Джоанна Кингслей - Лица
— Конечно. И ты красивая тоже.
— Я? — девочка внезапно посерьезнела.
— Т.Дж. начала воспринимать окружающий мир и очень беспокоится о своей внешности, — объявила Чарли.
Дома Т.Дж. повела Жени на экскурсию:
— Вон папины книги. Папа хирург, а мама только сестра.
В конце путешествия Жени раскрыла чемодан с подарками: альбом с фотографиями зверенышей, пушистый свитер, кукла — Т.Дж., казалось, не могла поверить, что такое богатство привалило ей сразу. Жизнь так прекрасна, говорило ее выражение лица.
— А мы были когда-нибудь так счастливы? — спросила Жени, когда Тора Джой понесла к себе в комнату свои новые сокровища.
— Вряд ли, — Чарли собралась на кухню. — Но Т.Дж. доставляет мне небывалое счастье.
— А помнишь свой сон, когда ты еще была беременна? Про девочку, которая тебе говорила, что делать?
Чарли кивнула и улыбнулась:
— Вот как все обернулось.
— Ты все еще каждый день водишь ее с собой на работу?
— Водила, но теперь взяла отпуск, чтобы написать книгу, — Чарли извлекла из холодильника кочан салата. — Об уходе за детьми с травмами лица. Задумок много, но нет еще твердого контракта… Ты ведь мне обещала! — подняла она глаза на Т.Дж., которая бросилась от двери назад, чтобы дать взрослым поговорить. — Кое-что я набросала, но законченных страниц еще мало.
Жени сидела за столом напротив Чарли и, потягивая вино, смотрела, как подруга готовит еду. За много лет у Жени это будет первый семейный обед. Руки Чарли двигались автоматически, а сама она без умолку говорила:
— Я должна тебе признаться, Жени. Я кое-что сделала без твоего разрешения.
— Без моего? — Жени наблюдала, как руки Чарли месят, отбивают, режут, тянутся за солью и перцем, и представляла собственные руки во время операции. Вот женские руки, подумала она и на мгновение позавидовала Чарли — ее уверенности на кухне. Сама Жени готовила неважно — приходилось готовить лишь для самой себя.
— Да. Без твоего. Я надеялась… Может, я совсем свихнулась. Я мечтала написать книгу вдвоем с тобой. И вот, — она подхватила чищенную картофелину, — я послала копию твоей «Личины, скрывающейся за лицом» — издателю, заинтересовавшемуся моей книгой. И теперь он готов подписать контракт.
— Что ты хочешь сказать?
Чарли бросила картошку в миску с холодной водой и взяла другую.
— Он заявил, что если мы будем работать в соавторстве, он подпишет контракт, не глядя. Хочет, чтобы в книгу были включены и проблемы взрослых. Считает, что сотрудничество врача и сестры придаст вес книге, — Чарли отвернулась, чтобы не прочитать отказа на лице Жени.
Но идея подруге понравилась.
— А как мы будем работать? Ты здесь, а я — там?
— Тору получил предложение, — ответила Чарли и медленно повернулась к Жени. — Из Нью-йоркского ортопедического госпиталя.
— И серьезно думает об этом?
— Очень.
— Так, — Жени еще отхлебнула вина. Она уже продумывала тематику книги: увечье и его влияние на характер человека, объяснение смысла коррективной хирургии, доступной на современном этапе, советы тем, кто живет с калекой — родственникам, друзьям, тем, кто просто общается с ним — сестрам, обществу в целом. — Книга будет замечательной.
— Знаю, — застенчиво произнесла Чарли.
— Может быть… — интуиция подсказывала Жени, что за дело стоит приняться. — Ладно, обсудим это попозже.
Чарли вытерла руки об юбку и крепко обняла подругу. Та ответила на объятия, проникаясь ее энтузиазмом. Время как-нибудь Жени выкроит. Для начала не станет принимать приглашений на конференции и в следующем году запретит себе писать статьи для журналов.
Зазвонил телефон. Т.Дж. вырвалась из своей комнаты, потому что пришел Тору:
— Папа! Папа!
— Привет, дорогой, — Чарли пошла поднимать трубку, — Жени уже здесь.
Тору расцеловал Жени в обе щеки.
— Это тебя, — подала Чарли трубку подруге.
Эли спрашивал, не сможет ли она встретиться с ним попозже. Он освободится к половине десятого, в крайнем случае — к десяти.
В нескольких футах, обняв жену, стоял Тору. К родителям прижалась дочь. Они представляли единое целое — семью. На час она сможет отлучиться к человеку, который хочет уделить ей свое внимание.
Т.Дж. потянула Жени за пояс, стараясь втащить в свой кружок.
— Боюсь, сегодня не выйдет, Эли. Давайте завтра.
— Я должен уехать сразу же после обеда.
Жени почувствовала острое разочарование:
— Но ведь конференция кончается только послезавтра?
— Я хотел остаться до конца, но шансов на это мало. Но твой доклад я обязательно прослушаю.
— Спасибо, — она должна была выступать в половине четвертого.
— Ты уверена, что сегодня не сможешь? Хотя бы ненадолго. Выпьем что-нибудь — я давно тебя не видел.
— Встретимся завтра на конференции, — и повесив трубку, она улыбнулась Т.Дж., серьезно смотревшей на свою крестную мать.
Во время выступления Жени, не проронив ни звука, Тора Джой сидела в зале рядом с матерью, сложив на коленях руки. Жени назвала свой доклад «Незнакомец в зеркале» и посвятила его становлению собственного образа у ребенка после реконструктивной операции. «Обычно у нормального ребенка представление о себе складывается к трем годам, — начала она и посмотрела в сторону Т.Дж. — Но если ребенок подвергся восстановительной операции, он может не узнавать себя».
Она попыталась передать особенности искалеченной психики такого ребенка, а перед ее внутренним взором стояло лицо Синди. Зал притих, потрясенный ее описанием. Жени пояснила, что хирургическое вмешательство — лишь часть восстановительного процесса. Врожденное уродство требует, как правило, серии операций. И планируя следующую, врач должен учитывать не только физическое, но и психологическое состояние пациента. Пластический хирург должен быть уверен, что пациент перенесет следующий шаг. «Я хочу сказать, — она отложила тезисы и обратилась прямо в зал, — что ребенок должен узнавать себя в зеркале. Если этого не произойдет, даже самые современные методики окажутся бессильными. Мы должны идти рука об руку с нашим маленьким пациентом. А иногда позволять ему вести нас самих. Спасибо за внимание».
Она закончила, но аудитория безмолвствовала. Жени сошла с трибуны, и тут раздались аплодисменты. Они продолжались несколько минут — невероятный случай во время медицинской конференции.
Горделиво улыбаясь, к ней пробирался Эли. Но Жени уже стояла рядом с Чарли и Т.Дж. Прежде чем Чарли успела ее поздравить, проговорила:
— Мы напишем эту книгу вместе.
В среду вечером она прилетела в Нью-Йорк и рано утром в четверг вышла на работу. На этаже ей все показалось странно притихшим, будто приглушили звуки. Жени не поняла, что таилось в атмосфере, но почувствовала тревогу и даже угрозу. Сестры и санитары едва поздоровались с ней, едва пробормотав «Доброе утро».
Медик из интернатуры катил тележку с лекарствами.
— Что происходит? — спросила она у него, но он, будто не узнав ее, прошествовал дальше.
Жени разыскала старшую сестру:
— Что-нибудь случилось?
— Доктор Сареева, — пробормотала та, вглядываясь Жени в лицо, чтобы понять, что ей уже известно. — Доктор Брайт прошлой ночью совершила самоубийство.
Жени задохнулась.
— Ее нашли в два часа ночи в квартире, — докладывала сестра монотонным голосом, словно декламировала наизусть. — Она уже окоченела. Причина смерти — огромная доза лидокаина, введенного внутривенно.
— Понимаю, — безнадежно ответила Жени.
Держась очень прямо, сестра пошла на свое место. Через несколько минут Жени попросила у нее папки с историями болезни пациентов доктора Брайт.
— Они здесь, — указала сестра. — Я приготовила их для вас.
Жени упорно совершала обход, а когда один из больных Сэлли спросил, где его врач, ответила только:
— Сегодня я за нее.
Когда-нибудь им придется рассказать, но прежде нужно осознать самой и убедить себя относиться к случившемуся спокойно.
В два часа главный хирург доктор Мессер вызвал ее к себе в кабинет.
— Весьма печально, — он сочувственно протянул руку Жени. — Мы все переживаем смерть вашей коллеги. Кажется, ее стресс был слишком велик.
«Тут было нечто большее», — подумала Жени. Сэлли Брайт — слишком сильный человек, приверженный делу и своим больным, чтобы отнимать у себя жизнь под влиянием «стресса». Но вместе с тем Жени понимала, что совсем не знала коллегу. Они помогали друг другу во время операций, кое-что рассказывали о себе, но не имели времени сблизиться, даже как следует познакомиться. Может быть, Сэлли Брайт страдала неизлечимой болезнью или переживала из-за несчастной любви. Но и эти причины казались недостаточными. Женщина, с которой Жени приходилось рядом мыть руки, была борцом.
