Анна Гавальда - Луис Мариано, или Глоток свободы
Мы не реагировали. Симон воздел руки к небу:
— Ну я кому сказал: мы сваливаем! Смываемся! Делаем ноги! Сматываем удочки! Удираем! Дарим себе глоток свободы!
— А как же Карина?
Симон опустил руки.
Потом достал из кармана автоматический карандаш, перевернул картонный кружок из-под бокала и нацарапал на чистой стороне:
«Мы отъехали в замок Венсана. Поручаю тебе Карину. Ее вещи лежат на переднем сиденье твоей машины. Целую».
— Эй, мальчик! Изменения в программе. Тебе не придется идти на мессу, но ты передашь вот это даме в сером костюме и розовой шляпке, ее зовут мадам Мод, запомнишь?
— Ясно.
— Как успехи?
— Два дополнительных шарика.
— Повтори, что я велел сделать.
— Расписаться в списке поздравлений и отдать ваш пивной кружок даме в розовой шляпке по имени Мод.
— Дождешься ее у выхода из церкви и только тогда отдашь мою записку.
— О’кей, но только это будет стоить дороже.
И он нахально ухмыльнулся.
#
— Ты забыл ее косметичку…
— Ох ты черт! Этого она мне никогда не простит. Надо вернуться.
Я положила косметичку Карины на самом виду, поверх ее сумки, и мы рванули с места, подняв облако пыли. На такой скорости, будто ограбили банк.
Вначале мы даже говорить боялись. Все были слегка взбудоражены, а Симон то и дело нервно поглядывал в зеркальце заднего вида.
Похоже, мы ожидали услышать сирены полицейской машины, брошенной в погоню разъяренной Кариной, проклинающей нас с пеной у рта. Но нет, обошлось. Все было спокойно.
Лола сидела рядом с Симоном, а я просунулась вперед между их креслами. Каждый из нас ждал, что кто-то другой нарушит смущенное молчание.
Симон включил радио, и Bee Gees заблеяли свое:
And we’re stayin’ alive, stayin’ alive…Ha, Ha, Ha, Ha… Stayin’ alive, stayin’ alive…[34]
Вот так номер! Слишком прекрасно, чтобы быть правдой! Знак судьбы! Перст Господний! (На самом деле всего-навсего посвящение Пату своей Дани, в честь годовщины их встречи на балу в Треньяке в 1978 году, но это мы узнали значительно позже.) Мы хором подхватили вслед за ними: «На! На! На! На!.. STAYINALIIIIIIIIII–VE…», пока Симон выписывал кренделя на департаментском шоссе № 114, одной рукой держа руль, а другой срывая с шеи галстук.
Я сняла юбку и снова надела джинсы. Лола протянула мне шляпу, попросив положить на заднее сиденье.
Принимая во внимание ее цену, моя сестра была слегка огорчена, что не смогла покрасоваться в своей обновке.
— Ба! Не расстраивайся, наденешь ее на мою свадьбу, — сказала я в утешение.
Хихиканье — переходящее в смех — переходящий в хохот — в уютном салоне.
Атмосфера разрядилась. Нам удалось выпихнуть чужаков из нашего космического корабля.
Теперь оставалось только подобрать последнего члена экипажа.
Я разыскивала на карте Венсаново захолустье, а Лола работала диджеем. У нее был выбор между France Bleu Creuse и Radio Gélinotte[35]. Ничего особенно хорошего не попадалось, но какое это имело значение?! Мы трепались вовсю как ненормальные.
— Никогда бы не подумала, что ты на такое способен, — сказала наконец Лола, обратившись к нашему водителю.
— Чем старее, тем умнее, — с улыбкой отозвался он, принимая от меня раскуренную сигаретку.
Мы ехали уже два часа, и я как раз описывала им свое путешествие в Лиссабон, как вдруг…
— Что с тобой? — забеспокоилась Лола.
— Ты разве не видела?
— Что видела?
— Собаку.
— Какую собаку?
— Там, на обочине…
— Дохлую?
— Нет. Брошенную.
— Ну и что? Стоит ли из-за этого так переживать!
— Просто я видела ее взгляд, понимаешь?
Нет, они не понимали.
Но я-то была уверена: этот пес меня засек.
И почему-то жутко расстроилась, однако тут Лола восславила наш побег, затянув во все горло саундтрек из фильма «Миссия невыполнима», причем так безбожно перевирала мелодию, что отвлекла меня от грустных мыслей.
Я смотрела в дорожную карту, грезила наяву, перебирала в памяти покерные комбинации прошлой ночи. Признаться, я смухлевала в последней партии, поскольку у меня было на руках совершенно безнадежное каре… Ну и что такого?! Я же выиграла, черт возьми, а победителя не судят…
И все это было вполне оправданно — в свете сегодняшних событий.
#
Когда мы прибыли на место, только что началась последняя экскурсия.
Какой-то молодой парень, довольно замызганного вида, с бледным лицом и глазами как у вареного судака, посоветовал нам присоединиться к группе посетителей: они сейчас на втором этаже.
Группа случайных туристов состояла из толстозадых дам, пары школьных учителей (муж и жена в ботинках Mephisto), нескольких солидных семейных пар с мрачными отпрысками трудного возраста и кучки голландцев. При нашем появлении все они обернулись дружно, как по команде.
Сам Венсан нас не видел. Он стоял к нам спиной и расписывал свои галереи и бойницы с таким пылом, какого мы за ним никогда прежде не замечали.
Первый шок: на нем был блейзер (правда, довольно поношенный), полосатая рубашка с запонками, легкий шейный платок и брюки сомнительной свежести, но с отворотами. Далее: его щеки были гладко выбриты, а волосы аккуратно зачесаны назад.
Второй шок: он нес какую-то ахинею.
«Замок принадлежал нашей семье на протяжении многих веков. Нынче я живу здесь один, мечтая создать семью и привести в порядок крепостной ров.
Замок считается проклятым, ибо он был построен тайком для любовницы третьего незаконного сына Франциска I, некоей Изоры де О’Бребан, согласно преданию, сошедшей с ума от ревности по вине этого бастарда, а кроме того, занимавшейся колдовством.
…И по сей день, дамы и господа, когда луна входит в первый декан месяца и наливается кроваво-красным цветом, из погребов, служивших некогда темницами несчастных узников, доносятся загадочные звуки, похожие на хриплые стоны…
При ремонте нынешней кухни, которую вы сейчас увидите, мой дед обнаружил в стене тайник, а в нем замурованные человеческие кости времен Столетней войны и несколько монет эпохи Людовика Святого. Слева от вас находится гобелен XII века, справа — портрет нашей знаменитой куртизанки. Обратите внимание на родинку под ее левым глазом: это неоспоримое свидетельство Божьего проклятия…
Затем вы полюбуетесь великолепным видом, открывающимся с террасы. В те дни, когда сильный ветер разгоняет дымку тумана, вдали можно увидеть башни церкви Святого Роха.
А теперь попрошу вас пройти сюда. Спускайтесь осторожно, ступени крутые!»
Ущипните меня, может, я сплю?
Туристы старательно разглядывали родинку колдуньи и спрашивали Венсана, не бывает ли ему страшно по ночам.
— Конечно, страшно, но мне, черт возьми, есть чем защититься!
И он указывал им на старинные латы, алебарды, арбалеты, палицы и прочий железный хлам, развешанный над лестницей.
Люди понимающе кивали и наводили камеры и фотоаппараты на эту древность.
Он что, рехнулся?
Когда группа покидала комнату, мы прошли перед ним и у него просветлело лицо. О нет, никаких бурных проявлений радости. Всего лишь легкий кивок. Да-а-а… вот что значит кровное родство и многовековые традиции учтивого обхождения.
Сразу видно — аристократ!
Мы хихикали, стоя среди древних шлемов и аркебуз и слушая, как он расписывает трудности содержания такого огромного строения… «Четыреста квадратных метров кровли, два километра водостоков, тридцать залов, пятьдесят два окна и двадцать пять каминов… И это при отсутствии отопления! Как, впрочем, и электричества. Да, совсем забыл, что и водопровода тоже нет! Откуда и проблема найти невесту вашему покорному слуге, дамы и господа…»
Слушатели дружно рассмеялись.
«Здесь перед вами очень редкий портрет графа де Дюнуа. Обратите внимание на этот герб, вы увидите его же выбитым на фронтоне над парадной лестницей в северо-западном углу двора.
А теперь мы находимся в комнате с альковом, обустроенной в XVIII веке для одной из моих прапрабабок, маркизы де ла Ларьотин, которая приезжала охотиться в окрестностях замка. И не только, увы, охотиться… Так что несчастному маркизу, ее супругу и моему предку, мог позавидовать и десятилетний олень, чьей головой, увенчанной ветвистыми рогами, вы только что любовались в столовой… Осторожно, мадам, это очень хрупкая вещь. Зато я настоятельно рекомендую вам заглянуть в эту маленькую туалетную комнату… Щетки, коробочки с солями, баночки с притираниями — все это подлинные туалетные принадлежности знатной дамы тех времен… Нет, мадемуазель, это ночной горшок второй половины XX века, а это тазик для сбора дождевой воды, на случай протечки…»
