештальт терапии. Каждый день повторяйте по несколько часов: "Я – говенный иммигрант! Я – говенный иммигрант!" Тогда, мол. все ваши церебральные функции войдут в норму, и вы будете воспринимать собственную жизненную ситуацию без всяких психофизических дефигураций персепции окружающей вас объективной реальности.
Что я сдуру и сделал. Всего-то провел три, четыре гештальт терапийных трейнинга, и как отрубило. Отныне снится лишь мне моя нынешняя работа, как хожу по паркингам и всем машинам подряд пихаю уголком карточку с рекламой в боковое стекло… А кругом всё иномарки… иномарки снятся… И хоть бы одна приснилась вазовская вишнёвая девятка, чтобы сойти во сне от неё с ума, как в известной песне! Куда там! И близко ничего такого… Уж не говоря о том, чтоб пригрезился бы, стоящий среди этих монстров американо-японского автомобилестроения ижевский Москвич семидесятых годов с милой сердцу ржавой решеткой радиатора. А еще лучше – эт, блин, ващще до слез! – родная вазовская жигуль-копейка, бывшая когда-то давным-давно моей собственностью под номером МКТ 33-90! Ну о сем можно лишь мечтать…
Что и делаю, сижу культурно, мечтаю. Предаюсь грёзам, мол, вот сейчас усну, увижу сон, мол, иду я по паркингу вдоль хайвея
Метрополитэн, возле бульвара Лакордэр, а там всё стоят вазовские копейки, трешки. пятерки, шестерки, семерки, восьмерки, девятки, десятки, Нивы, Уазики, Газельки, Волжанки, Москвичи, Оки, а из иномарок лишь Запорожцы, да Таврии. А я им всем карточки-то иду и пихаю, иду и пихаю, иду и пихаю, иду и пихаю, иду и пихаю, иду и пихаю…Эх, красота! А за красоту, Шурик, чтоб мир спасла, выпить надо…
… Тут еще одна особенность: на сей раз я не кот-одиночка, что ходит сам по себе, как было всегда, а работаю в бригаде и завишу от них. Среди напарников моих был там до последних дней некий Лёха,
35-летний черный алкаш из Воронежа, отвергнутый по беженскому суду проситель статуса беженца. Про себя Леха мне сказал: "Я ващще могу долго не пить, деньгу копить, хоть неделю. Но потом всё равно нахуячусь и всё до копейки прогондоню!" За три недели совместных трудов он о своей жизни много чего порассказал, но все его истории сводились к одному единственному сюжету о том, как кто-то где-то его нанял работать, а он с друганом начал пить и работодателя дурить, но в конце концов произошло нечто такое, что обман их раскрылся. Один пример запомнился. Нанялся он с кентом на швейную фабрику сторожить зимой их базу отдыха на Дону. Один должен был звонить и говорить, мол, вахту сдал. А второй – вахту принял. А база далеко, ехать утомительно. Да и на хрена кому она вообще нужна? Так они, сидя в
