Роберт Ирвин - Плоть молитвенных подушек
Затем, покончив с этим делом, она шаркающей походкой вышла за дверь в глубине клетки. Потом дверь опять отворилась, и в клетку неслышно вбежал леопард. Вслед за леопардом вошла мускулистая девушка с коротко остриженными рыжими волосами. На ней была одежда из черной кожи — юбка, корсаж на шнурках и перчатки. Ноги были босые, а в руке она держала плеть. Орхана она не заметила, ибо все ее внимание было сосредоточено на леопарде, которого она поддразнивала плетью, легонько хлестал зверя по морде. Леопард, точно котенок, наткнувшийся на клубок веревки, рычал, махал хвостом и пытался ухватиться за плеть когтями. Наконец девушке надоела эта игра, и она отшвырнула плетку. Леопард прыгнул на нее, и они вместе повалились на солому. Орхан вскрикнул, но девушка с леопардом, не обращая на него внимания, принялись кататься по полу. На мгновение девушка уселась верхом на гибкую, волнистую, бархатистую спину зверя, но леопард выскользнул из-под нее, и в тот же миг она уже лежала под ним. Юбка ее задралась, а под ней ничего не было надето. Зверь постоял над девушкой, роняя на ее тело капли слюны и, казалось, пожирая ее неподвижными зелеными глазами, а потом наклонил голову и облизал ей лицо своим шершавым языком. Она подняла руки, обняла его за шею, и они вновь вместе покатились по полу. Девушка погладила леопарда по животу, и зверь заурчал.
Вдруг девушка вскрикнула, заметив наконец, что за ее игрой со зверем наблюдает Орхан. Она вскочила на ноги, как будто смутившись оттого, что ее застали за развлечением. Крупным шагом она подошла к решетке, а следом за ней туда подкрался и леопард. Орхан, все еще сидевший на полу, ощутил на себе дыхание зверя, оказавшееся одновременно ароматным и смрадным.
— Ты кто? — спросила девушка, презрительно взглянув на Орхана.
— Мое имя Орхан. Я — твой султан.
Казалось, эти слова не произвели на девушку ни малейшего впечатления.
— А я — Рокселана, — сказала она и, пошарив у себя под корсажем, достала оттуда ключ на цепочке. — Рокселана значит «Русская».
Погладив леопарда в последний раз, она подняла плетку, отперла дверь клетки и вышла к Орхану, оказавшись по другую сторону решетки. Запертый и покинутый леопард злобно уставился на Орхана.
— Я зову его Бабуром, — сказала Рокселана. Она встала рядом с Орханом и посмотрела на бывшего партнера по играм. Лицо ее было перепачкано, а плечи расцарапаны до крови. От нее пахло потом и леопардом. Голос у нее был сиплый, поскольку она не успела еще оправиться от чрезмерного напряжения, а грудь вздымалась, пока она пыталась перевести дух. Эти груди показались Орхану больше похожими на лишние мускулы, нежели на некий естественный атрибут женского тела. Рокселана, как и ее леопард, была сплошной грудой сухожилий и мышц.
— Ты тоже наложница из Гарема? — с опаской спросил он.
Она издала смешок, наполовину довольный, наполовину презрительный:
— Ха! С женщинами из Гарема мне даже общаться противно! Нет, я — одна из служительниц Императорского Зоопарка. Лучше уж животным прислуживать, чем этим дурочкам из Гарема!
— А что, существует Императорский Зоопарк? Где же он?
Она посмотрела на него с любопытством:
— Здесь. Ты в нем находишься. А иначе как бы ты разговаривал с его служительницей и стоял перед клеткой с леопардом? Это клетка Бабура. — И она указала на медную табличку, прикрепленную к решетке в верхней части клетки. Надпись, выполненная завитушками декоративной каллиграфии, гласила, что ЭТО ЛЕОПАРД, ИЗУМИТЕЛЬНОЙ КРАСОТЫ ЖИВОТНОЕ, ЧЬЕ ДЫХАНИЕ ДУШИСТО, КАК ПРЯНОСТИ ЯВЫ.
— Но вчера вечером тут не было леопарда, — сказал Орхан, желавший знать, не сходит ли он с ума. — Вчера вечером я видел, как женщина, которая сказала, что ее зовут Михрима, стояла за этой решеткой и начинала передо мной раздеваться.
— А! Значит, это была Михрима? Эта девица думает, будто из ее задницы светит солнце, будто из ее пизденки льется лунный свет, она мнит себя матерью космических тайн, считает, будто тело ее — это фруктовый сад, море, пустыня, фонтан, зеркало, мистическая мантия и, самое главное, — треклятая Молитвенная Подушка, предназначенная для того, чтобы мужчина преклонял на ней колена, вознося молитвы перед Святая Святых. Она безумна, совершенно безумна… К тому же она считает, будто ей можно входить в Зоопарк и делать все что вздумается — занимать клетки, выгонять животных, отдавать распоряжения персоналу. Меня просто поражает наглость этих куртизанок и танцовщиц! А на самом-то деле Михрима и прочие наложницы ни на что не годны, кроме ебли, — ну, еще вышивать умеют. Но они знай себе лежат в Гареме, и мысли о сексе растлевают их нежные души, поглощают их слабые умы. Весь этот вздор насчет Молитвенных Подушек, что они проповедуют… это всего лишь результат нехватки настоящего секса. Сидя взаперти в своих тесных спальнях, они ублажают друг дружку и предаются мечтам о мужчинах, но видят одних лишь евнухов. — Она умолкла, чтобы успокоиться и перевести дух, потом продолжила: — Правда, все мы здесь пленники — женщины, евнухи и животные. Разумеется, главный зоопарк расположен в районе Ипподрома. Это всего лишь небольшой зверинец в стенах Гарема для развлечения султановых наложниц. У нас есть дикие вепри, газели, дикобразы, буйвол, немногочисленное стадо жирафов… Двое из жирафов — гомосексуалисты, они соблазняют друг друга с помощью шей.
Рокселана вложила свою затянутую перчаткой руку в руку Орхана. Глаза ее заблестели.
— Пойдем посмотрим на жирафов-гомосексуалистов.
Она вывела его из ямы и повела по крытому, вымощенному булыжником проходу, петлявшему между клетками и кладовыми. Они подошли к низкому дверному проему, над которым было написано: ЭТО СУЛТАНОВЫ ОХОТНИКИ, КОТОРЫЕ СИДЯТ НА ПЕРЧАТКАХ ДАМ И ПОДСТЕРЕГАЮТ ВОЗМОЖНОСТЬ ПРИНЕСТИ СМЕРТЬ С НЕБЕС. Рокселана юркнула внутрь, и Орхан пошел за ней среди клеток с императорскими охотничьими птицами. Соколы в украшенных плюмажами кожаных шлемах беспокойно ерзали на своих насестах. Рокселана объяснила, что это кратчайший путь. Потом, выйдя в другую низкую дверь, они оказались в просторном жирафнике с высоким потолком. ЗДЕСЬ НАХОДЯТСЯ УДАЧНЫЕ РЕЗУЛЬТАТЫ СПАРИВАНИЯ ВЕРБЛЮДОВ И ЛЕОПАРДОВ, КОИ ЗОВУТСЯ ЖИРАФАМИ.
— В Гареме всюду страшная теснота, — сказала Рокселана. — По-моему, это здесь самое большое здание, если не считать бани.
Один жираф лениво пытался обвиться шеей вокруг шеи соседа. Рокселана стояла подбоченясь и восторженно глазела на животных. Орхан проследил за ее взглядом. Эти существа не были похожи на жирафов из собрания сказок и басен, которые он некогда изучал в Клетке. Они были какие-то странные, но, с другой стороны, ему все там казалось странным, а самым странным существом в своем зоопарке, несомненно, была Рокселана. Она похлопала одного из ленивых жирафов по боку, попытавшись заставить его поспешить с обольщением, потом повернулась к Орхану и улыбнулась. Он был уверен, что никогда еще не видел таких крепких белых зубов и сверкающих глаз. Внезапно он осознал, что страстно желает ее — желает насытиться ее энергией и отведать переполняющей ее жизни.
— Разве они не прекрасны? — сказала она, показывая на животных, которые уже начали друг друга обнюхивать.
— Хватит любоваться жирафами, — сказал он. — Чем я-то хуже?
Он дернул ее за руку и повалил на кучу соломы. Она задрала юбку, готовая отдаться.
— Ну же, быстрее! Если ты меня хочешь, это должно случиться сейчас, прежде чем появятся джинны.
То были последние слова, в которых заключался какой-то смысл, поскольку Рокселана принялась громко стонать. Она жестами велела ему поторапливаться, а он отчаянно пытался выбраться из халата. Даже в пропахшем навозом жирафнике он чувствовал запах Рокселаны. Ее кожа, затвердевшая вдобавок от высохших пота и слюны, смердела. К тому же казалось, что для придания пущего блеска своим коротким рыжим волосам она пользовалась прогорклым маслом. Внутренние поверхности бедер были влажными и пахли кошатиной. Как и у Анадиль, между ног у нее все было гладко выбрито. Уступая страстным мольбам гадюки, Орхан попытался сунуть туда голову, но Рокселана проявляла нетерпение.
— Нет, не так! Хочу, чтобы у меня внутри было нечто большее, чем твой язык! — Поелозив под ним, она подтянула его повыше и схватила за член. Она напоминала Орхану его братьев-принцев, с которыми он когда-то боролся. Чрезвычайно возбужденный, он властно вошел в нее. Однако ощущение превосходства едва ли продлилось дольше минуты, ибо Рокселана принялась яростно дергаться и метаться под ним. Она вращала глазами и скрежетала зубами. В конце концов она так резко рванулась вверх, что Орхан уже не в силах был в ней оставаться. Он вынул, лег рядом с ней и стал ждать, когда поутихнет ее неистовство.
— Я проклята! — запричитала она. — Прости меня, господин, хоть я и не виновата! — Она уже плакала. — Во всем виноваты джинны. Стоит мне только подумать о сексе, как они проникают в мое тело и завладевают им. Это джинны заставляют меня совершать такие ужасные поступки.
