Юрий Поляков - Демгородок
Боже праведный, что тут началось! Последующие дни весь Демгородок был занят проблемой, как и кем будет наказан прокурор-историк, вытащивший из нафталина забвения такой опасный сюжет. Некоторые полагали, что вообще не будет наказан, так как на слезы и призывы к мести ЭКС-президент якобы ответил своей жене, что ее неодолимая тяга к неестественной роскоши чуть не стоила ему доброго имени в мировой политике. Другие же, наоборот, считали, что будет наказан, и жестоко, ибо, узнав об оскорблении, нанесенном его супруге, ЭКС-президент якобы топал ногами и требовал пресс-конференции с участием зарубежных журналистов… Возник даже стихийный тотализатор, организованный изолянтом № 617, в прошлом известным священником-депутатом, прославившимся тем, что в ходе нередких внутрипарламентских потасовок он действовал наперсным крестом, как боевой цепью. Но участвовать в этом тотализаторе ни Лена, ни Мишка не стали (у нее не было «осиновых» талончиков, а Курылеву строго запрещалось), они просто поспорили на поцелуй. Наивная Лена считала, что ЭКС-президентша окажется выше всей этой житейской скверны, а многоопытный Курылев был уверен, что гораздо ниже… И вот после окончания очередного воспитующего киносеанса бывшая первая кремлевская леди решительно встала, резко подошла к прокурору-историку и с оттяжкой врезала ему «по твари», как выразился бы обитатель Гомельской губернии. Впрочем, отважный летописец был готов ко всему – он ждал приближавшуюся к нему эринию с мужественной улыбкой, какой обычно пациент встречает надвигающегося дантиста с зубодеркой. А после того, как отзвенела пощечина, он произнес фразу, которую, наверное, обмозговывал всю предшествующую ночь: «Это пощечина для истории!» Отнаблюдав развязку и выждав, когда смолкнут возмущенные крики тех, кто выиграл и теперь искал батюшку с кассой, Мишка повернулся к Лене и молча показал пальцем на свою щеку. Он был очень удивлен, когда она поцеловала его не в щеку, а в губы, поцеловала старательно, точно выводила ученические прописи.
– Я смешная, да? – спросила она, переведя дыхание.
– Ну что ты! – успокоил Мишка и решил с этой глупенькой телепаткой быть поосторожнее даже в мыслях…
А через две недели они лежали на широко разложенном интендантском диване, и Лена, уткнув голову в волосатую курылевскую грудь, шептала:
– Ты очень красивый. У тебя очень красивое тело. Ты похож на античного полубога!
– Почему полубога? – спросил Мишка.
– Потому что боги снисходили к возлюбленным в виде золотого дождя или белоснежного лебедя, а потом исчезали… А полубоги оставались жить с любимыми на земле. Ты не исчезнешь?
– А ты?
– Я первая спросила.
– Нет…
– Не исчезай! Ты самый лучший в мире мужчина!
– Да уж… Тебе и сравнить-то не с чем…
– А зачем сравнивать, если ты все равно самый лучший в мире мужчина!
В тот миг Курылев постарался забыть, что любое пособие по гармоничному сексу рекомендует, особенно женщине, хвалить партнера как можно чаще и беззастенчивей. Он просто блаженно лежал рядом с Леной, гладил ее восхитительную кожу и думал про то, что, даже побывав в объятиях свинопаса, принцесса остается принцессой. Конечно, свинопас не становится после этого принцем, но свинопасом все-таки быть уже перестает… Хотя бы чуть-чуть… И еще он думал о том, что у него есть еще минуты полторы, а потом надо будет вскакивать и менять бобину с пленкой… С тихим стрекотом работал кинопроектор. Конический луч, пробивающий темноту кинозала, напоминал опрокинутое набок воспоминание о пирамиде. Фильм назывался «Моя четвероногая подружка»…
8
Утром, въезжая в Демгородок, Мишка был настолько рассеян, что чуть не отдал дежурному спецнацгвардейцу вместо путевки записку, которую собирался заложить в тайник. На тетрадном вчетверо сложенном листке было по клеточкам выведено: НИКОМУ НЕ ГОВОРИ. Я ЧТО-НИБУДЬ ПРИДУМАЮ. ПРИХОДИ СЕГОДНЯ В 17.00 К НАМ. Конечно, на это небезопасное свидание Мишка решился не сразу. От мысли, что они наконец-то снова останутся одни, у Мишки серебряными иголочками закололо все тело. «Юрятин убьет!» – обреченно подумал он. Без особых трудностей определив записку в тайник, Мишка сделал крюк и, проезжая через «Кунцево», высунул руку в окошко и громко похлопал по внешней стороне дверцы. Это означало: «Срочно забери письмо из тайника». Лены в палисаднике не было, скорее всего она сидела рядом с больным отцом, но Курылев знал, что, услышав звук подъезжающей машины, она подошла к окну и внимательно смотрит в щель между занавесками. Когда без трех минут пять, демонстрируя трудно дающуюся неторопливость, Мишка подходил к киноторговому центру, то сразу почувствовал неладное. Так оно и оказалось: возле «Осинки» бушевала драка. Первым делом Курылев отыскал глазами Лену: прижавшись спиной к витрине, она с ужасом и презрением смотрела на происходящую разборку. Били изолянта № 62 – толстого человека, похожего на выросшего до ошеломительных размеров крота. В тяжкие годы владычества врагоугодников и отчизнопродавцев он был членом координационного совета движения «Демократы в поддержку демократии» (ДПД) и председателем Всероссийского общества защиты детей-инвалидов имени возвращения академика Сахарова из горьковской ссылки.
А, как известно, с давних пор благотворительность – самый верный и короткий путь к благосостоянию.
Арестовали человека-крота в международном аэропорту Шереметьево-2, когда он уже намылился лететь во главе команды мужественных спортсменов на V Международные соревнования детей-инвалидов по настольному теннису в Лиссабон. Металлические детали четырнадцати инвалидных колясок, как позже выяснилось, были изготовлены из золота и платины. Но, даже лишившись всего этого, хитроныра-благотворитель оказался самым богатым обитателем Демгородка. Кстати говоря, в ходе следствия по делу пособников антинародного режима, а также во время открытого суда, проходившего на Малой арене Лужников, стало общеизвестно, что большинство арестованных имеют довольно крупные счета в западных банках. В качестве жалкого лепета оправдания они уверяли, будто эти средства обрели за книги, опубликованные за рубежом, и лекции, читанные там же. Однако абсолютно беспристрастная комиссия, состоявшая в основном из морских офицеров и ткачих с «Трехгорки», подсчитав, пришла к выводу: чтобы заработать подобные суммы, каждый подсудимый должен был издать не менее 120 томов или прочитать около 21 000 лекций. А если учесть, что вся человеческая жизнь состоит примерно из 20 тысяч дней, то вздорность этого наглого лепета становится очевидной. Кроме того, в процессе разбирательства выяснилось, что агентам антинародного правительства удалось-таки обнаружить спрятанные на Западе знаменитые деньги партии. И пока продажная демократическая пресса лила крокодиловы слезы по поводу исчезнувших сокровищ, они были надежно перепрятаны там же на Западе. Несколько человек из окружения бывших президентов знали судьбу этих неуловимых денег, но вскоре после победного, усыпанного цветами въезда адмирала Рыка в Москву все они в соответствии с устойчивой российской традицией выпали каждый из своего окна. «Худо!» – молвил Избавитель Отечества, выслушав эту неутешительную информацию. «Найдем, командир! – твердо пообещал П. П. Чуланов. – Обязательно найдем. Всех в окна не перевыбрасывают!..». «А эти демокрады, – поинтересовался Иван Петрович, – сдают валюту-то?» «Жадятся! – покачал головой первый заместитель. Может, попросим убедительно?» – И он сделал руками движение, словно бы выжимал белье. «Нет! – твердо ответил адмирал Рык. – Только лаской. Иначе народ не поймет!».
Однако народ, по крайней мере в лице алешкинских обывателей, ничего не мог понять, когда прослышал об открытии в Демгородке валютного магазинчика, где объевропеившаяся личность могла удовлетворить все свои, даже самые непростительные, потребности. За каждую сданную возрождающейся Отчизне тысячу изолянт получал на руки доллар, а точнее бумажный талончик с треугольной печатью и подписью начальника финансово-учетного отдела Демгородка подъесаула Папикяна. После этого поселенец мог отправиться в магазинчик, прозванный «Осинкой», и приобрести там любые импортные товары, правда, по ценам, втрое превышающим среднеевропейские. Поначалу изолянты захаживали в «Осинку», как в музей: просто поглазеть на прилавки, навевавшие острые воспоминания о более симпатичных временах. Первым раскошелился бывший покровитель детей-инвалидов: он выписал доверенность на сто тысяч, получил кучу талончиков и побежал в «Осинку», где накупил пива, сигарет, французских сыров, фаршированных оливок и прочих дорогих удовольствий. Весть о том, что № 62 отоварился и с тяжеленными пакетами движется к своему домику, мгновенно облетела Демгородок. Вдоль всего пути следования собрались толпы поселенцев. Они смотрели на волокущего покупки человека-крота с завистью и ненавистью одновременно.
