Турмуд Хауген - Сказочные повести
Так прошло сорок пять минут, потом она схватила трубку и позвонила домой. Иногда Максим рано уезжает из дому, может быть, он уже ушел. Да и у Николая тоже уроки начинаются рано. Если они ей ответят, она просто положит трубку.
Никто не ответил. Лидия вздохнула с облегчением и поспешно покинула контору. Снег перестал, но утро было темное. Лидия задыхалась. Ей казалось, что облака лежат прямо на крышах.
Открыв глаза, Флоринда с ужасом обнаружила, что уже почти десять. Она привыкла просыпаться около шести. К тому же у нее сейчас было слишком много забот из-за этого ожерелья с царскими камнями. А что может быть хуже, чем начинать день с огорчений?
Она сердито откинула перину, встала и выглянула в окно. Серое, темное утро. Снег перестал. Низко нависли пузатые облака, все было затянуто туманной дымкой.
Флоринда спала без сновидений. Она не видела даже милых картин детства, а ведь она так любила возвращаться утром к действительности с зеленых берегов Ладоги.
Флоринда поспешно умылась, оделась, сама не понимая, почему так спешит. Видно, ей хотелось наверстать упущенное. Ведь этот день она собиралась использовать для разгадывания всех тайн. Вот только с чего начать?
В который уже раз она позвонила Владимиру, и в который уже раз он не снял трубку.
Потом она позвонила Анне Ульсен, но и там телефон звонил в пустом доме. Флоринда подумала об Анниных кошках и птице. Если Анна в ближайшее время не вернется домой, придется поехать туда и накормить ее животных. Флоринда надеялась, что кошки имеют возможность входить и выходить из дома в любое время.
Ей вдруг захотелось свежих булочек. Она поставила греть воду для чая и пошла на угол в булочную. На улице было холодно. Флоринда замерзла и старалась не думать, что зима будет длиться еще полгода. Вернувшись домой, она заметила, что в квартире тоже не слишком тепло.
Она сняла пальто, сапоги и прошла на кухню. На пороге она вскрикнула от неожиданности. Пакет с булочками выпал у нее из рук и мягко шлепнулся на пол. По привычке Флоринда схватилась рукой за горло, пальцы лихорадочно перебирали жемчужное ожерелье.
За столом сидел незнакомый человек. Он улыбался ей. Молодой, светловолосый. «Не больше сорока», — подумала Флоринда.
Пальто он не снял, перчатки лежали на столе, где стояли чашки. Какая дерзость! Поставить их мог только он.
Проследив за ее взглядом, гость сказал:
— Я накрыл стол. Куда приятней беседовать за чашкой горячего чая.
— А с чего вы взяли, что я захочу беседовать с вами? — спросила Флоринда, напирая на местоимение «вы». Ей было бы вдвойне неприятно, если б молодой человек, проникший к ней в квартиру, обратился к ней на «ты», как теперь было пришло у большинства норвежцев.
— Захочешь, если я назову имя Анны Ульсен.
— Анна Ульсен? Что тебе о ней известно? — Флоринда так разволновалась, что не заметила, как сама перешла на «ты».
Молодой человек широко улыбнулся, лицо у него было даже приятное. Хотя приятным он сам быть никак не может, подумала Флоринда.
— У нас она в безопасности… До поры до времени, конечно.
— У кого это, у вас? И почему только до поры до времени?
Флоринде вдруг захотелось сесть, но упаси ее Бог садиться за стол с этим взломщиком!
— Как вы оказались в моей квартире? — Она старалась, чтобы ее голос звучал холодно и надменно, но не была уверена, что ей это удалось.
— Я вхожу всюду, куда мне надо войти, — ответил он. — К тому же я не был уверен, что ты впустишь меня, если я просто позвоню в дверь.
Флоринду очень раздражало, что он обращается к ней на «ты».
— Конечно, не впустила бы, — сердито подтвердила она.
— Вот видишь! — И он с улыбкой развел руками. — Поэтому мне и пришлось войти самому… Чтобы поговорить об Анне Ульсен и о царских камнях.
— Опять эти царские камни! — прошипела Флоринда. — Да вы все просто помешались на них! Не понимаю, откуда пошли все эти разговоры и почему вы спрашиваете об этих камнях у меня. Я ничего не знаю о них!
— Жаль. — Гость стал серьезным. — Действительно, очень жаль.
Уловив в его словах угрозу, Флоринда осторожно спросила:
— Почему?
— Я хотел предложить обмен. Анна Ульсен возвращается домой, как только ты отдаешь нам эти камни. Или хотя бы подскажешь, где их можно найти.
Флоринде пришлось опереться на стол.
— Вы хотите сказать, что это вы похитили Анну Ульсен?
— Похитили — не совсем подходящее слово. Временно она находится в надежном месте, а потом вернется домой.
— А Владимир? Что вы требуете за освобождение Владимира?
— Какой еще Владимир? — Гость был удивлен. — Никогда о нем не слышал.
Флоринда обеими руками держалась за край стола.
— Но где же тогда он? — прошептала она.
— К сожалению, я не могу ответить на этот вопрос. — Гость встал. — Чтобы у тебя не было сомнений в дружеском характере моего визита, я сейчас ухожу. Не буду напрашиваться на чай, а также применять некоторые недозволенные методы, чтобы заставить тебя сказать правду. Во всяком случае, в этот раз… Но я еще вернусь, и очень скоро. У тебя есть немного времени, чтобы подумать и, может быть, кое-где поискать. Вчера вечером я не успел как следует все осмотреть, ты слишком быстро вернулась домой… Но я дам знать о себе раньше, чем ты думаешь.
Флоринда вцепилась рукой в ожерелье. Нитка порвалась, и жемчужины с сердитым треском запрыгали на полу.
Некоторое время они стояли и смотрели друг на друга. Потом гость наклонился, собрал жемчужины и протянул их Флоринде. Она повернула руку ладонью вверх, и он высыпал в нее жемчужины.
Флоринда вздрогнула.
— А теперь до свидания! — Гость поклонился ей и скрылся в коридоре.
Флоринда даже не заметила этого. И не слышала, как за ним закрылась входная дверь.
Она не сводила глаз с жемчужин, сероватых с розовыми и голубыми переливами. Он высыпал их ей в руку, и этот жест вызвал в ее памяти один случай.
Флоринда увидела две руки. Одна что-то отдавала, другая — брала. Но это было не на берегу Ладоги, где она собирала камешки для отца. Это было в другой раз — в берущей руке сверкнуло какое-то украшение.
Семь царских камней.
Николай слышал, что кто-то пришел. Он осторожно выглянул из-за перил галереи. Это была мать. Он почувствовал такое облегчение, что чуть не окликнул ее, но осекся, увидев ее лицо.
Она была очень бледна, кожа как будто обвисла, от носа к уголкам губ протянулись глубокие складки. Она споткнулась и бросила верхнюю одежду на первый попавшийся стул.
Поднимаясь по лестнице, Лидия вдруг увидела Николая и остановилась. Они смотрели друг на друга, и ее глаза медленно наполнялись слезами.
— Прости меня, — тихо сказала она.
— За что? — испуганно спросил Николай.
Она покачала головой и пошла вверх по лестнице.
— Мама! — окликнул он, и она опять остановилась. — Ты уезжаешь? Там чемоданы…
Она молчала, наклонив голову.
— Я испугался, но не очень, а папа — очень, он…
Николай смущенно замолчал — наверное, об этом вообще не следовало говорить.
— О, Николай! — воскликнула Лидия, побежала по лестнице и скрылась у себя в комнате.
Неужели она плакала?
Это было так невыносимо, что Николай больше не мог оставаться дома. Он оделся и вышел в темное утро. На земле лежал мокрый снег, из-под него виднелись темные спинки гравия. Наверное, температура была не такая уж низкая, но дул холодный, промозглый ветер.
Пора идти в школу. Хорошо, что мать не успела спросить, почему он до сих пор дома.
Он совсем забыл о Терри, однако теперь снова вспомнил о ней. Жаль, что он вчера так поспешил, мог бы расспросить у нее, что ей известно о царских камнях, но в мыслях у него был только отец. Лучше бы он не видел его в том доме!
Школьники стекались к школам — вот хороший предлог пойти к Терри так рано: ему надо застать ее до ухода в школу!
Николай поспешил к ее дому. Он то шел, то бежал. Было трудно дышать. Облака цеплялись за крыши домов.
Он позвонил снизу в ее квартиру. Помедли он хоть немного, он бы уже не решился это сделать.
— Слушаю, — ответил сонный голос.
— Терри еще не ушла в школу?
— Здесь нет никакой Терри, — раздраженно ответили Николаю после недолгого молчания.
Николай стоял и глупо смотрел на умолкнувший микрофон. Потом отошел на десять шагов и внимательно оглядел дом. Да, Терри убежала вчера именно сюда.
Он сглотнул комок в горле, набрался храбрости и позвонил еще раз.
— Да? — все так же раздраженно откликнулся голос, словно знал, что это опять Николай.
— Простите, пожалуйста, я учусь с Терри в одном классе. Вообще-то ее настоящее имя Тереза… Я вчера провожал ее домой и знаю, что она живет здесь.
В микрофоне вздохнули, потом ответили холодно и спокойно:
