Ирина Мартыненко - Граничные хроники. В преддверии бури

Ворох ускользающих мыслей, смутных обрывков давно отзвучавших фраз и что-то еще. Неуловимое. Давно не виденное. Полузабытое, как сон. Темный, но не страшный. Старый. Практически ускользнувший из цепких крючьев памяти. О, если бы она только могла заставить себя хоть на мгновение вернуть прошлое. Освежить былые картины и, окунувшись в них, понять терзающее ее ощущение. Может, только тогда…

Вот только куда там. Все без толку. Лиса шипит на Ласточку, а тот, едва ли не машинально, огрызается ему в ответ. За бортом бушует ненастье, отчего тесная кабинка то и дело содрогается, а сама путница постоянно норовит удариться головой о притолоку. Неприятное ощущение. Накалившаяся до предела атмосфера внутри и, едва ли не такая же, за бортом.

Она вновь устремляет свой взор за тонкую грань иллюминатора, отделяющего друг от друга неожиданно похожие миры. Какое-то время бесцельно смотрит на серебристые клочья пыли, однотонно окрасившие единственный вид. Внезапно холодный пот прошибает девушку едва ли не до самых пят.

– Не может быть… – едва слышно шепчет она, пытаясь отогнать от себя непрошеную догадку.

И, когда последнее слово срывается с ее губ, тряска, будоражившая крылатик, прекращается, а горизонт, не менее неожиданно, проясняется.

– Заводи! Быстро! – отчаянно выкрикивает путница. – Немедленно!

Ласточка замолкает на полуслове и с недоумением смотрит на Анарин. Она же, лихо перевесившись через самого пилота, пытается завести приборы. Для алеги ее движение сродни сигналу. Он украдкой кидает взгляд на горизонт. Быстро соображает, и вот они, уже на пару, пытаются привести в порядок крылатик. Слышно, как за бортом двигаются стопоры и с воем заводится двигатель. Лихорадочные действия заставляют крылатик ожить. Путники из кожи лезут вон, но едва ли способный что-либо понять маг остается не у дел.

– Эй, да что такое? – недоуменно говорит он.

Вот только ответа он так и не услышал. Понял все сам.

Там, за стеклом, в неожиданно опустившейся глади, происходило нечто, о чем он лишь слышал. Нечто, способное испугать любого путника до полусмерти. Даже в словах. А уж на самом деле…

Чернильный столб, выросший точно из ниоткуда, захватил и разделил сумрачный мир до самого непроглядного багряного неба плотной, беспросветной чертой. Эпицентр ненастья. Первозданный мрак. Та самая остаточная часть, сотканная из ничего и ничто. Последняя грань небытия. Хуже смерти на Изнанке только она одна. Приходящая и уходящая с тьмой и холодным изнаночным ураганом. Они же, точно глупые мушки, попавшие в паутину расчетливого убийцы. Первый и последний раз видящие кровавые отблески зовущего изо всех сил небосвода. Вот и она, эта жалобная, манящая трель, влекущая путников в свои объятья, освободившаяся, лишь только магу пришлось взглянуть на мерно двигающуюся к ним кончину.

– Разворачивайся! – истошно кричит Анарин, и Ласточка точно по наитию заставляет крылатик, вспахивая пепел, бочком выворачивать мудреный пирует.

Неуклюжая железная птица тяжело идет по земле. Шасси надрывно скрипит. Изнаночная пыль забивается в щели. Они никак не могут, как следует, разогнаться. О том, чтобы взлететь, и речи быть не может – их спасательный круг перегружен, и это понимает каждый из путников.

Долгий поворот остался позади, а сами они мчатся вдоль серебристого полотна, пытаясь удержаться в тонком проеме между вставшим впереди стеной бураном и торчавшим позади них штырем сумрака. Двигатель натужно ворчит, а самих их шатает из стороны в сторону.

– Выжимай! – очередной истошный вопль Анарин, и вспотевший Ласточка пытается удержать неповоротливый крылатик в тонкой бреши.

– Эх, чтоб вас! – и вот уже маг перебирает в голове действенные заклятия.

Усиленный толчок – и их судно набирает обороты. Прибавив скорости, оно двигается куда свободней, и вот уже ускорение приближает их к плотной завесе урагана. Недружелюбной и беспощадной. Они, как одержимые, пытаются убежать от неумолимого рока. За спиной устрашающе воет Изнанка, впереди грохочет буран, а двигатель с надрывом гремит по пепельной земле.

– Нам бы выбраться куда-то! – выкрикивает маг, пытаясь перекричать шум. – Куда угодно!

– Отсюда никуда не деться, маг! – так же громко отвечает ему алеги. – Мы в урагане!

– Долго не протянем, – это уже Анарин.

И верно, несмотря на все ухищрения пилота и мага, крылатик вряд ли сможет выдержать еще пару километров такой нелепой гонки. Лиса это понимает, так же как и двое других членов их необычного экипажа. Он сжимает зубы.

– Расстояние… Погрешность… Неплохо… Так… – едва слышно заговорил путник себе под нос и, прикинув что-то у себя в голове, выкрикнул пилоту: – Включай переход, когда я скажу.

– Нам отсюда не выкарабкаться, маг, – с каким-то обречением говорит алеги.

– Это мы еще посмотрим! – усмехается тот. – Анарин!

– Что-то надумал, Лиса? – оборачивается она.

– Держи переключатель. Координаты те же, что и прошлый раз. Быстро!

– Отсюда это невозможно! – в возгласе девушке сквозит какая-то обреченность.

– Чтоб тебя, маг, ты не понимаешь, – это уже сам пилот.

– На что спорим, алеги?

– На бутылку того огненного пойла! – с готовностью отвечает ему тот.

– Отлично!

– Вы обезумели! – выкрикивает путница. – Выбраться из такой западни – верная гибель!

– Ты не поверишь… – мысленно маг уже улыбался. – На твой совести, алеги, наши шеи и переход, тебе, Анарин, достанется переключатель полярностей и клапан воздушного потока. По моей команде врубайте все одновременно! На счет три. И раз… и два… и три…

Рвущая наружу сила затопила борт крылатика золотистым свечением, а сам крылатик с полного хода влетел в образовывающийся разлом реальности, ловко выгибая горбатый, покореженный корпус. Следующий за ним, след в след, чернильный стержень не успел поглотить свою цель. Он оказался на том же месте, что и путники, лишь немногим позже. Те же бесследно исчезли где-то на безбрежных просторах множественности существующих миров.

В летном крыле все понемногу утихало. Входило в извечную колею. Становилось той обыденностью, с которой так привык справляться Бромур Туркун. Он сам даже не подозревал, насколько его вымотал этот день, а если еще учитывать, что его повседневная работа никуда не делась – наоборот, лишь изрядно поднакопилась, то от предстоящего вечера у командора голова в скором времени должна была пойти кругом.

Кипы отчетов, коротких заметок, аннотаций, донесений и ежедневных проверок технических инспекций, вот еще и сызнова скроенная очередность рейсов, лежащая у него перед глазами. Из-за случившегося пришлось снять и переставить нескольких пилотов и в без того немногочисленном штате. Поменять график работ не только на сегодня, но и на несколько дней вперед. Хорошо хоть все его непосредственные подчиненные, в том либо ином случае, были взаимозаменяемы. Правда, в статьи расходов пришлось вписать сверхурочную работу, потому как достучаться до Ласточки Бор так и не смог. В свой законный выходной алеги, видимо, взял за правило не попадаться больше никому на глаза, а сам командор при встрече совсем не подумал о том, чтобы в очередной раз напомнить пилоту о работе. Не до того тогда было, а сейчас… Можно лишь развести руками. Хоть ищи, хоть не ищи его – все равно толку от этого мало. Ласточка появится ровнехонько по расписанию и точка.

Когда Бор еще не был командором, его извечно удивляла та поразительная способность алеги работать не работая и при этом, худо-бедно, придерживаться заданного графика, но вот только стоило Туркуну занять нынешнюю должность, и постепенно манера ведения дел пилота начала его, мягко говоря, раздражать. Вначале он даже пытался как-то расшевелить друга, но вскоре понял, что его старания тщетны. Однако командор был не из тех, кто так просто отступает, и понемногу, исподволь, пытался воздействовать на пилота. Ласточка – это Ласточка, говорил он себе и относился к причудам товарища сквозь пальцы, понимая, что даже самый твердый гранит подточит извечное русло реки. И если даже сегодня Бор потерпел неудачу, это не означает, что однажды он не добьется своего.

Помяни путника всуе – он тут же появится из ниоткуда и даст тебе хорошего пинка, гласила старая присказка Лабиринта, неожиданно пришедшая на ум Бору, когда он, разобрав образовавшийся за сегодня завал на собственном столе, нашел небольшую записку – очередную кляузу, старательно написанную от руки. Он еще какое-то время оглядывал неровный почерк Тортрона, уж что-что, а его каракули всегда вводили командора в тоску, стараясь понять, что же такое могло произойти, раз не так давно упомянутый им алеги собственноручно поднял в небо свой старый крылатик, едва ли обмолвившись о цели вылета с дежурным. Но главное, поразившее Бромура Туркуна, заключалось в том, что гном доносил не на незаконный вылет, а на некомпетентное поведение по отношению к сослуживцу. Мелкий почерк поведал Бору много интересного из жизни алеги, а вот пара фраз внизу как раз и поставила в тупик. Командор в очередной раз убедился, что все-таки Путь – место с совершенно специфической философией.