Виктория Токарева - Мужская верность (сборник)
Феликс и Нина все время разговаривали, проговаривали, мяли, разминали. Они встречались утром на работе. Время летело незаметно. Вместе обедали в буфете – и не замечали, что ели. После работы расходились по домам, и Феликс звонил из дома. Феликсу казалось, что без Нины он беспомощен, как ребенок без матери. Если она его бросит – он не сможет двинуться вперед ни на сантиметр. Он вообще не понимал: а где она была раньше? Оказывается, была… Странно.
Наконец сценарий готов. Все ясно, почему героиня занимается проституцией. Почему офицер с ней пошел. И за всем этим – разрушенная страна и трагедия маленького человека, потерявшего почву под ногами.
После сценария – актерские пробы. Феликс и Нина делали это вместе. Репетировали, просматривали материал. Феликс чувствовал себя увереннее, когда Нина находилась рядом – невысокая, строгая, как учительница. Феликс мучился, метался, сомневался. А Нина – все знала и понимала, как истина в последней инстанции. Они были как лед и пламень. Один только пламень все сожжет. Лед – все заморозит. А вместе они пробирались вперед, связанные одной цепью.
Наступил Новый год. Решили встретить в ресторане. Феликс пришел с Машей, а Нина – с другом, капитаном дальнего плавания. Феликс с удивлением смотрел на капитана. Ему было странно, что у Нины существует какая-то своя личная жизнь. Он воспринял это как предательство.
На Нине было вечернее платье с открытыми плечами и бриллиантовое колье, которое, как выяснилось, подарил ей отец – главный прокурор города. Этот папаша держал многие ниточки в своих руках и многих мог заставить прыгать, как марионетки.
Феликс был подавлен и раздавлен. Он увидел Нину совершенно в другом качестве: не скромную подвижницу, а хозяйку жизни с любовником-суперменом и папашей – всесильным мафиозо. А Феликс думал, что Нина – его личный блокнот, который можно в любую минуту достать и почерпнуть нужную информацию.
Феликс почувствовал себя жалким мытарем, а Машу – женой жалкого мытаря – унылой и монотонной. Вспомнились стихи Корнея Чуковского: «А в животе у крокодила темно и пусто и уныло, и в животе у крокодила рыдает бедный Бармалей».
Со дна души всколыхнулись привычные комплексы. Он хуже всех. Рожден ползать. А рожденный ползать, как известно, летать не может.
Феликс молчал весь вечер, а потом взял и напился мертвецки. Капитан на плечах отнес его в машину, как мешок с картошкой.
Дома Феликс описался. И это был логический финал: вот он в моче, как в собственном соку. И это все.
Маша стащила с Феликса всю одежду и оставила спать на полу. Ночью он проснулся – совершенно голый, на жесткой основе, и не мог сообразить: где он? В морге? Он умер? Феликс стал искать глазами маму, но все было как на земле: комната, детские игрушки. И Маша, которая цедила ему из банки рассол от соленых огурцов.
Рассол втекал в него спасительной влагой. Феликс поднялся и пошел в душ. Вода омывала тело, возвращала к жизни. К жизни без Нины. Феликс стоял, зажмурившись, и плакал.
Этап РАЗГОВАРИВАТЬ окончился. Начался новый этап: СМОТРЕТЬ. Он смотрел на Нину и смотрел, как будто позабыл на ней свои глаза. Он вбирал в себя ее лицо во всех ракурсах: в профиль, фас, три четверти. Маленькое изящное ухо, привычный изгиб волос, столб шеи, на которую крепилась маленькая, как тыковка, головка. А сколько в этой головке ума, юмора. Феликс смотрел на Нину и бредил наяву, шевелил губами.
Нина замечала, но никак не реагировала. Каждый человек вправе смотреть, если ему нравится. Это было поведение самоуверенной женщины, привыкшей к тому, что на нее смотрят, желают, мечтают.
Когда Феликс вспоминал о капитане, и более того – представлял в подробностях, – он наполнялся темным ветром ярости и торопился уйти, чтобы не нагрубить Нине, не сказать что-то оскорбительное.
Фильм тем временем перешел в монтажно-тонировочный период. Феликс сидел в монтажной комнате, приходилось задерживаться допоздна. Маша давала ему с собой бутерброды и бульон в термосе. Не задавала вопросы и не возникала. Она верила Феликсу безгранично. И сама была предана безгранично. У нее не было других интересов, кроме семьи. И времени тоже не было. После работы забирала ребенка из детского сада и как рыба билась в сетях большого хозяйства: убрать, постирать, приготовить. Работала в две смены: утром на работе, вечером дома. У нее был свой сюжет и свое кино.
Феликс и Нина тем временем сидели в монтажной. Они, как четки, перебирали каждый сантиметр пленки. Урезали длинноты. Потом им казалось, что они сократили слишком много – исчез воздух. Возвращались обратно.
Когда выходили на улицу покурить, с удивлением смотрели на поток людей, совершенно равнодушных к кинопроизводству и монтажу. Оказывается, существовала другая, параллельная жизнь, как у рыб.
Однажды вечером Нина пришла в монтажную. Феликсу показалось, что от нее пахнет капитаном. Он тут же замкнулся и сказал:
– Ты мне мешаешь…
– Я на минуту, – спокойно ответила Нина, глядя на изображение.
«Почему на минуту? – насторожился Феликс. – Куда она торопится?»
– Вот тут у тебя затянуто. Это надо выбросить, – предложила Нина.
– Где?
– Начни прямо с реплики: «У тебя есть револьвер?»
Феликс отмотал пленку, стал смотреть эпизод.
«– У тебя есть револьвер? – спросила проститутка.
– Есть, а что?
– Застрелись.
– Почему?
– Чем так жить, лучше застрелиться.
– Но я люблю свою жизнь.
– Потому что ты не знаешь, как плохо ты живешь…»
Шел текст сценария, но Феликсу казалось, что это про него.
Он повернулся к Нине и сказал:
– Если ты не уйдешь, то ты пожалеешь.
– Не пожалею.
Нина смотрела прямо и бесстрашно.
Он ее обнял. И умер. И долго приходил в себя после отсутствия.
Нина тоже молчала.
– О чем ты думаешь? – спросил Феликс. Он ожидал каких-то главных слов. Но Нина сказала:
– Ты меня убьешь.
– Не убью. Говори.
– Я придумала, чем надо закончить сцену. Они должны отдаться друг другу. У нас он уходит. А это неправда.
– Но офицер – другой человек, – возразил Феликс.
– Так в этом все и дело.
Феликс поднялся и отошел к монтажному столу. Нина тоже поднялась, они начали отматывать пленку. Включились в работу, не замечая того, что они голые.
Работа была впереди любви. Вернее, так: работа входила в любовь. Это было состояние наполненности до краев, когда больше не умещается ничего.
– Надо переснять сцену, – подсказала Нина.
– Вызываем на завтра артистов, – распорядился Феликс, вправляя рубашку в джинсы.
Он одевался и понимал: они спасли фильм. Во всяком случае, сильно улучшили. Какое счастье…
* * *Настало лето. Нина ушла в отпуск и уехала с отцом на дачу. У них была своя дача на морском побережье.
Фильм входил в заключительную стадию. Шла перезапись.
Феликс устал. Ему хотелось отдохнуть от Нины, от студии, от тяжелого груза раздвоенности. Ему хотелось вернуть душу в семью, уделить время сыну.
Он рано приходил домой, ложился спать. Потом шел гулять с сыном и собакой. Все было замечательно. Но не хватало кислорода, как на большой высоте. Покой и красота, но дышать нечем.
Однажды утром Феликс встал и начал собирать рюкзак.
– Ты куда? – спросила Маша.
– К Нине, – ответил Феликс. – На дачу.
– Надолго?
– Не знаю.
– Тогда возьми деньги.
Маша вынесла ему весь семейный бюджет. Она не хотела, чтобы Феликс ел прокурорские обеды.
– А вы? – растерялся Феликс.
– Я выкручусь, – пообещала Маша.
Ей в голову не приходило, что у Феликса могут быть иные задачи, кроме творческих.
Феликс ехал на электричке, потом шел пешком и оказался в поселке, где жила Нина. Номера дома и улицу он не знал. И, как чеховский герой из «Дамы с собачкой», – выяснял: где тут дача главного прокурора. Ему показали высокий сплошной забор. Он стоял перед забором. Залаяла собака, но не шпиц, как у Чехова, а бультерьер, собака-людоед.
Вышла Нина – загорелая, в шортах. Не удивилась, как будто ждала. Потом пошла к отцу и сказала, что Феликс будет жить у них в доме, в гостевой комнате.
– Кого ты из меня делаешь? – спросил прокурор.
– Я его люблю, – коротко объяснила Нина.
Отец разрешил.
Феликс поселился как жених. Было очевидно, что без серьезных намерений он не посмел бы поселиться в сердце семьи хозяина края.
* * *Феликс вставал рано, уходил на рыбалку. Приносил большой улов.
В летней кухне качался пол. Феликс переменил лаги и перестелил пол.
Ночью они с Ниной купались под низкими южными звездами. Какое это было счастье…
Однажды утром Нина сказала:
– Отец хочет с тобой поговорить. Поднимись к нему в кабинет.
Феликс испугался. Он понял, что его вызывают на ковер. Это тебе не Дина и Зина в проеме между дверьми. Придется отвечать. Но возможен и другой вариант: ему покажут свое место и отберут Нину. Кто он? Нищий творец. И кто она? Принцесса, захотевшая поиграть в простую девчонку. Как в итальянском фильме.
