Александра Крючкова - Сон

КТО ОН?

Всё беспрецедентно смешно и туманно,Закрывая глаза, я мурлыкаю ноты,Я скучаю, я вою — так глупо и странно —Я ведь даже не знаю: а, собственно, кто ты?Я танцую от каждого редкого взгляда,Проскользнувшего вновь по архивной странице,Я упрямо пытаюсь занять место рядом,Чтоб смотреть непрестанно голодной волчицей.Этот город — чужой и чрезмерно огромный,Я крадусь по следам в нём на ощупь, вслепую,Я ночами рисую тебя, мой фантомный,И неистово в губы твой призрак целую.Закрывая глаза, я мурлыкаю ноты,Я слагаю в портрет твой скупые фрагменты —Я однажды узнаю, а, собственно, кто ты,Фантомный, таинственный, беспрецедентный.

Глава 7

Декабрь. Падает снег. Внезапно в небе появляется молния. И гремит гром…

Я вдруг понимаю, что это значит. Я плачу. У нас начинается первый урок. Учительница математики смотрит на меня поверх очков.

— Мама умерла… — тихо произношу я.

Она думает, что я сошла с ума…

Второй урок у нас отменяют. Я могу пойти домой, но мне страшно. Панический страх неизбежного. Что вот-вот должно случиться. Или уже случилось?

Мы бредём с подружкой к метро — гуляем до третьего урока. Навстречу нам идёт мамина сестра. Я знаю, что она сейчас должна быть на работе, но…

Мы останавливаемся и смотрим друг на друга. Молча. Она ничего не говорит. Я всё понимаю…

И мы идём с подружкой к метро. Декабрь. Падает снег.

После уроков я возвращаюсь домой. Подхожу к подъезду. Соседи стоят у лавочки и при виде меня замолкают. Кто-то плачет. Я не останавливаюсь и молча захожу в подъезд. Нажимаю на кнопку лифта. Вхожу в него. Лифт поднимается на шестой этаж. Я боюсь выходить. Я почему-то думаю, что там уже должна стоять та самая крышка…

Заставляю себя сделать шаг из лифта на лестничную клетку. Поворачиваюсь направо к квартире с закрытыми глазами. Заставляю себя побороть страх — открыть глаза. Крышки нет.

Я выдыхаю и думаю, что мне всё показалось. Звоню в дверь.

Открывает бабушка. Вся в чёрном. В доме много каких-то людей. Они что-то говорят. Кто-то произносит: «Девочка пришла».

Я молчу. Все стоят в коридоре и смотрят на меня. Молча.

Я хочу войти в комнату, где мама. Но бабушка встаёт прямо перед дверью, держит её закрытой и произносит:

— Помой руки…

Я ещё отказываюсь верить в то, что…

Открываю дверь в ванну и вижу завешанное полотенцем зеркало…

Я тут же выхожу обратно. Они все смотрят на меня. Молча.

Я медленно спускаюсь по стене вниз:

— МА-МААААААА!!!

И… просыпаюсь. От собственного крика. И облегчённо вздыхаю. И плачу от счастья. И мысленно произношу:

«Мама, мама, прости!!! Как я могла поверить в то, что всё то — по-настоящему? Мне просто снился кошмарный сон!!! Это был сон!!! Мама, когда ты проснёшься, я обязательно его тебе расскажу…»

Мои глаза привыкают к темноте. Я начинаю различать очертания окружающего меня пространства и ничего не понимаю: эта комната — не моя, не наша с мамой. Я сажусь на кровати и пытаюсь разглядеть хоть что-то, но ничего не узнаю. Слева — какой-то стол, две двери, наверное, в другие комнаты. Справа — стена и ещё одна дверь. Где я? Что я здесь делаю? Как я здесь оказалась?

Внезапно в соседней комнате звонит будильник. Открывается дверь слева. Кто-то включает настольную лампу на столе и подходит ко мне.

Тётя — мамина родная сестра.

Мои глаза наполняются ужасом от осознания того, что сон — это явь. Я вспоминаю: всё, что мне приснилось, уже случилось со мной вчера. Тётя забрала меня ночевать, чтобы я не оставалась дома, где ещё два дня пробудет мама…

Он больше не звонил…

Мне звонят из союза писателей и говорят, что в сентябре я буду представлять Россию на III международном фестивале в Венгрии. Поездка для меня бесплатна. Вылет через две недели. На новой работе меня отпускают, и я срочно оформляю документы для получения визы.

Венгрия встречает нас очень тепло. В Будапеште на удивление жарко. Мы читаем в трех городах, знакомимся с депутатами в Парламенте, на одной из стен дома в центре Будапешта наши стихи вешают рядом с мировыми классиками, на аллее звёзд в С. Андрэ закладывают камень с предварительно выгравированными именами и странами, которые мы представляем, в Ишасеге вручают дипломы и отснятый фильм о фестивале. Именно там, в Ишасеге, на последнем выступлении, я пойму, что по результатам голосования трёх городов, буду признана лучшей, и в октябре Венгрия номинирует меня на международный конкурс «Новые плеяды» 2012 в области литературы — их маленький Нобель, в котором примут участие 100 литературных деятелей со всего мира, а победа, совершенно неожиданно, достанется мне. Вместе с именной статуэткой и дипломом. Но об этом я узнаю позже — в католическое рождество. А сейчас мы направляемся на последние чтения в рамках фестиваля.

Я еду в одной машине с поэтом из Швейцарии, который, как и я, прекрасно говорит по-итальянски. Мы рассказываем друг другу мистические истории из жизни. И внезапно я вспоминаю сон про похороны в Венеции. Я пересказываю его швейцарцу.

— А ты знаешь того Человека в Чёрном? — спрашивает он.

— Не знаю… Вернее… — я внезапно осекаюсь, увидев перед глазами на внутреннем экране Воланда, почему мне показывают сейчас его?… — Есть один мужчина, который очень на него похож. Мы познакомилась с ним через полгода после сна. Но я не уверенна. Я не видела во сне лица Человека в Чёрном, да и тот мужчина…

— А КТО ОН?

— Не знаю.

— Ты же с ним познакомилась…

— Да, но я не знаю, КТО ОН… Я почти ничего о нём не знаю. Только имя и фамилию, которые вызывают во мне панический страх… Он то появляется в моей жизни, то исчезает…

— Это карма, — смеётся швейцарец. — Рано или поздно вы обязательно будете вместе. А твой сон явно про похороны из прошлой жизни. Не бери в голову, Алиса. Точно тебе говорю: похороны показывают всегда предыдущие…

В этом момент водитель машины, говорящий исключительно по-венгерски, включает местное радио, но мы почему-то слышим русскую речь:

— Марина Цветаева умерла и похоронена в Елабуге… Общепринятая версия причины её смерти — самоубийство. Однако некоторые говорят об убийстве…

Присутствующие в машине тут же начинают с улыбками пихать меня в бока, восклицая: «Цветаева! Цветаева!!!»

Дослушать передачу про Марину не получается — переводчик на венгерский сильно заглушает русскую речь, и через минуту машина останавливается — мы приезжаем в пункт назначения.

Его лицо — со мною, странно,Не расстаюсь…Напомнить о себе нежданноПисьмом боюсь…Он — здесь, на внутреннем экране,Как Свет в окне…В чужом, иноязычном станеНе скрыться мне…Аплодисменты, «Браво, Саша!»Немного жаль,Что эта Венгрия — не наша —Моя печаль…На сцене мировой читаюСентябрьским днёмО том, как страстно я мечтаюВ ночи о НЁМ…Пусть голос мой пронзит пространства!Пусть знает ОН,Как в этой грустной сказке странствийМой сладок сон…

В тот день, сразу после возвращения из Венгрии, мне звонит курьер из Германии, где только что вышла моя книга стихов «Без маски». Мы встречаемся, и он передаёт мне авторские экземпляры.

Не успеваю я войти в офис, как обо мне вспоминает один знакомый олигарх. Он приглашает меня пообедать, и я соглашаюсь.

Где-то в полдень раздаётся очередной звонок. Я протягиваю руку к телефону и вздрагиваю.

— Да… — привычно произношу я, пытаясь не выдать волнения.

— Здравствуй, Алиса… Тебе удобно разговаривать сейчас? — обращаясь ко мне сразу на «ты», произносит громогласный мужской голос.

— Смотря о чём… — машинально говорю я, и меня накрывает волна панического страха.

— Позвони, когда сможешь поговорить…

— Вечером, — отвечаю я лаконично, и мы прощаемся.

Я долго сижу за рабочим столом, тупо уставившись в компьютер, и размышляю: КТО ОН? Что ему от меня нужно? Почему эта бесконечная история никак не закончится? Так бывает, когда ты сделал какой-то неверный шаг и «вывалился» из предписанной тебе цепочки событий. И она висит на шее или виляет своим хвостом, пока жизнь снова не возвращает тебя в ту же ситуацию, с теми же людьми, чтобы доиграть роль до конца по задуманному свыше сценарию. Только… какой этот сценарий? Сценарий чего? Комедии? Трагедии? Что в нём прописано, чёрт возьми?!

Я обедаю с олигархом. Он предлагает мне работу в его компании в должности генерального директора. Я говорю, что у меня подписан контракт с немцами.