Виталий Владимиров - Челнок

Это был уже второй знак!

Куда Людмила могла пойти после этого? Только учиться на курсы бухгалтеров, благо образование у нее было экономическое. После курсов Людмила получила корочку, и как следующий шаг, поместила информацию о себе в базу данных, где тогдашние руководители подбирали себе бухгалтеров.

Так и нашел ее Константин Семенович Пароконный, самый настоящий потомок одесских биндюжников, генеральный директор малого предприятия «Паровоз».

и Константин берет гитару…

Существовал в СССР класс технической интеллигенции, технарей, инженеров по образованию, которые не только обеспечивали и поддерживали в боевом состоянии военную мощь страны, но и ходили в турпоходы, сочиняли песни под гитару, ставили студенческие спектакли, становились известными сатириками, писателями, поэтами. По сути своей они были разночинцами. В дореволюционные годы так называли окончивших университет, училище, академию.

Современному бизнесу этот класс головастых разночинцев, авантюристов по натуре, дал целую плеяду банкиров, президентов компаний, олигархов разного сорта и пошиба.

Костик был из них, из тех, кто ощутил свободу и дал ничем не засоренным мозгам полную волю для реализации любых деловых идей. Таких, которые западным бизнесменам и в голову не пришли бы.

Костик бросил свое скучное и мало оплачиваемое занятие – обслуживание военных самолетов в городе Ижевске, взял в охапку свою жену, хохлушку-пампушку Галку и явился в Москву. По образованию Галка была кондитер и работала в столовой при аэродроме. У них было двое маленьких детишек. «Все это пило, жрало, всех надо прокормить – и каждое утро я должен был носить такой маленький горшочек, такой маленький горшок…» Так пелось в песенке, сочиненной, наверное, таким же технарем, как и Костик. Кстати, о горшочке.

Людмила вспомнила, как в Польше, в малом провинциальном городе, куда они попали челноками, с Галкой произошел настоящий конфуз. Целый день Галка торговала, продала все привезенное, а деньги, польские пеньонзы, как обычно складывала в трусики. И совсем забыла о них, когда пошла по малой нужде в местный выгребной сортир. Вернулась к своим вся в слезах. Спасибо, польская хозяйка помогла, открыла люк для ассенизаторов, достала Галка рассыпавшиеся купюры, и полночи отмывала их и сушила. Занималась отмывкой иностранной валюты! И на следующий день накупила нового товара, уже для московского рынка. Пеньонзы взяли, правильно говорил римский император, введший налог на сортиры – деньги не пахнут.

Костик начинал свой бизнес с нуля, поэтому решил взять вновь испеченного бухгалтера, так как боялся, что опытный бухгалтер может его надуть. По базе данных он и выбрал… Людмилу! У Костика был свой метод подбора персонала. Когда он встретился с Марией в первый раз, то повел ее в крохотное кафе, где они выпили по фужеру шампанского и по чашечке кофе. Поговорили по душам. Симпатия возникла сразу и была обоюдной. Перед тем, как расстаться, когда Людмила была уже в расслабленном состоянии, Костик раскрыл свой дипломат, где лежало штук двадцать шоколадок, и предложил ей взять, сколько хочешь. Людмила взяла только две шоколадки, себе и сыну, как она объяснила Костику. Оказалось, это было проверкой на жадность, Людмила прошла испытание с достоинством и была принята на работу.

Идеи из Костика сыпались, как из рога изобилия. С учредителями своей фирмы он познакомился случайно, зайдя с улицы в профсоюз железной дороги, где, подобно Остапу Бендеру, буквально поразил воображение железнодорожников радужными идеями о развитии бизнеса в их помещении. И предложил назвать новую фирму «Паровоз». Все рассмеялись, но название прижилось.

Идеи Костика были конкретны. Нет в магазинах продуктов, давайте купим импортный автомат для изготовления вермишели.

Он собирался выпекать пирожки.

Он открыл магазин для торговли товарами, поставки которых обеспечивала ему железная дорога. Откуда у железной дороги товары? В том вселенском бардаке, который царил в стране за железной дорогой числилось немало «потерянных» вагонов. В том числе и с ширпотребом. В конце концов их списывали, а товар реализовывал «Паровоз».

Но основные средства главному машинисту Костику давали посреднические операции, которыми в то время занималась вся страна. А Людмила, как бухгалтер, была в курсе всех операций. После строгого распорядка в закрытом НИИ она с удивлением смотрела на мозаику посреднических сделок, которые чаще всего напоминали анекдот.

«Встречаются два советских бизнесмена времен перестройки. У тебя чего, спрашивает первый. Вагон алюминия, а у тебя? Миллион долларов, отвечает второй. Тогда подписываем договор, радостно закричали оба. Подписали и пошли искать. Один – вагон алюминия, другой – миллион долларов».

Особенно раздражало Людмилу повсеместное вранье и ложь в длинных цепочках посредников. И она поражалась тому, что кто-то все-таки умудрялся зарабатывать.

Однажды и сама попробовала с разрешения Костика совершить операцию купи-продай, получилось, как ни странно удачно. Но одно обстоятельство омрачило для Людмилы успех сделки. В день продажи, когда в возбуждении она бегала от продавца к покупателю, то потеряла золотую сережку и так расстроилась, а подумав, решила, что это знак свыше.

Может быть, такова настоящая непредсказуемая женская логика, но Людмила и думать перестала о посредничестве, как о виде деятельности, которому стоит посвятить свои средства, свое время и свою энергию.

И, похоже, оказалась права.

Вот сидит же в качестве хозяйки салона, уговаривает покупательницу. Дама уже сдалась. Ей так хочется облачиться в светлое, уютное, пушистое. У нее остался последний довод.

– У меня и денег при себе таких нет.

– А вы залог оставьте, зато вещь не уйдет, будет ждать вас.

И дама сдалась.

Окончательно!

Завтра вернется за своей покупкой. Через месяц она победит на выборах и подумает, что это случилось благодаря такому светлому, уютному, пушистому одеянию.

И опять вернется.

И подруг приведет.

Дама победит через месяц.

А Людмила победила сегодня.

Опять победила.

Еще раз.

Эх, раз, еще раз…

В базарный день через салон проходит до пятидесяти покупателей. И каждому удели внимание, окажи респект, с каждым поговори, душу вложи в беседу, иначе не победишь.

И все-таки главную победу Людмила одержала именно тогда, когда ушла из малого предприятия «Паровоз».

Победу над собой.

Когда пустилась в собственное плавание.

Причем в самый крутой момент своей судьбы, в нулевой точке, когда…

А действительно, когда? То есть когда Людмила ушла из НИИ, она, конечно, помнила, а вот когда пришла окончательно к этому решению?

После ГКЧП? После того как танки расстреляли парламент? После того, как началась нескончаемая война в Чечне?

Помнила только ощущение, что паровоз ушел и дымка не осталось, пароход словно утонул за горизонтом, самолет скрылся за облаками… Стоишь на перроне жизни, вянет букет цветов в руках и вдруг понимаешь, что обратно ничто и никто никогда не вернется.

Труднее, безысходнее с каждым днем, время стремительно бежит, каждый по-своему как-то справляется, а вот ты отстаешь, отстаешь и никому дела нет до твоего существования…

Да, Людмила победила.

Правда, завтра опять надо ехать на рынок.

Выполнить заказ. Обменять брак.

Как белка в колесе…

В колесе жизни.

Открутить бы это колесо назад. Лет на пять хотя бы…

Эпизод пятый. ГЛАМУР РОССИЙСКОГО ШАТЛА

Я должен иметь свободу выбора.

И все-таки было одно немаловажное преимущество для тех, кто решил прицепить вагон своей жизни к малому предприятию «Паровоз». Дело в том, что члены железнодорожного профсоюза, а тем более его лидеры, имели льготы на проезд.

В том числе за рубеж.

За бугор, как тогда говорили.

Везде, куда были проложены рельсы. В первую очередь, в Польшу. Поездки организовывались почти каждое воскресенье, всего на день-два для отдыха и туризма трудящихся, но немалое значение имела и другая цель – прибарахлиться.

Впрочем, эта цель не афишировалась, более того, только «продвинутые», как сейчас выражаются, и быстро понявшие личную выгоду от таких поездок активно пользовались системой «купи-продай».

Остальные стеснялись, считали невозможным снизойти до уровня «торгаша». В том числе и самый главный бухгалтер малого предприятия «Паровоз».

Поначалу поездки служили удовлетворению естественного любопытства – как они там, где не так, как у нас?

И первые впечатления были далеко не в пользу отечественного уклада. Людмила впервые себя ощутила в ином государстве, когда в небольшом городке под Варшавой типа Кунцево в обычном сельпо она увидела разнообразный выбор йогуртов и колбас.