Джеффри Арчер - Каин и Авель
Авель сидел радостный и смеялся незатейливым шуткам сэра Бернарда. Он понял, что выпил слишком много портвейна, и чувствовал себя легко и непринуждённо. Он не мог дождаться возвращения в Америку, чтобы сообщить Флорентине, что его назначение вот-вот станет свершившимся фактом. Она будет так горда за него. Авель решил, что по возвращении в Нью-Йорк тут же вылетит в Сан-Франциско и всё уладит. Он заставит себя полюбить этого мальчишку Каина. Кстати, надо перестать называть его мальчишкой Каином. Да, а как его зовут – Ричард? Ну да, Ричард. Авель принял решение и сразу почувствовал облегчение.
После того как трое джентльменов вернулись в зал к дамам, Авель тронул британского посла за плечо.
– Мне пора возвращаться, ваше превосходительство.
– В свой «Барон»? Позвольте мне проводить вас к машине, дорогой друг.
Супруга посла пожелала Авелю доброй ночи.
– Спокойной ночи, леди Берроуз, и благодарю за прекрасный вечер.
– Мне не полагается знать об этом, но я поздравляю вас с новым назначением. Вам, наверное, очень приятно будет вернуться в страну, где вы родились, в качестве главного представителя своей новой родины?
– Да, это так, – просто ответил Авель.
Сэр Бернард проводил его по мраморным ступеням английского посольства к машине. Водитель открыл дверцу.
– Доброй ночи, Росновский, – сказал сэр Бернард, – и желаю вам удачи в Варшаве. Кстати, как вам понравилась наша кухня, – вы ведь впервые были в английском посольстве?
– Нет, это уже второй раз.
– Вы уже бывали здесь?!
– Да, но когда я был здесь в последний раз, меня кормили на кухне, и еда была такая вкусная, какой я не ел много лет.
Авель улыбнулся, садясь в машину. По лицу сэра Бернарда было видно, что он не знает, верить гостю или нет.
Авель уже завтра улетел бы в Америку, но ему ещё предстоял ужин с Флетчером Уорреном вечером следующего дня.
Ужин у американского посла оказался очередным приятным мероприятием. Авеля заставили рассказать, как так случилось, что его однажды накормили в английском посольстве. Слушая его историю, все смотрели на него с удивлением и восхищением. Авель не был уверен в том, что ему поверили, когда он рассказывал, как чуть было не лишился руки, но всем очень понравился серебряный браслет, и в тот вечер к нему несколько раз обращались со словами «ваше превосходительство».
На следующий день Авель поднялся рано и был готов к возвращению домой. «DC-8» вылетел в Белград, где его задержали на шестнадцать часов, которые потребовались для починки самолёта, – Авелю сказали, что что-то случилось с шасси. Он сидел в зале ожидания и потягивал совершенно непригодный для питья югославский кофе. Наконец самолёт взлетел, но только для того, чтобы сесть в Амстердаме. На этот раз пассажиров попросили пересесть в другой лайнер.
В итоге, когда Авель прибыл в «Айдлуайлд», оказалось, что он провёл в пути тридцать шесть часов. Он так устал, что едва передвигал ноги. Пройдя таможенный контроль, Авель увидел приближающуюся к нему толпу репортёров; отовсюду доносились щелчки затворов фотоаппаратов и мелькали вспышки блицев. Он сразу же улыбнулся, подумав, что официальное заявление о его назначении американским послом в Польше уже сделано. Он выпрямился как мог и с достоинством пошёл вперёд, тщательно скрывая свою хромоту.
Вдруг Авель заметил смертельно бледного Джорджа. У него упало сердце, когда он вышел в зал и репортёр не спросил его о том, как он чувствует себя в качестве первого американского поляка, назначенного послом в Варшаву, а выкрикнул:
– Что вы можете сказать по поводу обвинений в ваш адрес?
Фотоаппараты продолжали мигать вспышками, а вопросы посыпались градом:
– Справедливы ли выдвинутые против вас обвинения, мистер Росновский?
– Сколько вы на самом деле заплатили конгрессмену Осборну?
– Вы отрицаете обвинения?
– Вы вернулись в Америку, чтобы предстать перед судом?
Репортёры записывали ответы Авеля, хотя он ничего не говорил.
– Вытащи меня отсюда! – крикнул Авель поверх голов.
Джордж протиснулся к другу, схватил его за руку и потащил сквозь толпу к машине. Сев в поджидавший его «Кадиллак», Авель пригнулся и закрыл лицо рукой, а фотокорреспонденты всё снимали и снимали. Джордж приказал водителю немедленно трогаться.
– В отель «Барон», сэр?
– Нет, в бывшие апартаменты мисс Росновской на Пятьдесят седьмой улице, – велел Джордж.
– Почему? – спросил Авель.
– Потому что «Барон» кишит репортёрами.
– Ничего не понимаю! – воскликнул Авель. – В Стамбуле меня принимали как без пяти минут посла, а по возвращении домой я оказываюсь преступником. Чёрт возьми, что происходит, Джордж?
– Ты хочешь услышать историю от меня или дождёшься встречи с адвокатом? – спросил Джордж.
– А кого ты нанял защищать мои интересы?
– Траффорда Джилкса, лучшего адвоката Америки.
– И самого дорогого.
– Не думаю, что тебе следует беспокоиться о деньгах в такой момент, Авель.
– Ты прав, Джордж, извини. Где он сейчас?
– Я оставил его в суде, но он сказал, что приедет к нам, как только закончит.
– Нет, я не могу ждать так долго. Ради Бога, обрисуй мне ситуацию. Рассказывай всё самое неприятное.
Джордж глубоко вздохнул.
– Подписан ордер на твой арест, – сообщил он.
– В чём меня обвиняют?
– В подкупе государственных служащих.
– Но я никогда в жизни не контактировал с государственными чиновниками напрямую, – запротестовал Авель.
– Я знаю, но, кажется, это дело рук Генри Осборна, который утверждает, что делал всё с твоего ведома и по твоему поручению.
– О боже! – воскликнул Авель. – И зачем только я нанял этого человека?! Я думал лишь о нашей совместной ненависти к Каину и не обращал никакого внимания на всё остальное. Но всё-таки я с трудом верю, что это Генри, – ведь он подставляет и себя.
– Генри исчез, – сказал Джордж, – а все его долги внезапным и загадочным образом оказались оплаченными.
– Уильям Каин, – произнёс Авель сквозь стиснутые зубы.
– У нас нет ничего, что показывало бы в этом направлении, – возразил Джордж. – У нас нет доказательств, что он вообще в этом хоть как-то замешан.
– Да кому нужны доказательства? Расскажи мне, как властям удалось получить всё это?
– Мы пока не знаем подробностей, – сказал Джордж. – Похоже, что в министерство юстиции в Вашингтоне пришёл пакет с досье без обратного адреса.
– С нью-йоркским штемпелем?
– Нет, из Чикаго.
Авель немного помолчал.
– Генри не мог отправить им этот пакет, – сказал он наконец. – Это бессмысленно.
– Почему ты в этом так уверен?
– Ты же сказал, что все его долги оплачены, а министерство юстиции никогда не заплатит такие деньги, если только речь не идёт о преступнике масштаба Аль Капоне. Генри, должно быть, продал досье кому-то ещё. Но кому? В одном мы можем быть уверены: он никогда не передал бы информацию Каину напрямую.
– Напрямую? – переспросил Джордж.
– Напрямую, – повторил Авель. – Возможно, он продал её окольным путём. Каин мог найти посредника, чтобы провернуть всю сделку, если узнал, что долги Генри растут, а букмекеры угрожают ему.
– Возможно, дело обстоит именно так, Авель. Но давай не будем делать поспешных выводов. Подождём, что скажет адвокат.
«Кадиллак» остановился у входа в апартаменты Флорентины, которые Авель оставил за собой и поддерживал внутри образцовый порядок в надежде, что дочь когда-нибудь вернётся. Джордж открыл дверь, и они вошли в квартиру вместе с присоединившимся к ним Траффордом Джилксом. Когда они сели, Джордж налил Авелю большую порцию виски, тот выпил всё одним глотком и протянул стакан, чтобы Джордж налил ему ещё.
– Рассказывайте мне всё, мистер Джилкс, даже самое плохое, и давайте будем разбираться.
– Выражаю свои сожаления, мистер Росновский, – начал адвокат. – Мистер Новак рассказал мне про Варшаву.
– С этим теперь покончено, так что нужно забыть насчёт «вашего превосходительства». Можете быть уверены, что, если Винсента Хогана спросят обо мне, он даже не вспомнит моё имя. Итак, мистер Джилкс, что мне предъявляют?
– Вас обвиняют по семнадцати эпизодам коррупции и дачи взяток государственным чиновникам в четырнадцати штатах. Я предварительно договорился в министерстве юстиции, что вас арестуют завтра утром в этих апартаментах, но возражений против вашего освобождения под залог не последует.
– Очень мило, – сказал Авель, – но что если они смогут доказать обвинения?
– О, они могут доказать лишь некоторые эпизоды, – произнёс Траффорд Джилкс совершенно бесстрастным голосом, – но пока Генри Осборн где-то прячется, им будет трудно обвинить вас по большинству из них. Но вам придётся впредь жить, смирившись с тем фактом, что вашей репутации нанесён серьёзный удар – вне зависимости от того, будете вы признаны виновным или нет.
