Артур Хейли - На грани катастрофы

— Я надеюсь, что да. Вы лучше делайте все, что я сказал и следите, чтобы он не раскрывался.

— Энди попал просто в фантастическую ситуацию. А как там «Тушенка», этот английский сумасброд? Вы его привлекли?

— Да, он нам очень помогает.

Когда Бэйрд отходил, он услышал, как болельщик, нервно тасующий колоду карт, обратился к своим товарищам:

— Как вам нравится такой двухдневный отдых?

Двигаясь по проходу, Бэйрд увидел Джанет, суетившуюся около миссис Чилдер. Он приподнял ее веко — она была без сознания. Ее муж ухватился за доктора, как за соломинку.

— Как она, доктор? — умоляюще спросил он.

— Ей так лучше, чем если бы она была в сознании и мучилась бы от боли, — ответил Бэйрд, надеясь что говорит убедительно. — Когда человек не может больше терпеть, природа отключает сознание.

— Доктор, мне страшно. Я никогда не видел, чтобы ей было так плохо. Чем отравлена эта рыба? В чем дело? Почему?

Бэйрд колебался.

— Ну хорошо, — медленно сказал он. — В конце концов, вы имеете право знать правду. Это очень серьезное заболевание — одно из тех, которые требуют активного лечения как можно раньше. Мы делаем все, что в наших силах.

— Я все это знаю, доктор, и сердечно вам благодарен. Но, она ведь поправится, да? Я имею в виду…

— Конечно, конечно, — как можно мягче сказал Бэйрд. — Не надо волноваться. На земле нас будет ждать «Скорая помощь» и тут же всех доставят в больницу. Поэтому ее выздоровление — это только вопрос времени и ухода.

— Господи, — вздохнул Чилдер, — как приятно это слышать.

Да, подумал про себя Бэйрд, интересно, хватило бы у меня мужества сказать ему что-нибудь другое.

— Послушайте, — окликнул его Чилдер. — А мы не могли бы сесть в ближайшем аэропорту?

— Мы думали об этом, — ответил доктор, — но на земле сильный туман и садиться очень опасно. Сейчас мы находимся над горами. Нет, быстрее всего доставить вашу жену в больницу можно только в Ванкувере, что мы и делаем.

— Послушайте… вы все таки думаете, что это была рыба, доктор?

— Сейчас мне трудно утверждать определенно, но я так думаю. Пищевое отравление как едой, которая была инфицирована — медики называют это стафилококковой инфекцией — или, возможно, что токсическое вещество внесено в пищу при приготовлении.

— А в нашем случае что произошло, доктор? — спросил пассажир, сидящий в следующем ряду и внимательно прислушивающийся к словам Бэйрда.

— Мне трудно быть уверенным, но, судя по эффекту, я склонен подозревать последний случай — токсическое вещество.

— И вы знаете какое?

— Я не думал об этом. Мы не можем это узнать без лабораторных анализов. При современных способах приготовления пищи — и особенно при тех предосторожностях, к которым прибегают авиакомпании — возможность отравления не более, чем один к миллиону. Нам просто не повезло. Но я вам должен сказать, что наш обед поступил не от традиционных поставщиков авиалинии. Что-то не связалось в Виннипеге из-за нашего опоздания и пришлось воспользоваться услугами другой фирмы. Это может иметь, а может и не иметь отношения к нашему несчастью.

Чилдер кивнул, обдумывая слова, сказанные доктором. Забавно, подумал про себя Бэйрд, как все таки люди стараются найти успокоение в словах врача. Даже тогда, когда врач должен сообщать плохие вести, факт того, что он вынужден это сделать, кажется, их успокаивает. Он доктор — он не допустит этого. Может быть, мы не так далеко ушли от колдовства, думал он с горечью, но… всегда доктор со своим волшебным саквояжем, вытаскивающий что-то из своей шляпы. Большую часть своей жизни Бэйрд лечил, уговаривал, льстил или обманывал, запугивал и успокаивал испуганных и доверчивых людей тем, что он лучше знает и все время надеялся, что его не подведет годами выработанное искусство и, иногда такой необходимый, блеф. Но это был момент истины, финал, неизбежность, с которой — он постоянно предчувствовал это — ему когда-нибудь придется столкнуться лицом к лицу.

Доктор почувствовал, что рядом остановилась Джанет. Подняв на нее вопросительный взгляд, он понял, что она на грани истерики.

— Доктор, еще два пассажира почувствовали себя плохо. Там, сзади.

— Вы уверены, что это не действие пилюль?

— Да, абсолютно уверена.

— Хорошо, иду. Вы не проведаете второго пилота, мисс Бенсон? Похоже, у него начинается обезвоживание организма.

Но едва он дошел до вновь заболевших пассажиров, как вернулась перепуганная Джанет.

— Доктор, мне страшно. Я подумала, вы должны…

Зуммер внутреннего телефона, донесшийся из кухни, оборвал ее на полуслове, как удар ножа. Она стояла, как пригвожденная, пока зуммер жужжал без перерыва. Первым пришел в себя доктор.

— Быстрее! За мной!

Двигаясь с ловкостью вообще-то ему не присущей, Бэйрд пробежал по проходу и ворвался в кабину пилотов. Здесь он остановился, охватывая моментально глазами и умом картину случившегося, и, в то же время, его внутренний голос, словно насмехаясь над ним, но с угрозой, сказал: «Ты был прав — это случилось».

Командир сидел неподвижно в кресле, пот заливал его лицо и стекал за воротник. Одной рукой он схватился за живот, другой нажимал кнопку внутреннего телефона на стене за креслом. Доктор в два прыжка преодолел расстояние до кресла, помог Дану откинуться на спинку и расслабиться, поддерживая его под мышки. Дан ругался сквозь зубы злобно и почти неслышно.

— Полегче, — сказал ему Бэйрд. — Лучше бы вам выбраться отсюда.

— Я сделал… что вы велели… — Дан задыхался, закрывая глаза и с трудом выдавливая из себя слова. — Но… было уже поздно… Дайте мне что-нибудь, док… Дайте что-нибудь быстрее… Мне надо продержаться… чтобы посадить ее… Включен автопилот, но… продержаться до посадки… Нужно сообщить диспетчеру… должен сообщить… — Он говорил все тише. Он делал отчаянные попытки произнести хоть слово, но глаза у него закатились и он потерял сознание.

— Быстрее, мисс Бенсон! — закричал доктор. — Помогите мне вытащить его отсюда!

Задыхаясь от напряжения, они извлекли грузное тело командира из кресла и положили на пол рядом со вторым пилотом. Доктор тут же вытащил свой стетоскоп и принялся за обследование. А Джанет подготовила пальто и плед и, как только доктор закончил осмотр, она быстро соорудила командиру подушку и укутала его. Поднимаясь, она вся дрожала.

— Вы сможете что-нибудь, доктор? Вы сможете помочь ему продержаться до посадки?

Бэйрд опять рассовал по карманам свои инструменты. Взглянул на множество приборов и переключателей, на штурвалы, двигающиеся сами по себе. В тусклом свете приборной панели он вдруг показался ей значительно старше своих лет и очень уставшим.

— Вы член этого экипажа, мисс Бенсон, поэтому я буду говорить откровенно. — Его голос звучал так жестко, что Джанет вздрогнула. — Вы можете выслушать несколько неприятных фактов?

— Я… я думаю, что да, — ее голос непроизвольно дрогнул.

— Очень хорошо. Пока я не доставлю всех этих людей в больницу — быстро, очень быстро — я не могу быть уверен, что они выживут.

— Но…

— Им необходимы стимуляторы, противошоковые внутривенные инъекции. Командиру тоже. Он и так продержался очень долго.

— Ему очень плохо?

— Его состояние скоро станет критическим — как, впрочем, и всех остальных тоже.

Внятно, слово за словом, Джанет прошептала:

— Что же нам делать?

— Позвольте задать вам этот же вопрос. Сколько пассажиров на борту?

— Пятьдесят шесть.

— А сколько порций рыбы вы выдали в обед?

Джанет с напряжением вспоминала:

— Около пятнадцати, я думаю. Большинство предпочли мясо, а несколько пассажиров вообще отказались обедать из-за позднего времени.

— Понятно.

Бэйрд смотрел на нее и молчал. Когда он снова заговорил, голос его был резким, воинственным.

— Мисс Бенсон, вы когда-нибудь слышали о теории вероятности?

— О теории вероятности? Я полагаю, да. Но я не знаю, что это такое.

— Я вам объясню. Это значит вот что. Из общего количества в пятьдесят шесть человек наш единственный шанс выжить зависит от того, есть ли на борту человек, который не только способен посадить эту штуковину, но и который бы НЕ ЕЛ рыбу на обед.

Его слова повисли в воздухе, а они стояли и смотрели друг на друга.

5

02.45–03.00

Тишина, подобно болеутоляющему, снимающему шок, обволакивала Джанет по мере того, как слова доктора доходили до ее сознания. Она выдержала его взгляд, правильно понимая все несказанное доктором, как совет готовиться к смерти. До сих пор что-то в ней не давало ей до конца воспринять всего, что произошло. Пока она обслуживала пассажиров и ухаживала за больными, что-то подсказывало ей, что это был ужасный кошмар, род бреда, в котором обычный ход событий внезапно изменился вследствие абсолютно неожиданного, но вполне возможного случая (события). В любой момент, как говорил ей внутренний голос, ее мог разбудить будильник, стоящий на холодильнике и возвещающий начало обычной утренней суматохи и подготовки к подъему пассажиров. Сейчас же чувство нереальности пропало. Она знала, что это случилось с ней, Джанет Бенсон, прелестной блондинкой двадцати одного года от роду, которую сопровождали взгляды работников аэропорта, когда она проходила по пахнущим сосной коридорам. Страх у нее пропал, по крайней мере, в этот миг. Ей было интересно, чем занимается дома ее семья, как это ее жизнь оборвется в куче скрежещущего железа за несколько секунд без тех, кто родил ее. Эти чувства вызвали в ней дрожь, а они мирно спали в своих постелях за тысячу миль отсюда.