Возвращение - Дюпюи Мари-Бернадетт
Матильда разразилась истерическим смехом. Несколько минут она изъяснялась внятно, но теперь, похоже, снова потеряла над собой контроль. По изрезанным щекам заструились слезы, безумный смех сотрясал худое тело. Мари испугалась. Как же это остановить?
— Матильда! Ману!
Но молодая женщина ее не слышала.
«Господи, моя дочь сходит с ума! И Адриана нет дома! Что мне делать?»
Мари колебалась. Оставить Матильду одну было слишком опасно. Что, если она встанет с кровати? В таком состоянии она способна на все… Снова станет себя терзать или того хуже! Мари задрожала от одной мысли об этом.
Она разрывалась между страхом и осознанием необходимости что-то предпринять, когда с первого этажа донесся какой-то звук. Кто-то вошел в дом! Мари сбежала вниз по лестнице и бросилась к входной двери. Камилла, которая не ожидала увидеть мать такой перепуганной, застыла на месте, так и не выпустив дверную ручку.
— Мама, что с тобой?
— Дорогая, слава Богу, ты пришла! Не знаю, зачем ты вернулась, но, умоляю, беги скорее за отцом! Пускай возвращается немедленно! Прошу тебя!
Девушка не стала ждать объяснений. Она сразу поняла, что случилось что-то серьезное.
— Уже бегу! Бабушка забыла свой кошелек, но это не страшно!
— Это не страшно! Быстрее, Камилла, быстрее!
Мари поспешила вернуться в комнату Матильды, которая так и лежала на кровати, уставившись в потолок.
Несколько минут спустя прибежал Адриан. Мари в нескольких словах объяснила, что произошло. Он осмотрел раны молодой женщины, уделив особое внимание ее лицу. Гематому он тоже, конечно же, увидел.
— Господи, вот несчастье!
Матильда пришла в себя. Узнав отчима, она в отчаянии вцепилась в его пиджак:
— Папа! Почему ты не рассказал мне, что мужчины делают это друг с другом? И хуже всего то, что я до сих пор его люблю! Я его хочу! Он мне нужен! Он — мой! Если он пообещает мне не иметь больше дела с этим Патриком, я его прощу… Я слышала истории о таких мужчинах, но никогда этому не верила! Один раз, в Бриве, в кафе, какой-то тип обозвал Жиля грязным педиком, но я подумала, что он просто хотел посильнее его оскорбить. Я не поняла… Папа, я не знала… Клянусь тебе!
Матильда вдруг отпустила отца, оттолкнув его, и села на постели. Она хотела встать, уехать… Вырваться из рук тех, кто ее удерживал… Небывалый гнев утроил ее силы. Молодая женщина отбивалась как сумасшедшая и даже попыталась впиться ногтями в лицо склонившейся над ней матери.
— Отпустите меня! Мне нужно к нему! Он меня ждет! Если я не приеду, он уйдет с Патриком! Я хочу уехать!
Мари никогда не сталкивалась ни с чем подобным. Если бы рядом не было мужа, она бы не пережила этого ужаса!
— Держи ее хорошенько! — велел он. — Я принесу лекарство, нужен препарат посильнее!
— Хорошо! Но только поторопись!
Адриан в коридоре столкнулся с Лизон. Когда Камилла прибежала сказать, что Адриан должен вернуться домой, молодая женщина тоже ушла из церкви, понимая, что может понадобиться ее помощь. Отчим сказал ей:
— Мари с Матильдой. Я спущусь за лекарством и сразу вернусь.
Лизон кивнула и вошла в комнату сестры.
— Мамочка, я пришла! Что у вас тут случилось? И что у Ману с лицом?
Мари так и не успела стереть всю кровь, которая уже засохла. Многочисленные порезы чуть припухли. Лизон, естественно, не ожидала застать младшую сестру в таком состоянии.
— Я потом все объясню, Лизон! Помоги мне ее держать!
Матильда рыдала так, что едва могла дышать. Внезапно она начала звать Жиля детским, тоненьким голоском. Вернулся Адриан со шприцем в руке. Он ввел Матильде новую дозу успокоительного. Молодая женщина говорила все тише… Наконец ее тело обмякло, дыхание стало ровнее. Вскоре она уснула и лицо ее прояснилось.
Мари, Адриан и Лизон смотрели друг на друга, бледные и встревоженные. Каждому казалось, что он попал в кошмарный сон, который все никак не заканчивался. Лизон задала вопрос, который уже давно крутился в голове у матери:
— Что нам теперь делать?
Ответ Адриана немного их успокоил:
— Я позвоню коллеге, он специализируется на нервных болезнях. Пусть приедет и осмотрит Матильду. Одно ясно — ей нужны покой и сон.
— Я хочу чего-нибудь выпить, — сказала белая как полотно Мари. — Чашку хорошего кофе… У меня просто нет больше сил!
Адриан обнял жену за талию и, поддерживая, помог ей спуститься в кухню. Лизон шла следом.
Кухня встретила их приятным запахом жаркого. Стратегическое место в доме, эта комната в очередной раз послужила приютом для их истерзанных сердец. Мари упала на стул. У нее было ощущение, что там, на втором этаже, она лишилась последних сил. Но Мари понимала, что силы ей вскоре понадобятся. Адриан сварил кофе, а Лизон положила на тарелки по кусочку яблочного пирога, испеченного Камиллой, и шоколадного «Рождественского полена», купленного в кондитерской в Бриве, и подала ее матери.
— Матильда купила этот прекрасный торт специально для меня! Она знала, что мне его очень хочется, но здешний булочник этих традиционных рождественских тортов не печет! Так мило с ее стороны вспомнить об этом! И это «полено» так красиво украшено! Оно наверняка понравилось детям!
Со слезами на глазах Мари смотрела на красно-золотую фигурку домового, серебристую елочку и кремовую веточку остролиста с красными ягодами.
Лизон нечасто доводилось видеть мать плачущей. Молодая женщина расстроилась еще больше — ведь это означало, что Мари очень плохо.
— Мамочка, держись! Нам всем нужно надеяться на лучшее. Мы нужны Матильде! Ты ее знаешь — она несдержанная, нервная, увлекающаяся! Эта история ее, конечно же, потрясла, но она справится! Все уладится…
— Я хочу этого всем сердцем! — прошептала Мари.
Адриан плеснул себе в бокал коньяка и присел рядом с женой. Состояние приемной дочери его сильно тревожило. Он прекрасно понимал, что она нуждается в заботе и постоянном присмотре. Сейчас было не время расслабляться и отчаиваться! Мари должна это понять и поскорее взять себя в руки. Чтобы ее подбодрить, Адриан изложил свое видение ситуации:
— Нужно надеяться на лучшее, дорогая! Матильда, несомненно, оправится от шока, который ей пришлось пережить. Но не стану от тебя скрывать: ей понадобится помощь, а еще время, чтобы принять очевидные для нас, но пока не для нее решения.
— Но ты ведь ее слышал! — воскликнула Мари. — Она до сих пор его любит! Если она решит вернуться и он снова будет ее бить…
— Я бы не называл это любовью! — резко произнес Адриан. — Твоей дочерью руководит страсть — болезненная, навязчивая. В последнее время я читал книги по психологии, чтобы лучше понимать некоторых моих пациентов. Эта наука определяет страсть как деструктивное избыточное чувство, которое заставляет человека закрыть глаза на реальность и влечет за собой безумное желание обладать объектом своей страсти. Но Матильду мы вылечим! Черт возьми, она — сильная девочка! И мы найдем доводы, которые ее урезонят, она поймет, что сбилась с пути…
Немного успокоившись, Мари придвинулась к супругу и положила голову ему на плечо. Тронутый до глубины души, Адриан погладил ее по голове, желая поделиться своей нежностью и силой. Мари вздохнула и сказала:
— Никто не должен знать о Жиле! Пусть это останется между нами. Если девочки хоть что-то узнают, я этого не переживу! Нанетт тем более не должна знать! Такой стыд!
Адриан передернул плечами.
— Ты, конечно, права. Представляю, как это восприняли бы в Обазине! В наших краях такое услышишь нечасто. Но в некоторых парижских кругах это никого бы не удивило…
— Неужели? — не поверила Лизон.
— Разумеется! Есть примеры и в артистической среде — Кокто, Колетт, Жид, Оскар Уайльд, Пруст… Перечень мог бы быть намного длиннее. Гомосексуальность не имеет границ.
— Колетт? — переспросила Мари. — Но ведь она — женщина? И одна из моих самых любимых писательниц!
— Любовь к представителям своего пола присуща не только мужчинам, дорогая. Колетт любила женщин и никогда не пыталась это скрывать. Я удивлен, что ты не увидела это в ее произведениях, ведь некоторые пассажи весьма показательны. Кстати говоря, мужчин она тоже любила…
