Ярослав Астахов - Лезвие осознания (сборник)

Я оказался словно бы в сердцевине огромного, толстого огненного ствола с дымной кроной. Камни, на которые я опирался века, выскользнули из бесчисленных разветвлений моего тела, как пригоршня золотых монет из руки человека, пытавшегося купить у меня быструю смерть век назад. Поверхность моей плоти начала тлеть. Но это не было для меня опасно, и, кроме того, у меня была возможность быстро унять огонь. Взрыв получился сильным, и я боялся, как бы все эти камни, поднятые им в воздух, не причинили смерть кому-нибудь из людей. Ведь это бы нарушило мои планы.

– Смотри! – закричал старику Владимир, когда рассеялся дым. – Тот пень, на который ты мне показывал! "Отрубленная рука"! Он словно бы бежит по обрушивающемуся склону! Ведь он не просто катится вниз, он передвигается в точности, как огромный паук! Мы что-то здесь с тобой растревожили.

Я помню, как старик обернулся. Он сына знал хорошо и не сомневался, что тот не будет говорить ерунды. Поэтому какое-то время Иван и вправду силился разглядеть. Однако… что может разглядеть человек, которого всю жизнь учили не верить , а это значит – не видеть ?

– Он просто свалился в озеро, твой «паук»! – прозвучал неизбежный вердикт. – Идут круги по воде… все тривиально и нет ни малейшей мистики. Вот только мне не понятно, почему же этот пень не всплывает? Наверное, зацепился на дне за что-то… А из тебя бы вышел художник, сын! Ты ведь прав: ей Богу, в этой разлапистой, кувыркающейся коряге было что-то паучье.

Вокруг меня вились мутные, медленные вихри успокаивающегося озера. Я наблюдал стихающие метанья рыб… И образы великого моего прошлого обступали снова, поднявшись из глубин памяти… И на какое-то время я снова отдался им, исчезнув из моего теперешнего, то есть потеряв представление о том, что совершается в котловине.

Я даже не сразу понял, где нахожусь, когда вернулся в «сейчас». Но это длилось недолго. На память пришел огонь, повергший из одной стихии в другую.

…Вода совсем успокоилась.

Женщина стояла от меня близко. Настолько близко, что я мог хорошо чувствовать ее мысли. И даже не отдельные вспышки их, выбивающиеся особенно яркими протуберанцами, но их слитный, их непрерывный сплошной поток. Наверное, этому способствовало и то, что ее ноги были по щиколотку погружены в воду.

"Какое тихое озеро! Деревья словно бы и не отражаются, а двоятся. И будто собираешься нырнуть в зеркало. Или в небо. А сразу как от берега глубоко! И… что это? – вода уже почти что прозрачная, но… как-то не по себе. Наверное, это потому что всегда мне казалось, что глубина удерживает на расстоянии… Ты будешь прыгать, или ты будешь вот так стоять, голая, до второго Пришествия? Интересно, видит ли меня сейчас Влад? А старик? Хорошие они парни. Спокойные. И даже почти не пьющие. Беда только – вот именно у таких мужиков обязательно обнаруживается какая-нибудь да блажь. У этих – заточить себя насовсем в глуши. А я сначала подумала, они это такую дачу себе отгрохали. А может, в чем-то они правы: тишина, покой. Не плохо после столичного бардака. Но только – кому похвалишься тут, что ты девчонка самого Влада Серого? Похоже, Алке повезло больше в смысле зарисоваться. Да и вообще: попала в группу поддержки при «Скрежещущих Шкафах», а ведь это – Барселона, Милан, Бангкок… И секс, наверное, с этими обдолбанными рокерами головокружительный! Кстати, «Оружейник Весны» мог бы вспоминать об этом и чаще. Впрочем – не в этом все! Вот он положит мне руку свою на голову – и делается сразу же хорошо. И не страшно… Так только брат мой умел, пока игла его не сгубила. Мне повезло с тобой, Влад. Какая-то особая правда, не чувствующаяся в других, в тебе есть. Да только очень она… холодная. Какая-то… не-за-жизнь, что ли – эта правда. Наверное, еще на месяц-другой останусь я с тобой «навсегда». А если все же на больше? Эх, Влад, ведь я совсем не такая, какой ты меня все себе рисуешь! Другая . И ты бы ахнул. Да и от жизни хочу я совсем другого, чем ты. (Вот только не пойму сама, чего именно.) Эх, если бы Господь отнял у меня эту жизнь и дал бы что иное взамен!.. Да сколько можно стоять, уставившись на облака в воде?! – прыгай!"

И она нырнула.

Однако не прошло и минуты, как она пулей вылетела на берег.

А я все продолжал видеть, как под водою внезапно расширились у нее глаза и от смертельного страха стали они безумны…

Теперь, вновь стоя на берегу, женщина почему-то была уверена, что она в безопасности. И мысль ее искала вернуться в привычное свое русло, словно ручей, расплесканный угодившим вдруг в его середину камнем.

"С чего это я решила, что эта коряга там, под водой, шевелится ? Ну, может она и трепыхнулась чуточку от волнения, которое я сама же и подняла, нырнув головою вниз. И уж тем более непонятно, почему показалось вдруг, что будто бы она… смотрит ? Ведь я же точно не заметила под водою никаких глаз ! Все ясно: я пересмотрелась дешевых видео. Правы ребята, что не позволили хотя бы сюда тащить чертов ящик. А классный бы вышел триллер: ужасный осьминогопаук насилует обольстительную купальщицу… А вот возьму и нырну еще! И отломаю веточку от него… от нее – от этой гнилой коряги, пытающейся пугать. Вот из принципа!”

Ее сердечко стучало как у бельчонка, пойманного хорьком. И все-таки она не заставила себя ждать… Странные существа! Они почти всегда поступают так. Хотя инстинкт им подсказывает: «беги!» И сердце криком кричит им: «стой – смерть !» И смерть ее получилась быстрой. Что вовсе не удивительно, потому как мы встретились под водой. В моем распоряжении было всего лишь время, которое человек способен прожить без воздуха. Но я не хочу сказать, что мне с ней не повезло .

Нет, ведь я получил то именно, что обретаю все реже. Новые впечатления . В смысле – совершенно иные, а не вариации уже виденных мной картин.

О, этот переливчатый взрыв беспомощного отчаяния!..

Сверкающие пузыри, вырывающиеся изо рта ее вместо крика…

Все это зафиксировано теперь в моей памяти. В бездонной житнице сцен, показывающей любое, словно бы наяву, как только я захочу.

…Старик стоял перед холстом и работал. Он зачарованно писал белый дирижабль, собирающийся пройти – зачем бы это ему? – под гигантской, растрескавшейся гранитной аркой.

Я чувствовал течение мысли Ивана Серого. Хотя и не так отчетливо, как у женщины. Я созерцал его радость. Старик создал себе башню и творил в ней – уже никто не спросит его, к примеру, что это еще за плагиат с Цепеллина и на кой сдалась ему арка.

Я шел бесшумно. Потом я неподвижно стоял на самых остриях кончиков сотен моих корней. В студии отшельника было тихо. И даже эта вода, струившаяся с меня после озера, не капала больше на пол. Ее ведь всю, сколько ни задержалось в бороздах моей кожи, впитало дерево двери, когда я проходил доски ее насквозь.

Я начал приближаться к Ивану. Медленно. Переступая кончиками корней по полу совершенно беззвучно. И он бы не обернулся. Но счетчик, что укреплен был на поясе его, стал мигать. И вот – художник уронил кисть и впился в меня глазами.

Я замер. Это завораживающая картина, изысканнейшее зрелище – когда человеческую душу, всю, начинает прорастать страх . Сначала разум не верит . Но просыпается уже тревога – какое-то безотчетное зыбкое пророчество, что все-таки придется поверить. Потом человеку делается с неумолимостью очевидно, что все происходит вправду. Он уже знает , но до последнего сохраняет бессмысленную надежду, что, может быть… все же нет!

Ну а потом он кричит . Когда ему становится уже все абсолютно ясно.

Итак, я замер перед глазами старика, я не хотел торопить… Я смаковал мысли, мечущиеся в его сознании. «Черт! Откуда здесь эта штука? Владимир захотел пошутить? Но ведь такую коряжину невозможно пронести в дверь бесшумно . А может, это я так увлекся, подбирая оттенок? Но ведь ее вообще невозможно втиснуть, не поломав, сквозь дверной проем! Ну разве только если бы она могла сама гнуться, если бы коряга эта была… живая . Черт… а ведь она замерла в таком положении, в котором не способен вертикально стоять неживой предмет! Как будто какая сила засела в ней… И – словно бы она… смотрит ! Бред! Глупости! Такого не может быть … И все-таки я буду чувствовать себя увереннее, если доберусь до ружья».

Я был между ним и дверью. Сделав над собою усилие, старик пошел прямо на меня, не желая жаться к стене. Да только не надолго его хватило. Он очень скоро почувствовал, что не сумеет заставить себя пройти около. Хотя вот именно это он мог бы себе позволить. Ведь для него уже наступил момент, когда – какой ни выбери путь, а это уже ничего не меняет в твоей судьбе!